Кошка

Об их отношениях не знал никто. Даже самый близкий человек Реджи – Ронни. Никто даже не догадывался, что Реджинальд Крэй мог связаться с холодной и бесчувственной певицей казино. Никто не знал, что почти каждую ночь, кроме вторника, он приезжал к ней, почти на самую окраину Лондона. Не знали, что каждую ночь Чарли дарила себя только одному мужчине, который смотрел на нее пронзительным взглядом голубых глаз. Он всегда приносил с собой пакетик карамели, которую любила Кошка. Они не говорили о своем положении. Для Реджи все было решено еще в тот вечер, когда он, наконец-то, сорвал с ее запретных и недоступных губ поцелуй. Он слишком долго ждал этого. Еще в тот день, когда она обрабатывала его разбитую губу. Чертовка! Смотрела, кокетничала, улыбалась, но не подпускала, держала на расстоянии. Смотрела на него кротким, но слишком чувственным взглядом во время своего выступления, а потом отворачивалась. Манила, дразнила и делала вид, что ничего не было. Он защищал ее. От каждого похотливого взгляда или слова. Терпеть не мог, когда ей улыбались другие мужчины. Он готов был убить на месте любого, кто приближался к ней слишком близко. Она была его еще с того самого момента, когда он увидел удивленные глаза орехового цвета в тот день, когда вышел из тюрьмы. Они не показывали свои отношения на людях. Она попросила его об этом. Не хотела, чтобы кто-то узнал. Реджи сначала был против такого условия, но Чарли так легко смогла увести ее гнев куда-то далеко лишь одним прикосновением теплых пальчиков. «Просто я не хочу делить свое счастье с кем-то,- прошептала она в миллиметре от его губ.- Оно любит тишину, Редж…». Он не стал спорить. С ней было просто невозможно спорить. Так они и скрывались под покровом ночи и полной конфиденциальности. Он знал, что она не спала до последнего, выглядывая во тьме отблески фар. Пусть Чарли никогда не признавалась в этом, он прекрасно знал правду. Его гордая Кошка, ненавидящая от кого-либо зависеть, не привыкшая кого-то любить и ждать. А его ждала каждую ночь. Ждала его короткого стука в старую дверь. Ему нравилось ее строптивость, холодность и отчужденность. Реджи узнавал ее постепенно, когда она сама разрешала. Она всегда подпирала правой рукой голову и выводила замысловатые узоры холодными пальцами на его груди. Она произносила его имя с акцентом, мурлыча и играя, словно котенок с клубком ниток. И его это чертовски заводило. Реджинальд никогда не спрашивал ее о шрамах и рубцах. Однажды увидел их на нежной коже в полумраке ее маленькой спальни, когда лунный свет, пробираясь сквозь неплотно занавешенные шторы, упал на ее спину, но Чарли быстро скрыла их густой гривой черных волос. А он сжимал кулаки от бессилия так, что костяшки становились белее, чем у покойника. Сжимал челюсть, когда случайно касался этих чертовых шрамов на ее спине. А она молчала. Видимо, не все она могла рассказать. Он сам пытался вывести ее на этот непростой разговор, напившись до беспамятства. Ворвался в ее квартирку, когда она уже спала. Стал мерить маленькую гостиную большими шагами, пока не увидел смятение и удивление в ее глазах. Сжал лицо в широких, огрубевших ладонях и долго смотрел в эти большие и бездонные глаза. - Кто?- только и смог он выдавить из себя.- Кто это сделал? - Отпусти,- тихо, слишком холодно прозвучал ее голос в ночной тишине ее убежища.- Немедленно. Он не слушал. Сжимал сильнее ее лицо, словно пытался выжать из него всю правду ее жизни, желал окунуться с головой в ее трудную жизнь. - Уходи, Редж,- ее голос нисколько не дрогнул. Смотрела с вызовом в его голубые глаза,- или я вызову полицию. - Вперед,- наконец отпустил ее лицо, завалившись на диване.- Давай, чего стоишь? Телефон подать, а? Давай, Кошка, царапни руку, которая тебя кормит. Чарли никак не отреагировала. Стояла напротив него, сложив руки на груди. Она устала. Он видел это в каждой черте ее лица. Задел, слишком глубоко. Она ушла куда-то. То ли на кухню, то ли в спальню. А потом приехал Ронни, одетый, как всегда с иголочки даже в два часа ночи. «Пришел, завалился на диван и отказывался уходить,- он слышал ее тихий ответ, когда Рон поинтересовался причиной ее звонка.- Я устала, Рон. Хочу спать». Потом просил прощение. Долго, неделю обивал порог ее квартиры с цветами и конфетами, оставляя их на пороге, не дожидаясь ответа хозяйки. Приходил на следующий день – завядшие цветы лежали в углу вместе с конфетами. Реджи поймал ее в гримерной, загородив проход. - Поговори со мной,- прошептал Редж, не сводя глаз с нее.- Чарли, мне стыдно, правда. А Чарли молчала. Устроилась на диванчике, закуривая очередную сигарету. Смотрела на него, стоявшего в дверях. - Мне работать нужно,- холодно ответила она, подняв на него глаза. - Поговори,- настаивал он, закрыв за собой дверь.- Просто поговори. Он сел напротив, слишком далеко – ни обнять, ни поцеловать, ни взять ее длинные пальцы в широкую ладонь. От нее пахло красным сухим. Он усмехнулся – две пустых бутылки стояли под столиком. - Чего ты хочешь от меня, Реджинальд Крэй?- она нарушила тишину первой, затушив сигарету в пепельнице. - Поговорить. - Я сказала уже тебе все еще тогда, когда ты ворвался ко мне домой пьяным и заявил: «Давай, Кошка, царапни руку, которая тебя кормит»… - Я был пьян,- перебил ее Редж, сокращая расстояние.- Чарли, ну не дуйся. Я же не специально так сказал… - А когда мне ждать, что ты скажешь такое трезвым? Холодный, словно сталь, голос Чарли резал его слух. Играл с его нервами и спокойствием. - Никогда,- хриплым голосом заверил он ее, приближаясь все ближе.- Я никогда не сделаю тебе больно, Кошка… Ее губы пахли вином, сигаретами и персиками. Она никогда не отталкивала его. Всегда принимала, прощала. В этот раз не изменилось ровным счетом ничего. Стоило ему коснуться ее губ, как его окончательно и бесповоротно переклинило. Он всегда терял контроль над собой, когда она зарывала длинные пальцы в его волосы и слегка оттягивала их назад. Она была его Кошкой. Она принадлежала только ему, пока о них никто не знал.