***
Очередное утро в больнице. Как бесконечный День Сурка или вторник, что, несомненно, в сто раз хуже. Высокий парень стоит у кофейного аппарата и, словно зомбированный, нажимает на кнопки машины, прислонившись к серо-голубой стенке. — Мистер Брайан! Ваш брат проснулся, спрашивал, где вы? — из угла выглянула темноволосая миниатюрная медсестра. Она дежурила сегодня ночью. Когда Винчестер-младший проснулся, обнаружив на себе клетчатый плед, он почему-то подумал именно про неё. Девушка оказалась очень милой, невероятно доброй. Можно сказать, что она ангел… если бы ангелы Божьи не были бы такими сукиными детьми и эгоистичными тараканами… Но больше всего его привело в шок то, что она сказала, принимая из его рук больничный плед. «Ваш брат очнулся сегодня ночью», — прошептала она, потому что было ранее утро, и пациенты еще спали. Забыв пластмассовый стакан кофе в автомате, он побежал в палату интенсивной терапии номер одиннадцать. Там лежал его старший братец, больной раком. Дин, прижатый к кровати больничным воздухом, казался… Нет, не казался. Он выглядел неестественно бледным и нездорово худым. Он лежал на больничной койке с несчётным количеством трубок в его избитом теле совершенно неподвижно и в такой усталости, что едва можно было заметить, что он дышит, как поднималась и опускалась его грудь. Бледные щеки впали, колючая щетина нещадно покрыла лицо, большие глаза смотрели в потолок, изредка моргая, под ними тёмные мешки, бледные губы приоткрыты… Господи, как он довел себя до такого состояния? Сэм, ступая как можно тише, вошёл в палату и подошёл к брату, глотая ком в горле. Тот продолжал смотреть в никуда отстранённым взглядом. Младший Винчестер протянул широкую ладонь к руке брата и крепко сжал её, но аккуратно. Сейчас даже самые лёгкие касания могли оставить на худощавом теле тёмные синяки. С потрескавшейся кожей мозолистая рука легонько сжала в ответ. На большее сил не хватало. По и так разбитому и израненному, исколотому сердцу младшего, и кажись, скоро единственного Винчестера, словно провели остро заточенным ножом. — Чтоб тебя, Дин, — прошептал младший, сморгнув выступившие слезы только от одного взгляда на слабое тело на кровати, — почему ты мне ничего не сказал, придурок? — У нас, — прокашлялся он, нижняя губа покраснела от крови, — у нас были дела поважнее. — Ты что городишь?! — вспылил он, но руку не отпускал. — Знаешь, что?! К чёрту! К чёрту апокалипсис, Тьму! Люцифера к чёрту! — голос предательски дрожал. Винчестер замолчал, молча смотря на больного. Тот отвернулся от Сэма, громко сглотнув, опустил взгляд, словно извиняясь, пряча усталые зелёные глаза за тёмными ресницами. — Прости, Сэм, — прохрипел Винчестер, не поднимая глаз, — когда я узнал, я не знал… Не знал, как сказать тебе или говорить вообще. — Что? — тихо от накатившего шока спросил он. Не выспавшиеся очи заметались по палате. Сэм вспомнил день, когда всё произошло, когда вернулся его брат, и как он сам выпытывал у него о случившемся. А этот идиот молчал! Кровь отлила от его лица. Сердце болезненно сжалось за ребрами. В груди заныло, словно кто-то сжал внутри пылающей рубин. На глаза выступили слезы, и Винчестер больше не мог их скрывать. Не мог. Как будто силы оставили его. Комок подкатил к горлу, сковывая голосовые связки: — Ты хотел умереть один, — одними губами прошептал Винчестер, — поэтому тогда ты меня отпустил. На долю секунды в голове пронеслась картина умирающего Дина, там за столиком у склона, или в номере дешевого мотеля, или на переднем сидении Импалы. Без Сэма. Без младшего брата — единственной семьи. — Господи, — всё, что он сумел выдавить из себя, пытаясь прогнать эти мысли, но тщетно. — Ладно, — прохрипел Дин, поворачиваясь к брату, — заканчивай эту мыльную оперу… Спасибо, что подвёз до больницы, — он решительно посмотрел в красные от слёз глаза, — а дальше я сам. — Что? — удивился тот. — Нет, братец. Нет, теперь так просто ты от меня не отделаешься. Я вытащу тебя из этой раковой дыры, Дин. Я найду способ. — Ты хотел уехать, если я не ска… — не закончил он, поняв, что Сэм-то знает! Я же уже говорила, что в последнее время он — плохо дышавший, скрипучий тормоз? Может, опухоли уже достигли и мозга?.. — Откуда ты знаешь? — спросил старший намного тише. — Док на ушко прошептал, — неудачно съязвил Винчестер, — он сказал, что у тебя третья стадия рака лёгкого, и опухоли разрастаются с невероятной скоростью, что они не могут помочь. «Безнадежный случай», но они ведь не знают того, что знаем мы верно, Дин? Я найду способ излечить тебя, найду лекаря, целителя… Да кого угодно. Ты не умрешь, Дин. Не так. — Не надо, Сэм. Вспомни, чем закончился последний раз, когда ты хотел меня спасти. Лучше скажи, есть что-нибудь по нашим повелителям зла? Любому из них? — Ничего. — Затишье перед бурей? Предполагаем худшее из худшего? — Куда уж хуже? В ответ Сэм получил лишь не очень весёлую ухмылку. Наступило неловкое молчание, и первым его решил нарушить Дин: — Что они мне вкололи? Меня просто… вырубает. — Сон борется с раком, Дин. Отдыхай, — он нехотя разжал ладонь и, легонько похлопав по плечу на прощание, вышел из палаты.***
Трудно было найти в этом захолустье более-менее нормальный мотель, близкий к больнице. По типу — самый обычный мотель, каких, наверно, тысячи по штату. По привычке он снял двухместный номер… По привычке. Нет. Он. Не. Умрёт. Не от рака. Он же хотел, мечтал умереть от пули или ножа. Погибнуть, штурмуя небеса или ад. Умереть, сражаясь… Сэмюэль, прочь эти мысли! Это приказ. Лучше налей очередную чашку кофе, уткнись носом в ноутбук и дневник, ищи, чем можно помочь брату. Кстати, о брате. Прошло уже шесть дней, как тот очнулся. Врач сказал, что ему уже лучше. Организм быстро приходит в себя после пережитого. Он уже сам ест, ходит, каждый день дышит некоторое время сам, без ИВЛ. Правда, спит по пятнадцать часов. Но это ведь ничего? Сон ведь, он борется с раком. Так и доктор сказал, так и на всех посвященных раку сайтах и книгах пишут. Знаете, возможно, хуже того, что ты умираешь от практически неизлечимой болезни, может быть только, если ты имеешь близкого, родного человека, медленно умирающего от неизлечимой болезни. Сэм теперь знал о раке всё. Всё, что можно и что нельзя. И, соответственно, мог дать фору любому онкологу. Сэм, чёртов гений, Винчестер. Он обзвонил всех знакомых охотников, спрашивая одно и то же. Проверил новости, в поисках мистических исцелений. Ничего… Даже демоны не выходят на связь! Ни один чёртов демон. Ангелы молчат… А помнится, Дин однажды дозвался до одного из небесного войска с просьбой спасти его, Сэма. Так почему, чёрт возьми, они молчат?! Медицина бессильна. Магию, видать, больше не практикуют. Нечисть не желает помочь. Неудивительно. Конечно, Винчестеры столько проблем принесли и магам, и нечистой силе с ангелами, но медицине-то они что сделали? И что теперь прикажете делать? Не сидеть же ему, сложа руки и ковыряясь в носу, пока Дин умирает, в конце-то концов? Он спасёт брата. Как всегда. В номере раздались глухие постукивания в дверь. Сейчас ночь (уже тринадцатая ночь без Дина), на улице погода просто отвратительная. Моросит холодный дождь и несильно дует северный ветер. И кого могло принести в такую погоду? «Показалось», — подумал Винчестер, уткнувшись в экран ноутбука. Но постукивания раздались снова, чуть настойчивей. Сэм поднялся из-за стола и направился к двери, попутно доставая пистолет. Приоткрыв дверь, он потерял дар речи, челюсть отвисла, а глаза сделались большие-пребольшие, что показалось, что они вот-вот выпадут и покатятся по грязному мотельному полу. Перед ним стоял Дин. В той самой одежде, в которой младший привёз его в больницу. Даже в тот день она казалась ему большой, но сейчас висела на нём, как просто несколько тряпок, нещадно промокших от дождя. Кожа прозрачно-бледная. Под тусклыми, но с озорным огоньком глазами красовались темные мешки. — Может, впустишь? — с неизменной улыбкой сказал он. Винчестер-младший, по-прежнему с открытым ртом, отошёл в сторону, пуская брата внутрь. — Благодарю, — бросил он и уселся на жёсткий, слегка пошарпанный барный стул у стола в таком же стиле. Сэм закрыл дверь и рот. И, конечно, гневно посмотрел на старшего брата. — Сэм, не смотри на меня так, — хриплым голосом ответил он на взгляд, — я, ведь, сейчас сгорю. — Идиот, — промолвил тот, закатывая глаза. — Что… что ты, чёрт возьми, тут делаешь? — А ты не рад меня видеть? — Что? — недоумевал Сэм. — Конечно, я рад! Я тут чуть со скуки не подох… — Оно и видно, — тихо ответил Винчестер, осматривая комнату и задержав взгляд на полупустой бутылке виски у кровати, на несколько чашек кофе, на ноутбук с десятками вкладками и «очень нужной» макулатуры, — слушай, завязывай. Или хочешь раньше меня коньки отбросить. — Никто. Ничего. Не бросит. Дин, — твёрдо сказал он, мысленно дав себе пощечину за «подох». Нельзя шутить с умирающим о смерти. Нельзя. — И никто. Никого. Не бросит. — Это я ещё несколько дней назад понял. У меня рак лёгких, а не мозга. — Лучше замолчи, а я пока вызову скорую, чтобы отвезли тебя обратно… — Винчестер сам не верил, что говорит подобное. Он же всем сердцем желал, чтобы брат был рядом. С ним. И неважно, болен он или здоров. Главное, что рядом. Дин опустил голову вниз, услышав резки слова родного брата. Это прозвучало так, словно тот хотел спихнуть надоедливого родственника страшненькой сиделке в больнице. Ведь Винчестер-старший сам хотел, чтобы Сэм был рядом. Последние месяцы побыть с семьей. А он… Сердце у обоих болезненно сжалось, а напряжение, повисшее в комнате, казалось, можно потрогать руками. — Ладно, останься, но если… — Я знаю. Ракету в зад, и в больницу. Сэм усмехнулся. Дьявол, Дин. Как же он скучал по тебе, твоим идиотским шуткам, знакомому запаху… Да даже просто по твоему присутствию! Всегда задавалась вопросом: как же он будет без тебя? Без своего наглого старшего брата? «Будет трудно и наверняка чертовски больно, — ответил бы Дин, — но он справится».***
Все последующие дни были слишком похожи друг на друга, что пугало. Сэм просыпался, а на соседней кровати ворочался брат с канюлями в носу. Винчестер-младший собирался сам купить ему этот хитроумный кислородный баллон, но оказалось, что у Дина уже есть таковой, и хранился он в том самом чёрном рюкзаке. Он сначала долго отпирался, говорил, что может без него. Но после нескольких предобморочных состояний из-за недостатка воздуха в организме, упрямец всё же согласился. Кислородный баллон весит немного, плюс тележка, чтобы носить его с собой. От него идёт прозрачная трубочка — канюля, она раздваивается сзади у шеи, цепляется за уши и вновь соединяется под ноздрями. Эта штука нужна Дину. Нужна, потому что его дерьмовые лёгкие ни капельки не справляются со своей задачей. Но с ней неудобно, совсем. Колёсики тележки постоянно за что-то цеплялись, трубочки перепутывались, а баллон так шипел, что порой начинала болеть голова даже у Сэма. Но это было необходимо, чтобы брат мог дышать. Утро. Подъём и скудный завтрак. Готовит Сэм сам, потому что Дину строго настрого запретили фастфуд и алкоголь, только домашнюю нежирную пищу. Слава Богу хоть пироги не запретили. Иначе тот не стал бы дожидаться, когда опухоль убьёт его, и повесился сам, или пулю в лоб… А помните, пару недель назад Дин шутил про еду, приготовленную младшим братом? «Жевать, да пережёвывать твою траву», — сказал он тогда за завтраком. Что ж, дошутился! Теперь давится той самой травой да кашей. Примерно в полдень просыпался и сам Дин. Таблетки. Почти силой заталкивал в себя пищу. Лекарства. Обезболивающее. И так весь день. Это обычный день Винчестеров с третей стадией. Есть ещё плохие дни. А хорошие? Хороших нет. Сегодняшний день можно было отнести к плохим. Точнее, к наихудшим. Сэм пробудился ото сна почти в одиннадцать и очень этому удивился. Просто, он ещё не знает, что старший больной братец подсыпал ему снотворного. Иначе «заноза в заднице» точно угробит себя, пытаясь спасти братца. Разомкнув склеившиеся ресницы, он инстинктивно посмотрел на соседнюю постель, где ожидал увидеть спящим с трубками в носу брата. Но Дина там не было. Винчестер резко сел на кровати, отчего голова закружилась. Пару раз моргнув, он посмотрел на дверь в ванную, ожидая услышать знакомые звуки отхаркивания крови с лёгкими и грубый, надрывистый кашель. Тишина. И тут Сэм действительно испугался. Вдруг у того начался приступ, и он замертво упал в санузле мотеля или на улице? Парень дёрнулся к двери, но, услышав постукивания по клавишам ноутбука, снова замер. Повернув голову в сторону звука, он увидел старшего брата, сидевшего на барном стуле и уткнувшись в экран ноутбука. — Дин, уже не спишь? — сонно протянул младший-Винчестер, приходя в себя, а внутри загорелась тревога: если Дин просыпался раньше своего брата, значит, день будет плохой. Тот мог «выспаться» раньше времени по нескольким причинам. Первое, и, наверное, самое банальное — это кошмары. В последнее время эти старые, но не очень приятные знакомые часто посещают его, заставляют просыпаться с немым криком на губах посреди ночи, а после он всё утро пытается вспомнить, как дышать, и не только после личного ужастика с эффектами 9D. Второе, если он вообще не спал. Это было, правда, только один раз, но тот день Сэм не забудет ещё долго: первый обморок Дина после выхода из больницы. Упал прямо перед ним и здорово приложился головой. Синяки после этого падения расцвели по всему телу. Винчестер-старший выглядел, как большая ходячая гематома, хотя, лучше сказать: лежачая. Он дня два провалялся, не в силах даже приподняться. Настолько сильно боль и усталость сковало его худое, бледное тело. Третье — ему просто захотелось поблевать в три часа ночи. В принципе, ничего серьёзного, если бы это не повторялось примерно каждые два дня. Как вы уже, наверное, поняли, что третья причина раннего подъема — самая частая. Иногда она идёт под ручку с кошмарами, а на плечах грубый кашель с кровью — четвертая причина. Она и Сэму спать мешает. Тогда Дин уходит на улицу, чтобы прокашляться. Если тот долго не возвращается, младший Винчестер идёт за ним. Всегда. Хотя он в любом случае пойдет за ним. Старший брат сидит на капоте Импалы, припаркованной на парковке рядом с их номером, слегка покачиваясь от прохладного ветра. Когда свежий ночной воздух пробирается сквозь лёгкую одежду, волной бегут мурашки. Голова запрокинута назад, а взгляд устремлён ввысь, в бесконечный космос с множеством светил. Винчестер-младший неторопливо подходит к Шевроле и к её хозяину. Садится на холодный металл рядом с братом. В свете фонарей Дин выглядит ещё бледнее, а глубокие тени на лице и свободная одежда делают его ещё худее. Но глаза светлее. Знаете, такой необычный оттенок. Зелёные глаза с целой палитрой! Я говорю не совсем про цвет… Помните выражение: «Глаза — зеркало души»? Так вот, оттенки зелёных глаз — это бледные, тонкие шрамы от потерь, которые не исцелит даже время; это тёмные тени прошлого, которого так хочется забыть! Серые ноты грусти среди молодой листвы, придающие очам мудрость. Яркий элемент счастья или радости придаёт глазам выразительность. Светлые оттенки — оттенки спокойствия. Они должны быть именно светлыми: светло-изумрудный, светло-малахитовый и светло-радостный. И сейчас в тусклом свете фонарей очи Винчестера, в которых отражались луна и созвездия, были невероятно светлыми, как… я не знаю с чем сравнить. Нет такого цвета или оттенка, с которыми можно сравнить его глаза. Нет. Младший брат расположился на капоте Импалы рядом со старшим, плечом к плечу. Дин чувствовал сквозь лёгкую одежду тепло родного человека. Господи, пусть этот момент длится как можно дольше. Голова не раскалывается, мышцы не ноют, лёгкие не пылают, сердце не колит, кашель не мучает. Он дышит. Дин дышал медленно, ровно, а ведь, казалось, что он уже забыл, каково это. Дышать. Он вдыхал морозный воздух, тот приятно обжигал его изнутри, разнося прохладу по телу мурашками. Винчестеры сидели на холодном капоте Шевроле и смотрели на звезды, ни о чём не думая. Они могли сидеть так часами, и не произнести ни слова. Только едва слышная мелодия ночи да дыхание двух заблудших душ. — Уже, — ответил Винчестер-старший, чуть помедлив, оторвавшись от ноутбука. — Дин, — пробубнил младший, поднимаясь с кровати, — сон. Борется. С. Раком. — Предлагаешь мне спать двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю? — Если это спасет тебя, то да. Вместо ответа он получил надрывистый кашель, вырывающийся изо рта брата, к которому тот подставил кулак. Когда резкий приступ кашля закончился, Винчестер посмотрел на ладонь. На ней маленькими алыми капельками красовалась кровь, перемешанная со слюной. Он быстро вытер её с руки, и глянул на Сэма, будто только что ничего не случилось. Винчестер-младший, конечно, знал — Дин снова кашлял кровью. Значит, таблетки не помогают. Он неторопливо поднялся с кровати, наспех заправил её и удалился в ванную, сонно переставляя ноги. Мужчина же, обхватив себя одной рукой за грудь, а, другой держась за столик, слез со стула. Закусив нижнюю потрескавшуюся губу, побрёл к своей прикроватной тумбочке. Там уже недели полторы или даже две (Винчестеры уже потеряли счёт времени) лежали разные баночки с лекарствами, упаковки с таблетками, целая пачка одноразовых шприцов и много-много обезболивающих. Вот они-то и были нужны. Винчестер присел на жёсткую кровать, вытащил маленький шприц из пачки и вставил иглу в колпачок бутылочки анальгетика. Перевернул и медленно потянул за поршень. Рука дрожала, жгучая боль в груди усиливалась, а на лбу выступили капельки пота. Перед глазами всё плыло и расплывалось. Он не мог сфокусировать взгляд на полупрозрачной бутылочке со шприцем с обезболивающем, прописанным доктором. Дин не заметил, как рядом с ним появился брат. Сэм дотронулся ладонями до подрагивающих и холодных рук, сжимающих укол и бутыль. Забрал их. Рак пытался исказить физиономию брата гримасой боли, но тот держался. Пускай на долю секунды проскакивало искаженное огнем в груди выражение агонии на лице. Винчестер-старший не знал, куда спрятать глаза, поэтому взгляд метался по комнате. Он судорожно дышал, по крайней мере пытался; рот приоткрыт, а из носа торчали трубочки шипящего ИВЛ, помогающие ему. Сэм посмотрел на шприц с бутылочкой. Колебался. Колоть Дина наркотическим анальгетиком или нет. Конечно, доктор прописал его, чтобы Винчестер дожил последние дни не в онкологических муках, но ещё он сказал, что перебарщивать с этим обезболивающим лучше не стоит. Младший, да и старший тоже знали: наркотические анальгетики угнетающе воздействуют на дыхание, артериальное давление и частоту сердечных сокращений. Зато часов шесть максимум больной не чувствует боли. Не чувствует боли. Сэм, выдохнув, решительно продолжил дело, начатое братом. Закончив наполнять шприц обезболивающим, он поставил бутылочку на место и присел рядом со старшим братом. Тот слегка вздрогнул, когда братишка коснулся его худой руки. — Тише, — прошептал Винчестер-младший, протирая смоченной в спирте ваткой плечо, где располагалась дельтовидная мышца. Винчестер-старший задержал дыхание и отвернулся — не любил уколы. Точнее, ненавидел. А эта инъекция была достаточно болезненной. Игла вошла внутрь, он почувствовал это. Острую, колющуюся боль в плече. Дьявол… Младший Винчестер вытащил иглу и взял другую руку брата, вложил в нее ватку, смоченную спиртом, и приложил её к месту укола. Он поднялся с кровати и направился к мусорному ведру на кухне, дабы выкинуть использованный шприц. Ещё один. — Сэм, — прохрипел Дин и легко улыбнулся, когда боль отпустила его, и он вновь обрёл способность говорить, — спасибо. — Отдыхай, — улыбнулся ему брат в ответ. Как по команде Винчестер-старший лёг на кровать и через пару минут вырубился. Предварительно налив себе чашку утреннего кофе, младший сел за ноутбук, чтобы посмотреть, что делал в интернете Дин… Странные смерти? Серьезно, Дин? Ты на пороге смерти, а всё равно думаешь об охоте? Придурок… Сэм закрыл все вкладки и стёр историю, сам не зная, зачем. Постукивая пальцами по клавиатуре, он обдумывал все возможные варианты спасения Дина. Хотя вариантов у него вообще не было. Только умирающий от рака брат и он сам, сходящий с ума от безысходности. Прошло, наверное, часа три как Дин уснул анальгетическим сном, громко дыша вместе с ИВЛ, и как Сэм засел за ноутбук и дневники в поисках лекарства. Стопроцентного. Ничего. От безысходности ему хотелось закричать, заорать, сорвать голосовые связки, к чертям собачьим, ломать и крушить всё, что попадется под руку, а после забиться в угол… Дин проснулся. Он что-то пробормотал и хрипло застонал, приподнявшись на кровати. Запустив пальцы рук в коротко подстриженные и взлохмаченные волосы, мужчина застыл. Сэм встревожено посмотрел на него. Стоило ему открыть рот, чтобы задать дежурный вопрос «Ты в порядке?», как тот вскочил с кровати и ринулся в ванную. Винчестер-младший кинулся за ним, перекладывая в голове все возможные варианты такого внезапного побега. По традиции, конечно, один вариант хуже другого. Он вбежал в ванную. Дин стоял на коленях, крепко держась одной рукой за ободок унитаза, другой обхватив себя за живот. Его рвало, причем рвало нещадно. Словно разрывало изнутри. Сэм тихо ступая по полу, подошел к нему и положил широкую ладонь на спину брата, чуть согнувшись, а другой рукой придерживал того за плечо, дабы тот не нырнул прямо в водосточную трубу. А теперь вопрос на миллион: чем блюют человек, если его желудок пуст? Мощная волна судороги захлестнула Дина, и бело-желтая керамика окрасилась красными пятнами с бледно-жёлтыми крапинками. И так раз за разом. Его лицо побледнело, синеватые губы запачканы кровью, побледневшие пальцы подрагивают, но продолжают крепко сжимать ободок. Винчестер положил отяжелевшую голову на руку, с губ сорвался хриплый, короткий стон. Он тяжело и часто дышал. Сэм же продолжал придерживать его за плечи и за спину. Он провёл ладонью сверху вниз, успокаивая. Больной был настолько худ, что парень чувствовал сквозь его серую ветровку каждый позвонок, что впивался ему в руку при вдохе. Вроде закончилось. Дин стал подниматься с колен, неторопливо разгибаясь. Сэм помог ему сделать это, а после подойти к раковине. Тот сплюнул остатки рвоты во рту в желтоватую раковину и включил воду. Кран неприятно скрипнул, хлынула мощная струя воды. Винчестер-старший набрал в костлявые ладони мотельной водицы, а после отправил её в рот. Неприятный вкус ржавчины снова вызвал позыв к опустошению пустого желудка. Дин смачно сплюнул воду. Та окрасилась в красный, когда была у него во рту. Сэм всё это время стоял у него за спиной: — Ты как? — Не задавай глупых вопросов, Сэм, — прохрипел тот, — нормально. Дин украдкой глянул на себя в грязное зеркало. Он не узнавал себе. Куда делся тот парень с озорной, широкой улыбкой? Тот парень с широко распахнутыми зелёными глазами? Сейчас на него глядит не Дин Винчестер, нет, не он. Это всего лишь тень от прежнего Дина. Мёртвая бледность его лица сражается с болезненной зеленоватостью, глаза налиты кровью, потрескавшиеся синие губы приоткрыты. — Нормально, — повторил старший, разворачиваясь лицом к брату. — Хорошо, — подвёл он чёрту в их коротком разговоре, — идём, — Винчестер-младший аккуратно положил широкую ладонь на слегка сгорбленную спину брата. Они молча вышли из санузла снятой Сэмом комнаты мотеля. В комнате их ждал неприятный сюрприз в лице писателя-пророка-бога Чака Ширли. — Чак? — удивленно спросил младший из Винчестеров, до сих пор придерживая брата за спину. — Что ты здесь делаешь? — Приглашение принёс, — коротко ответил он, — завтра ночью Амара будет здесь, в городе. Она придёт за ним, — Бог качнул головой в сторону отрешенного Дина. — Если он не согласится, она сотрёт этот город в порошок и всех его жителей. Уж поверь, я её знаю. Да и ты знаешь. Как-никак, Тьма часть тебя. На седьмом шоссе, в трёх милях от городка есть заброшенный детский лагерь. Встретимся там… у тебя нет выбора, Винчестер. Смирись. — Постой, — прикрикнул Винчестер-младший, когда Господь уже собрался уйти. — Ты же знаешь, что Дин болен. Я уверен: знаешь. Так прошу, помоги ему. Он же может даже не дожить до завтра… — Знаю. Но он доживёт, — он глянул на мужчину. — Чисто из-за упрямства. — Не-а, — подал слабый голос Винчестер-старший, — может, я специально ночью сдохну, специально переборщу со снотворным… Чак отрицательно покачал головой: — Нет, ты не сделаешь этого. Ты не оставишь Сэма одного и не уйдёшь раньше времени, — Господь подошёл к Винчестеру-старшему и легонько похлопал по плечу, тот покачнулся. — До встречи, Дин. И Бог исчез. Снова. Весь вечер прошёл, как вечер обычного самого плохого дня больного на третьей стадии рака: попытка нормально поесть — не вышло, снова вырвало; обезболивающие, пара инъекций и таблеток; кашель с кровью; тревожный сон и безнадёжные поиски лекарства. Фраза Дина о «специально сдохну» насторожила Винчестера-младшего, из-за этого он не спал всю ночь. Тот же говорил серьёзно, парень уверен в этом. Сэм пристально следил за тем, что и в каких количествах принимал брат.