Пока ты спишь

Для Курамочи это было самое обычное утро. Обычный подъем в шесть утра, обычная драка с кохаем, обычное взаимное подшучивание над лучшим другом, обычный сон на уроках, обычная тренировка — ничего, выходящего за пределы повседневности. Для Савамуры это утро оказалось сущим адом. Во-первых, его одолевал стыд, и, не смотря на то, что Курамочи скрутил его с утра (за то, что уронил полку с учебниками и разбудил полобщежития), Эйджун не мог смотреть ему в глаза. Во-вторых, его одолевала злость. Вы только посмотрите, какой он беззаботный! Как вообще можно быть таким беззаботным, когда тебя ночью пытались изнасиловать! «Вообще-то, это был я…» — извинительным тоном, чуть тише добавляет питчер. Ты что, даже не будешь меня игнорировать? Да что с тобой не так, парень?! В конце концов, он совершенно не понимал, что творится у Йоичи в голове. Но чем сильнее росло его негодование, тем больше он начинал злиться на шорт-стопа, кстати, совершенно без повода. Когда Курамочи вернулся домой, Савамура как раз закончил ремонтировать полку с учебниками и любовался результатом. Но как только дверь скрипнула, он сразу напрягся. Пообещал себе вести себя, как обычно, но кажется, никто, кроме голоса разума где-то в самой глубине Савамуры Эйджуна, с ним не согласился. Йоичи бросил у двери школьную сумку и лениво подошел поближе, чтобы тоже посмотреть, что успел натворить Савамура своими «золотыми» руками, растущими не из того места. — Не хочешь извиниться? — неожиданно произнес Эйджун. — Извинюсь, если скажешь, что не влюблен в меня, — ответил Курамочи. Савамура отошел и сел на свою кровать. — Я в тебя не влюблен, — сказал он без каких-либо эмоций. Курамочи закрыл глаза и медленно выдохнул, потом открыл их, повернулся и подошел к первогодке. — Извини, — это слово стоило усилий, — что все это время ты приставал ко мне, а я не очень хотел отбиваться, — следующие принесли удовольствие только от того, что были произнесены. — Какое-то не очень извинение… — обиженно буркнул питчер. — Какое признание, такое и извинение, — усмехнулся шорт-стоп. — Не было никакого признания! — воскликнул Эйджун, смутившись. Курамочи ничего не стал отвечать, он просто начал неумолимо приближаться, заставляя лечь на кровати, заставляя вжаться в матрас, заставляя чувствовать на своих запястьях его горячие пальцы и не позволяя разорвать зрительного контакта до момента, когда он заговорит: — Тогда может поторопишься? — осипшим голосом спрашивает он. Савамура хотел возмутиться или начать все отрицать, но его тело истошно просило: «Сожми меня крепче. Дай мне тебя прочувствовать. Кусай меня, целуй меня. Касайся. Не пропусти ни одного сантиметра кожи. Овладей мной». Он хотел связать его, обездвижить, подчинить себе, но, как обычно, связали его самого, и единственное, на что он был способен, это не отводить от Курамочи взгляда. Взгляда чистого и открытого, не скрывающего ни единого желания. В эти глаза Курамочи не мог смотреть, потому что этого было достаточно, чтобы пленить его. — Я… — неуверенно заговорил Савамура, — не не влюблен в тебя. — Я и не сомневался! — ответил Йоичи, рассмеявшись, но быстро посерьезнел. Они долго молча смотрели друг на друга, но даже не заметили, как прошло время. Потом Курамочи отпустил его запястья и перевел быстрый взгляд на будильник на прикроватной тумбе. — У нас еще полчаса до тренировки, — объявил он. — Миюки зайдет за нами. — И Харуччи, — подхватил Савамура. — Надо закрыть дверь, — продолжили они в один голос. И Курамочи быстро встал и ушел в сторону двери, а Савамура начал снимать с себя одежду. Повернув защелку, шорт-стоп тоже решил избавиться от ненужных вещей и запрыгнул на кровать к питчеру уже голый, попутно целуя Эйджуна в скулу и стягивая с него трусы. Несколько минут они просто наслаждались такой желанной взаимной близостью. Касались друг друга, кончиками пальцев, коленями, бедрами, плечами, щеками, кончиками носа, губами и ресницами, с той нежностью, которую хотели показывать только друг другу и никому больше. Но с каждым прикосновением их движения становились все более резкими, оборванными, нетерпеливыми, простого прикосновения уже не хватало, хотелось большего, хотелось прочувствовать друг друга насквозь, хотелось проникнуть в самую глубину, раствориться и стать единым целым. — Неужели ты думаешь, что будешь сверху? — спросил его Курамочи, чувствуя, как с каждой секундой Савамура становится все напористей. — Рассчитываю, — бодро ответил Эйджун. Шорт-стоп еще сильнее вжал его в кровать, совершенно серьезно проговорив: — Ты же помнишь, что я все еще могу скрутить тебя в любой момент, и отыметь так, как мне этого захочется? Савамура нервно сглотнул. Не от страха, а от нетерпения. Ему немедленно захотелось сказать: «Скрути меня», но вместо этого он произнес: — Ладно, я буду снизу, если ты скажешь, что я тебе нравлюсь. Такой ответ удивил Курамочи. Он взял ладонь Эйджуна и губами прикоснулся к пальцам. Его взгляд был полон нежности, но сквозь эту нежность отчетливо виднелась насмешка и чувство превосходства. Тем не менее, Савамуру это не раздражало, а только больше заводило. — Неужели ты готов сдаться так просто? — спросил Йоичи. Эйджун обнял его, кончиками пальцев касаясь впадинки между лопаток, приподнялся и прошептал на ухо: — Курамочи-семпай, я хочу тебя. Не ожидавший такого грязного удара Курамочи на миг застыл, будто никогда не знал, как двигаться, и беспомощно наблюдал, как Савамура снова опустился на спину, смотря на него прямо и просто, словно ничего и не говорил. Он наклонился к уху питчера и таким же интимным шепотом ответил: — Бакамура, я прибью тебя. В этот момент Савамуре захотелось рассмеяться. Или ласкать его, пока Курамочи не дойдет до изнеможения. Они встретились глазами, и Эйджун понял, что не только он этого хочет. В миг поменявшись с шорт-стопом местами и оказавшись над ним, он бросил взгляд на часы и беззаботно выдал: — Мы все равно сейчас не успеваем, так что решим этот вопрос потом, — и набросился на семпая с такой настойчивостью, какой ни разу еще не было по ночам. Впервые Савамура задумался о том, чтобы не пойти на тренировку, когда ручка двери повернулась, потом в дверь постучали, и он услышал голос Харуичи: — Эй-тян? Курамочи-семпай? Вы здесь? Курамочи тихо ругнулся, когда им пришлось отстраниться друг от друга, и начал хмуро оглядываться в поисках своей одежды. Эйджун сел на кровати, но кажется, не особо торопился. — Харуччи, идите без нас, мы опоздаем на десять минут! — решительно донеслось изнутри. — Ну, ладно… — нерешительно ответили снаружи. Следом Миюки пробормотал что-то наверняка не очень лицеприятное, потому что после этого он рассмеялся. Еще слышался бас Маэзоно, но жильцам комнаты пять не было до этого дела. — Десять минут? Хочешь стать асом, а сам на тренировки опаздываешь? — проговорил Йоичи, целуя его в ухо. — И стану, зря ты мне не веришь, — самоуверенно отвечает Эйджун, а потом целует его. Курамочи ненароком снова вспоминает: «Ты можешь бить людей, но ничего не можешь сделать с их чувствами», и ему безумно хочется в ближайшее время встретиться с Ре-саном и снова спросить его: «Это ты самый сильный в Сейдо?» И когда Реске спросит: «А что можешь ты?», он ответит: «Отвлечь одного глупого парня от мечты всей жизни. Всего на десять минут». На тренировку они опоздали, но все-таки пришли. И в тот вечер Савамура бросил свой первый чейндж-ап.