Warning the Ghost

Позже Хуже этого уже ничего быть не может, подумал Лиам Пейн, оглядывая блестящее собрание высшего света Буффало. Дамы были одела по последней парижской моде, с открытыми плечами, украшенными нитями жемчуга, а джентльмены все как один были во фраках и перчатках. Везде сияли свечи, цветочные аранжировки, расставленные по всему дома, превращали жилище семьи Пейн-с в сказку. Бедная Юнис.       Для его сестры ночь уже давно потеряла своё волшебство. Хотя она и держала себя в руках, высоко вздернув подбородок, было совершенно очевидно, что почетный гость, её потенциальный жених , сэр Луис Томлинсон, её, мягко говоря, подвел (продинамил, куда уж тут).       Они с матерью провели несколько сумасшедших дней, наблюдая за приготовлениями к балу: полировкой полов, настройкой фортепиано и приготовлением роскошного ночного ужина. Он, роскошно накрытый, состоял из: икры, трюфелей, бекасов, устриц, куропаток, перепелок, рябчиков, мясных консервов, ветчины, говяжьих языков, цыплят, галантинов, лобстеров, дынь, груш, нектаринов и специально для этого случая привезенных бисквитов и джемов. Шампанское, естественно, лилось рекой. Подавались также флипы. тодди* и пунш, рецепт которого Лиам узнал, учась на медицинском факультете в Англии. Юнис настояла на том, чтобы он воссоздал его в их большое чаше для пунша, сделанной из чистого серебра, – несколько глотков на пробу, здорово дали ему по мозгам. Чай, кофе, лимонад, белое вино, кларет, сладкая мадера предлагались гостям в неограниченных количествах. К переменам блюд подавались, соответственно, разновидности глинтвейна, сироп, смесь миндального молока с сахаром и померанцевой водой, разновидности ликера и различные наливки. На столах возвышались горы фруктов, засахаренного миндаля и марципанов, безе и пирожных.       Они пошли на все эти усилия и немалые расходы, чтобы публично заявить о том праве, которое семейство Пейн-с имеет на сэра Луи и его сводного брата, а этот негодяй не появился. По всем правилам Сэр Луи обязан был быть здесь после того, как принял формальное приглашение. Он не присылал никакого извинения - хотя ничто, кроме разве что смерти близкого родственника, не могло его извинить - и светское общество Буффало наглядно убедилось, как он унизил Юнис в этот самый важный вечер в её жизни. Происходившее было верхом неуважения и могло разбить далее самое твердокаменное сердце — а Юнис не было такой уж и твердокаменной. Конечно, она была испорченной и слишком ревниво относилась ко всему, что касалось лично её. А иногда классно вела себя по отношению к Гарри.       Но такого унижения она не заслужила.       Лиам поинтересовался у сэра Зейна Малика [прим.автор:у Луи и Зейна одна мать, но разные отцы, Зи считают приемным, но это не так. Фамилию он решил оставить отца, чтобы вам было понятно], очаровательного темноволосого и очаровательного брата сэра Луи Томлинсона, где может быть его брат. Естественно, что сделал он это очень осмотрительно, чтобы, не дай бог, не обидеть его. Ходил слух, что его самолюбие очень легко задеть, так что осторожность не помешает. Но сэр был сэр Малик был на удивление, совершенно спокоен и небрежно заверил его, что его брат вскоре появится.       Лиам понимал, что дальше настаивать невежливо, но всё-таки здорово разозлился. А потом мать Лиама торжественно объявила, что сэр Малик любезно согласился сыграть на пианино, и дальнейшая беседа на тему сэра Луиса Томлинсона прекратилась сама собой. И слава богу, потому что его дальнейшая настойчивость выглядела бы уже грубо.       Распущенные длинные, для мужчины волосы, сэра Малика были глубоко темного, будто черного оттенка, и украшены скромной, но элегантной заколкой с красным рубином, слишком большим для настоящего, но он чудесно подходил к его красному костюму. Он ярко выделялся среди всех остальных присутствующих мужчин. Похожий камень, глубокого темно-красного оттенка украшал его палец на левой руке. И вот он как раз вполне мог быть настоящим. Его темно-карие глава были невероятно величины и располагались на прекрасном лице с кожей загорелого и создается впечатление, будто он родом совсем не из Англии. Когда он садился за инструмент, многочисленные мускулы на его руках были отчетливо видны, отчего половина присутствующих дам и леди прошлись ахом по залу. Он выглядил как пришелиц из Елизаветинской эпохи.** Спина его платья была богато украшена кружевами, а высокий жесткий воротник был цвета свежей крови.       Роскошные, романтичные звуки Шопена полились из-под его пальцев, и все участники бала, большинство из которых стояло, разом затаили дыхание. Английский красавец сидел очень прямо, слегка наклонившись к клавишам. Его искусство было безукоризненно; высокие крещендо в его игре перемежались глубочайшим пьяно. Тем не менее его окружала аура неприступности и холодности. Пожив в Лондоне, Лиам знал, что представители английского высшего света воспитывались так, чтобы демонстрировать как можно меньше эмоций на публике и вполне возможно, что сейчас он наблюдал результаты именно такого воспитания. А может быть, он тоже мельком бросал взгляды на позолоченные часы на камине и мысленно проклинал имя своего брата.       Сэр Малик закончил игру великолепным массажем, но Лиам понял, что его музыка совсем не отражает его душу. Он явно был просто красивым молодым юношей лет двадцати примерно, путешествующей вместе с братом. Интересно, о чем он мечтает и чего хочет, подумал доктор Пейн. Малик был чуть младше сэра Томлинсона и, очевидно не женат, хотя, наверняка, он не испытывал недостатка в претендентках. Или может быть претендентах? Или же, он смиряется с потерей любого человека? И согласится ли он принять в семью американца и оставить место хозяина дома Томлинсон- Малик, позволив новому мужу брата засиять вместо него? Да и еще поменятное на имение Томлинсон-Стайлс? Ведь, Лиам более чем уверен, что его давний и близкий друг не захочет менять фамилию.       Однако что-то отвлекло внимание присутствующих от пианиста, принимавшего цветы и аплодисменты, и по залу прошёлся шепот. Лиам, как и остальные, о вернулись от сэра Малика, чтобы посмотреть, что вызвало этот шум. Увиденное привело всех в затруднительное положение. Все были шокированы.       В зале наконец появился сэр Луис, потерявшийся гость.       Под руку с ним стоял Гарольд, одетый в потрясающее женское платье шампанского цвета, которого Лиам раньше никогда не видел. Всё высшее общество города прекрасно знали любовь юного Стайлса к парням, женским украшениям, а так же вещам, но тот не отказывался и от костюмов.       Их появление говорило о том, что прибыли они вместе, и это поставили Лиама в тупик. Его друг сам сказал ему, что не приедет, — и вот он здесь. Лиам посмотрел на Картера Стайлса и понял, что тот тоже потрясен появлением сына. Какова была роль сэра Луиса во всем этом? Разве они не понимают, что подобное театральное появление попахивает скандалом?       Мне надо поддержать Юнис. Это наверняка её расстроит, и в этом нет ничего удивительного. Именно это и хотел сделал Лиам, после мысленных рассуждений. Но он не мог оторвать глаз от Гарри. А он стоит того, чтобы на него смотрели: розовые щеки, волосы, небрежно убранные вверх и обнажаюшие идеальный изгиб шеи, мягкий контур обнаженных плеч. Маленький мальчик, который плакал над могилой своей мамы, превратился в прекрасного и очаровательного, уже достаточно зрелого мужчину. И сердце Лиама, помимо его желания, забилось от восторга. Хотя он и сомневался, что сердце столько обожаемого им мужчины бьётся в унисон с его. Для Гарри он все еще был участником их детских игр, а не мужчина, на которого он мог обратить своё внимание. И он никак не мог сравниться с темноволосый,каштанового оттенка, аристократом, перед которым толпа рассыпалась, как Красное море перед Моисеем.       С тем, кто, как Лиам боялся, мог уже завоевать внимание кудрявого красавца. Когда они появились в зале, улыбка Гарри было загадочной, как у Моны Лизы.       Лиам освободился от оцепенения, наблюдая, как пара приближается к нему. Оказавшись рядом, Гарри мягко осмотрел его с головы до ног.        — Лиам, позволь представить тебе сэра Луиса Томлинсона, — произнёс он, а потом повернулся к англичанину. — Сэра Луис, это доктор Пейн-с, лучший человек в городе, если вам вдруг станет плохо.       Возможно, он хотел произнести вслух комплимент, но такой комплект Лиаму совсем не понравился. Неужели это всё, что он запись для него?        — Блестящая рекомендация, — ответил он тем не менее. — Я брат Юнис, сэр. Очень много о вас слышал. — Ну вот, теперь он напомнил Томлинсону, что балет подал Юнис в Лондон некую надежду и правила приличия требуют, чтобы теперь сей джентльмен относился к ну соответственно.        — Рад встрече, — слегка поклонился Томлинсон.       Повинуясь жесту Томлинсона, к ним подошёл его брат. С другой стороны, с тщательно «сделанными» лицами, к им подошла Юнис с матерью.        — Гарольд, это мой брат, Зейн.        — Моё очень приятно, мистер Стайлс, — произнёс сэр Малик. — Вы умудрились здорово задержать моего брата. — Он подождал, пока всё оценят сказанное, а потом продолжил, обращаясь к Луи: — Ты видишь, что Юнис в полном отчаянии? Она утверждает, что в Америке нет никого, кто бы коммент бы правильно танцевать вальс. Надеюсь, что ты не огорчишь её. — С этими словами он поцеловал Луиса в щеку.       Краем глаза Лиам увидел, как его сестра улыбнулась. Значит, всё само устроилось. Очень хорошо. Молодой человек почувствовал облегчение. Сейчас Гарри освободится, чтобы потанцевать с ним, — такая перспектива его вполне устраивала. Самый важным было то, что Стайлс всё-таки приехал.        — Не огорчу, если только ты будешь аккомпанировать, — ответил Томлинсон брату.        — С удовольствием, — сэр Малик королевским жестом склонил голову.       Лиам заметил, что когда Гарри приблизился к Юнис, то непроизвольно оставил между ними какие-то расстояние. А потом к ему подошёл мистер Стайлс старший.        — Интересная ситуация, не правда ли? —негромко спросил он.       Услышав в его голосе неодобрение, Лиам испугался, что он что-то пропустил, но тем не менее согласно кивнул. А потом напрягся, потому что к Гарольду подошла его мать. У неё была натянутая улыбка, а глаза напоминали два кусочка льда.        Мама, прошу, не вороги этот улий.        — Гарольд, какой сюрприз — начала миссис Пейн военные действия.       Гарри покраснел, подтвердив тем самым, что понимает, в чем он неправ. Ведь он уже посылал вежливый отказ, и теперь его появление на балу под руку с возможным женихом Юнис выглядело как выпад.        — Мы не ждали вас к обеду, — добавила миссис Пейн, на тот случай, если Гарри еще не до конца прочувствовал всю серьезность своего faux pas***.        — Я знаю, — с раскаянием ответил парень, — и я прошу прощения за это неудобство. Я уверен, что места за столом для меня не предусмотренно и....        — Не волнуйся, дитя моё, — прервала его миссис Пейн. — У каждого есть своё место. И я уверена, что своё вы тоже найдёте.       Все, кто слышал их разговор, понимали двусмысленность последний фразы миссис Пейн-с. Внутри Лиам сморщился от этого укола. А Гарри, а что он? Он прекрасно понимал, что поставил семью Пейнов в неловкое положение. Ему было стыдно, но он не сожалел, что всё-таки посетил бал.       сэр Малик устроился за инструментом и послал слегка заговоренную улыбку Юнис. Театральным жестом, как фокусник, сэр Томлинсон вышел свечу из ближайшего канделябра.        — Вальс, — начал он, играя на публику, — танец, на самом деле, не очень сложный. Леди встаёт несколько левее от ведущего её джентльмена. В танце всего шесть движений. Вот и всё.       Сестра и мать Лиама слушали его с жареным интересом. Да и же иначе, если вас вот-вот обнимет сам Принц-Очарование?        — Однако говорят, что настоящий вальс танец настолько мягкий, деликатный и плавный, что свеча, которую держит в руке ведущий, не должна погаснуть. Это проверка умения танцевать вальс, и для этого нужна идеальная партнерша. — Конечно, Юнис, закончить за него Лиам, мысленно. Но после Томлинсон добавил, — или партнер.       В этот момент сэр Луис повернулся... и протянул руку Гарри.        — Не окажете ли вы мне часть?       Находящиеся в зале задержали дыхание. Глаза Гарольда расширились, а потом скорого уставились в пол. Лиам видел, что губы его близкого друга двигаются, но не мог расслышать, что он говорит. #       Гарри смотрел на протянутую руку сэра Томлинсона и пытался понять, знает ли он, какой эффект произвела это сцена. Она не принесёт кудрявому ничего, кроме скандала и стыда. Напасти перешептывались, и парень не мог заставить себя взглянуть на Юнис. Под пылающим взглядом сэра Луи, которым он смотрел на юношу в женском платье, уговаривая поехать с ним на бал, Гарольд почувствовал себя Новым Мужем для голубоглазого шатена. Свободного от предрассудков прошлого столетия. Но сейчас, стоя перед ним с опущенными глазами и беззвучно умоляя его соблюдать приличия.        — Благодарю вас, но нет, — сказал он так, что услышать его мог только Он. На этом балу Гарри ввел себя как леди. Ему это нравилось. А леди Никогда не отказываются от предложения потанцевать. Однако происходившее сейчас выходило за рамки приличия. То, что Стайлс вошел вместе с ним в зал, не означало, что он его кавалер. И мысленно, Гарри проклинал самого себя за следующие слова:        — Я крен, что Юнис будет в восторге.       Сэр Томлинсон подождал улыбаться.        — Возможно, вы и правы, но я пригласил вас, — после он повернулся к гостям, попросив освободить место для из танца.       И вот они уже двигаются к ноту знала. Что хуже: стоять перед Томлинсоным, пока тот протянул руку и весь зал ждёт ответа от зеленоглазого? Или разом разделаться с этим? Юнис с матерью были потрачены, и Гарри их прекрасно понимал.        — Понимаете, Юнис такая милая девушка, - поднимаясь Стайлс, за что безумно хотел ударить себя, — добрая и верная. Конечно, я польщен, но....        — Вам что, так трудно согласиться с тем, что вы прекрасны? — негромко спросил шатен. — А также очаровательны и умны?        — Я не могу этого сделать. Прошу вас. Я не могу, — подождал сопротивляться Гарри.       Зейн положил руки на клавиатуру. Взгляд сэр Томлинсона бал тверд и настойчив.        — Когда мне что-то не нравится, то я просто закрываю глаза. Безотказная штука. Может быть, попробуете?       И тогда Гарри понял, что станцует вальс с сэром Луисом Томлинсоном, баронетом.        — Я не хочу закрыть глаза, — ответил Стайлс. — Я хочу, чтобы они были открыты.       Раздались звуки чарущей мелодии, и рука Гарри легко легла на руку сэра Томлинсона. Это касание заставило его вздрогнуть, и танец - из вальс - начался. Продано скользя и твердо поддерживая спину Гарольда, Луи ввел его в этом волшебном танце. Они не отводили друг от друга глаз, и на лице баронета было выражение уверенность и... радости? Был важно, что тот получает от этого танца истинное наслаждение. И его партнёр тоже.       Пламя на длинной белой свеча, которую держал баронет в руке, колебалось, но не гасло, подтверждая его мастерство танцора. Рука кудрявого в руке ведущего, улыбка второго, изящество с котором двигался он сам и заставлял двигаться первого. Гарри чувствовал, как меняется. То взаимное притяжение, которого они почувствовали в конторе мистера Стайлса старшего, росло и всё сильнее связывало их вместе, пока они плавно скользили по залу. Идеальна пара. Лица зрителей казались размытыми, и правила защищено тона больше никому не были нужны — они находились в своём частном мире, в котором не было никого, кроме них двоих. По крайней мере, до того, как прозвучали последние звуки музыки и всё закончилось.       Свеча сэр Томлинсона всё ещё горела, и полностью изменившийся Гарри загадал желание и задул свечу.       Он ни за что бы не произнес это желание вслух, но удовлетворенная улыбка сэра Луиса и его изящный поклон беззвучно ответили на него <<ДА>> .        А потом брат Томлинсона встал из-за инструмента и вышел из комнаты. Ещё раз нежно взглянув на Гарри, англичанин последовал за братом. И забрал с собой сердце юного кудрявого парня.        Луи это хорошо понимал.