Cause they took your love.

Время течет, не замечая никаких обстоятельств. Для кого-то оно тянется, превращая каждую минуту в год, наполненный страданиями в ожидания чего-либо. Для иных время кажется неукротимым вольным мустангом, летящим мимо них вперед, не дожидаясь никого. Джон много спал. Не от того, что по-прежнему чувствовал себя плохо, нет. Просто ему было скучно. Спустя неделю, после того, как Джона подстрелили, в Нозерфилде появилась Гарриет. Услышав от Холмса младшего скупые слова о том, что он не отпустит ее брата, пока тот не будет чувствовать себя хорошо, она со спокойным сердцем покинула поместье. Со скуки, Джон обошел весь дом, изучил каждый холл, каждую деталь, а на улицу Шерлок его выпускал раз в день, в парк, в своем обществе. Пожалуй, последнее обстоятельство скрашивало все пребывание Джона в Нозерфилде, не смотря на то, что частенько Уотсон сидел рядом с Холмсом и наблюдал, как тот что-то старательно пишет, проводя очередной эксперимент. *** Прошел месяц с тех пор, как Шерлок спал у кровати Джона. Вервольф запомнил это с той точностью, с которой запоминают то, от чего зависит вся жизнь. Не мудрствуя лукаво, он мог сказать, что подобные сцены повторялись. Иногда Джон, желая "развлечься" готовил своему другу (а именно это слово он выбрал для обозначения их с Холмсом отношений) завтрак. И в такие дни Шерлок, который редко пил даже чай, съедал все подчистую, довольно улыбаясь в благодарность. И хотя миссис Холмс очень часто охотно вступала в диалог, ее сыновья были более молчаливыми и скупыми на эмоции. Шерлок редко улыбался, говорил коротко и по делу, часто погружался внутрь себя, оставляя Джона наедине с самим собой. В такие часы Уотсон задумывался о причине, по которой он еще не сбежал в лес от этого странного человека, подбирал различные эпитеты, которыми смог бы описать Шерлока, разглядывал его лицо, глаза, губы, непослушные кудри.. Когда его друг молчал, Джон считал его самым совершенным существом из всех, кого он видел. Однажды, когда Шерлок перебинтовывал почти затянувшуюся рану вервольфа, Джон положил ладони на его руки. Почувствовав горячее прикосновение, Холмс вздрогнул и невозмутимо произнес: - Джон, я сейчас закончу, и ты сможешь встать. Потерпи. Однако, пренебрегая его словами, Уотсон приподнялся от подушки, взял Шерлока за ворот и, притянув к себе, коснулся его губ своими. В какой момент рассудок Шерлока перестал сигналить о том, что происходящее-не верно? В какую минуту Джон осознал, что творит? На эти вопросы уже вряд ли можно сыскать ответы. Длинные бледные пальцы скользили по загорелой коже плеч, спуская рубашку. Сильные руки обнимали изящный торс, прогибая безупречную осанку. Губы соприкасались в робких по началу, но все более жадных с каждой минутой поцелуях. Едва ли Шерлок сейчас успевал анализировать каждую эмоцию. На его теле под ловкими пальцами Джона словно взрывались тысячи маленьких вулканов, раскрывая доселе неизвестные ощущения. Холмс чуть вздрагивал от щекочущих прикосновений, то ежился от прохлады, когда очередная деталь его гардероба покидала своего обладателя, то выгибался навстречу жадным поцелуям, словно грациозный кот. Зрачки расширились, в считанные минуты в комнате стало невозможно дышать. Подобное Шерлок едва ли чувствовал от опиума, что уж говорить про назойливых кокеток? Бинт спал с кровати вниз. За ним вниз ускользнули брюки. Два существа неловко касались друг друга, прислушиваясь к реакции. Словно два подростка, Джон и Шерлок аккуратно изучали друг друга, целуя с той страстью, на которую были способны давние любовники. Очертив плавную линию бедер, Уотсон мягко прикусил кожу на шее Холмса, в ответ на это послышался тихий требовательный стон. - Джооон... - Да?.. - Что мы...делаем?.. - Становимся ближе. Двое вновь слились в поцелуе, крепко обнимая друг друга. Спустя некоторое время, когда Шерлок без зазрения совести ласкал языком язык своего друга, Джон нежно коснулся пальцем тугого кольца мышц. Подняв удивленно брови, Холмс остановился. Но, не дав ему возможности обдумать все "за" и "против" этой затеи, Уотсон перевернул их, оказавшись сверху, и, прижав друга к матрацу своим весом, мягко вошел в него. Выгнув спину дугой, Шерлок жалобно застонал, требуя прекратить это. Мягко покрывая шелковистую и влажную кожу Холмса неразборчивыми поцелуями, похожими на неловкий укус с извинительным зализыванием следов, вервольф умолял человека потерпеть. Какое-то время спустя, хозяин комнаты, где творилось это безумие, прикрыл припухшие от поцелуев губы пальцами, сладко постанывая в такт бережным движениям своего гостя и друга. Джон уткнулся лицом в грудь Шерлока, жадно втягивая его запах: пот, мускус, едва различимый оттенок дыма от опытов и тот незабываемый, едва ощутимый тонкий аромат самого Холмса, который волк называл индивидуальным. Именно он кружил голову полу-животного, не давая ему спать спокойно последние недели. Ощущая его, внутри у Джона что-то переворачивалось, становилось уютно и тепло. Ощущая его, вервольф мог уверенно сказать, что был на своем, правильном, нужном месте. Поцелуи Уотсона стали требовательнее, беспощаднее: он оставлял красные отметины на шее, плечах, торсе. Его ладони легли на плоть Шерлока, мягко, но в то же время с особым усердием, массируя ее. Глаза цвета берлинской лазури встретились с глазами лондонского утра. Стоны двух соединились воедино, рождая особую музыку. Бледные аристократичные пальцы впивались ногтями в мускулистую спину вервольфа. По загорелому крепкому телу стекали капельки пота, очерчивая каждый изгиб. Влажные кудри цвета горького шоколада, растрепавшись по подушке, манили к себе. Животный оскал сводил с ума внушаемой силой его обладателя. Шерлок извивался под Джоном, словно змея, кусая костяшки пальцев, чтобы сдерживать крик. Уотсон двигался достаточно скоро, и все-таки медленно, что доставляло особое, сравнимое с приятной истомой, удовольствие. Мир плыл и расцветал вокруг них другими эмоциями, мыслями, красками. - Джооооон!... - Шерлок тихо хрипел, жмуря глаза. Сейчас его тело - один голый напряженный до придела нерв. - Господи, Шерлок!... - Джон запрокинул голову, понимая, что готов кончить от одного только восхитительного голоса своего любовника. - Джон.. Все было предельно понятно: не произнося более слов, двое выгнулись и издали единый стон наслаждения. Их новый мир взорвался белым. *** После случившегося, Шерлок и Джон лежали в одной ванной, тихо переговариваясь между собой о состоянии друг друга, о книгах, и загадочными фразами о недавно случившемся. В ванной комнате с ними суетились двое слуг, добавляя кипятка для молодых господ и вовсе не понимая их разговора. На улице занималось утро, когда чистые и одетые с иголочки Джон и Шерлок любовались началом дня за чашкой чая. Они стояли у окна, рядом, но на расстоянии. Они - два совершенно разных существа, которых свело случаем и скрепило союзом чувства, что было нежнее дружбы, проникновеннее привязанности, безумнее любви.