Warning the Ghost

На следующий день Сегодня мой день. Несмотря на вчерашний отказ, Гарольд не расстроился. Его надежды несли его крыльях. Если только он сможет добиться непредвзятой оценки — если только его работу прочитает кто-то, не имеющий предубеждений против людей иного влечения, — его работа, и он был в этом уверен, будет напечатана.       Он почти —, но не до конца — представил себе, на сколько горда была бы его мать, если бы получил в подарок книгу, написанную его сыном. Однако он отмахнулся от этой мысли, стараясь не сосредотачиваться на ней. Образ почерневшей руки на её предплечье, вонь и этот ужасный голос…       Это был просто кошмар. Я тогда был сам не свой от горя.       Нет, неправда. И ты это прекрасно знаешь.       Наконец он добрался до конторы своего отца, заполненной множеством людней. Все помещения были заставлены громадными моделями мостов и зданий, заключенными в стеклянные футляры, а просторные комнаты с высокими потолками гудели от разговоров инженеров и их помощников, которые рассматривали миниатюрные модели строений, чертили чертежники и обмеряли рисунки — то есть занимались обширным бизнесом мистера Картера Стайлса. Его отец был автором самых красивых зданий Буффало, а также во множестве других городов. Здания из камня, кирпича и стали сохранят его имя и архитектурный стиль на века.       В своем деле он был настоящим художником, и Гарольд надеялся, что сможет стать таким же в своем — в деле создания книг и рассказов.       Именно с такими мыслями он уселся на место секретарши своего отца, с рукописью у локтя, и уставился через маленькие кругловатые очки на клавиатуру пишущей машинки, клавиши на которой располагались в соответствии с совершенно непонятным ему принципом. Напечатание заголовка и первой фразы заняло у него довольно много времени, так как ему пришлось выискивать каждую букву на клавиатуре. Ещё какие-то время ушло на то, чтобы допечатать страницу до конца. Потом Гарольд нажал на рычаг, которым бы он не сразу воспользовался без помощи секретарши, и каретка вернулась в исходное положение с пугающей скоростью. Парень был в полном восторге.        — Всё это займет не меньше дня, но выглядит это гораздо пристойнее, правда? — спросил он.       Секретарша была занята тем, что пыталась впихнуть коробку с файлами на полку и одновременно поглядывать на кудрявое чудо, что старательно печатает свое творение. Гарри сидел и изучал расположение букв на клавиатуре, когда увидел, что на пишущей машинке появилась тень. Он скосил глаза, чуть-чуть раздосадованный.        — Доброе утро, мисс, — произнес голос. Мужской. С английским акцентом.       Гарри поднял глаза.        — Прости, но я не мисс, молодой человек, — на него смотрели самые синие глаза, которые он когда-либо видел в своей жизни. Стайлс сморгнул и перевел взгляд на стоящего перед ним. Точеное лицо, где красуются идеально ровные скулы, на секунду Гарри кажется, что если он дотронется до них, то моментально порежется, аккуратно уложенные темные волосы, для парня они идеально уложены на бок, несколько прядей падают на лоб. Его мозг писателя мгновенно занялся подбором прилагательных, чтобы описать мужчину: потрясающий, элегантный, победительный, превосходный, идеален. Одет он был в синий вельветовый костюм, который когда-то был роскошным — ещё одно удачное определение — и великолепно скроенным так, чтобы подчеркнут ширину плеч его владельца, но сейчас уже сильно потерся на манжетах. Нельзя сказать, что одежда кричала о нищете, но было ясно, что ее хозяин переживает не лучшие времена. Однако он ответил на его взгляд с достоинством, которое говорило об изысканных манерах и хорошем воспитании.       Гарри пришло в голову ещё одно определение: необычайно красив.       Он ничем не выдавал эти свои мысли, ожидая, что ещё скажет посетитель. Секретарша, со своей стороны, лишилась дара речи. Под мышкой у пришедшего мужчины был полированный, деревянный ящик. Выглядел он очень тяжелым — казалось, что посетитель хочет от него побыстрее избавится.        — Оу, простите меня и простите за вторжение, — произнес он с акцентом, характерным для представителей высшего британского общества, который так привлекательно звучал для американского уха, — Но у меня назначала встреча с мистером Картером Эвереттом Стайлсом, эсквайром. [прим.автора: почтенный титул в Великобритании].       Иными словами, с отцом Гарри.        — Боже, с самым великолепным человеком? — переспросил Гарри безо всяких эмоций. Посетитель ему понравился, но благовоспитанным молодым мужчинам не пристало показывать свое расположение к другому человеку. Будь тот мужчиной или женщиной. А Гарри время от времени вел себя очень благовоспитанно.        — Боюсь, что да, — у него немного застенчивая улыбка, и Гарольд вдруг понял, что он нервничает. Что казалось ему, так это только добавляло мужчине привлекательности. Несмотря на потрясающую красоту, он вел себя очень просто. Стайлс продолжал не отрываясь смотреть на него, пока молодой человек не достал визитку и не протянул юноше.        — Сэр Луис Томлинсон, баронет, — вслух прочитал Гарри. Только после этого ему пришло в голову, что это тот самый аристократ Юнис. Ее паразит. Боже, он все-таки ненавидит легкомысленное отношение к жизни. Сегодня он вел себя как настоящая Элизабет Беннет. В романе Джейн Остин „Гордость и Предубеждения“, пришел к тому же выводу относительно мистера Дарси, который бил лихим красавцем и щеголем и в то же время принадлежал к высшему обществу, что позволило Элизабет, представительнице среднего класса, отнести его к снобам-бездельникам.        — Я сообщу ему, — секретарша быстро направилась к двери кабинета.       Сэр Луис Томлинсон, вывернув шею, смотрел на её стол, за которым сидел Гарольд.        — А вы не опоздали? — уточнил Гарри.  — Он этого не переносит.        — Совсем нет. Более того, я пришел чуть раньше. Такому человеку я мог бы, как говорится, отдать своё сердце.        — Правда? Боюсь, этого он тоже не любит, — Гарри не мог понять, почему издевается над ним. Правда, это не имело никакого значения, ему так и не удалось вывести его из себя. Его волнение куда-то исчезло, и теперь он выглядел каким-то отрешенным. Гарри смутился.        — Прошу прощения за моё любопытство. Но… — тут он указал рукой на лежавшую на столе рукопись, и Гарри понял, что шею он выворачивал для того, чтобы прочитать написанное, Ведь это художественная литература, не так ли?       Кудрявый кивнул, стараясь скрыть своё сметение. Он хотел объяснить ему, что призрак — просто метафора, и заверить его, что сам уже понял, что для его героини было довольно глупо влюбится в Кавендиша на первой же странице повествования, поэтому сам собирался вернуться к первоначальному варианту, который был ещё до того, как Огилви раскритиковал рукопись. Ему вообще не надо было его слушать, хотя он и известный издатель. Что касается кудрявого парня, то он считает, что любовные истории — это не что иное, как сказки и ложь и… Боже, этот шатен продолжает читать!        — И для кого вы это всё перепечатываете? — спросил посетитель, искренне заинтересованный. Но по его виду Гарри не мог понять, заинтересовало ли его повествование или он пришёл в ужас от него.       Он решил притвориться, что не расслышал вопроса. Если текст ему не понравился, то это будет просто унизительно.        — Завтра рукопись пошлют в Нью-Йорк. В Атлантик Мантли..       Он выслушал его и прочитал ещё одну страницу.        — Неплохо написано, кто бы это ни был. Вы не находите?       Брюнет почувствовал радость и откинул голову, чтобы лучше видеть его реакцию.        — Вы так думаете? — переспросил он.        — Это меня заинтересовало, — Томлинсон пожал плечами с таким видом, как будто хотел сказать: А вы что, сами не понимаете, что это хорошо?       Говорил шатен совершенно искренне. Ему действительно понравилось. Со времен Лиама никто не читал это произведение, пока Огилви… А Лиам слушал всегда очень внимательно, но никогда не комментировал, з исключением фраз вроде „Отличное описание природы “ или " Прошу прощения, я так и не понял — призрак настоящий или нет?“.       А вот сэр Луис Томлинсон, баронет, решил, что рассказ хороший. А ведь он, без сомнений, ходил во всякие шикарные частные школы и известные университеты, вроде Оксфорда. И в замке у него наверняка большая библиотека, где он читает Виргилия в оригинале. Не сравнишь с её крохотный рассказиком.       А он сделал сравнение в пользу начинающего писателя. И сам об этом сказал. Гарри испытал прилив сил. Он почувствовал в посетителе родственную душу.       Признаться? А почему бы нет?        — Это я написал, парень услышал в своём голосе нитки гордости, от чего его щеки чуть покраснели. Наверное, Мистер Томлинсон, видимо, заметил, что вызвало у него скромную, но искреннюю улыбку.        Было заметно, что лицо Луи просветлело. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался громкий голос его отца.        — Сэр Луис Томлинсон. Добро пожаловать в наш город. К ним приблизился Картер Стайлс. Когда он рассматривал англичанами, на его лоб набежало облако, которое мгновенно исчезло, как только он повернулся к сыну.        — Вижу, что вы уже познакомились с моим сыном Гарольдом.       Гарри получает удовольствие от ошарашенного вида сэра Луиса и улыбнулся ему, когда он, потерявший дар речи, шёл ща его отцом в комнату для переговоров. Молодой человек нёс свой деревянный ящик так, как будто в нём были большие ценности, и Гарри решил обязательно выяснить цель его появления. Всё в англичане невероятно интересовало юного писателя. Ор встал из-за стола, оставив рукопись лежать там, где она лежала.       К тому времени мужчины уже скрылись в переговорной. Гарольд заглянул в открытую дверь и заметил некоторых известных бизнесменов из их города, которые сидели за полированными столами, расставленными полукругом. Собрание было довольно впечатляющим — на нём присутствовал даже мистер Уильям Фергюсон, адвокат его отца. Все смотрели на молодого сэра Луиса Томлинсона, который стоял в центре. Не удивительно, что он так нервничал. Это было все равно, что предстать перед дюжиной Огилви разом.        — С 1796 года, семья Томлинсон, является поставщиками чистейшей красной глины к двору Его Королевского Величества, — голос англичанина звучат твёрдо и уверенно, в нём не было даже намёка на волнение. В руках у мужчины оказался деревянный контейнер, гораздо меньшего размера, чем деревянный ящик. В нём лежал кусок глины глубокого пурпурного оттенка, на котором стояла какая-то печать. Томлинсон пустил контейнер по кругу, и каждый из участников высокого собрания, в тёмном костюме и при бакенбардах, внимательно рассмотрел интенсивно окрашенную глину.       Заинтригованный, Гарольд вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. Коллеги его отца уже давно привыкли, что он безмолвно присутствует на их совещаниях, поэтому не обратили на него никакого внимания. А вот сэр Луис его заметил и улыбнулся, присутствие кудряша прибавило ему чуть больше уверенности в себе и словах. Гарольд почувствовал одновременно и смущение и удовольствие от того, что его появление привлекло внимание шатена.        — Усиленная разработка месторождения в последние двадцать лет привела к тому, что большая часть глины была выработана, что значительно уменьшило наши доходы и поставило под сомнение само существование нашего фамильного поместья, — продолжил сэр Томлинсон.       У него есть фамильное имение, совсем как у Кавердиша из моего рассказа, подумал Гарри.        — Вы хотите сказать, что полностью истощили землю, — резко спросил мистер Стайлс старший, — не так ли…?        — Нет, — возразил Луи спокойным голосом. — Существует новые пластины глины, но до них достаточно сложно добраться.        Хорошо сказано, с одобрением подумал Гарольд. Его отец был ещё более невыносим, чем Огилви. Брюнет решил проследить за действиями Томлинсона и взять в него бесплатный урок искусства продавать. Авторы очень часто наблюдают за окружающей их действительностью, чтобы потом описать её в своих произведениях.       Однако, пока он размышлял о пользе наблюдательности, Луис продолжал, и Гарри пропустил часть его объяснений. Он открыл открыл свой ящик и достал из него модель механизма, в котором молодой Стайлс мгновенно узнал горный бур. Шатенка присоединил бур к маленькому медному паровому котлу, и под театральное попыхивание пара от полированные части и рычаги механизма за двигались. Бур завертелся. Модель была очень мила и, по-видимому очень интересная, так как все присутствовавшие наклонилась вперёд и внимательно за ней следили.        — Это горный комбайн моего собственного изобретения, — пояснил мистер Томлинсон. — Он заменяет бригаду из десяти шахтёров. Уходя в глубь породы, он подаёт добытую глину наверх. Такая машина может полностью изменить наше понимание горных разработок.       Раздались аплодисменты, и Гарри почувствовал радость за пришедшего гостя, талантливого аристократа. Какой же он умный изобретатель. Умный, да к тому же ещё и красивый.       Гарри заметит, что среди всех присутствовавших только его отец воздержался от аплодисментов. Более того, он сильно нахмурился.        — Прекратить всё это, — резко произнёс он, а потом несколько смягчил своей тон, — Прошу вас. Кто это построил?        — Я построил и разработал модель собственноручно.        Готов поспорить, что он вполне может создать более толковую пишущую машинку, подумал Гарольд На ту, что стоит здесь, буквы расположены без всякой логики.       В наступившей тишине бизнесмены рассматривали его отца, чья холодная улыбка демонстрировала его скептицизм.        — А вы проверяли её полномасштабно?        — Я был близок к этому, сэр, но финансирование…        — То есть всё, что у вас есть, это игрушка и красивые слова? — прервал его Стайлс.        Мистер Томлинсон поник, и Гарри почувствовал негодование по отношению к своему отцу. Естественно, что Карьер Стайлс имел право задавать англичанину любые вопросы, но не таким тоном. Пренебрежительным. Совсем как тон Огилви разговаривал с Гарри.       Его отец взял документ, лежащий на столе возле него, и внимательно просмотрел его, прежде чем заговорить.        — Вы уже попытались — правда безуспешно — найти деньги в Лондоне, Эдинбурге и Милане.        — Да, сэр, вы правы, — по слегка приподнявшимся бровям англичанина было видно, что он удивлен.        — И вот теперь вы здесь, — отец Гарри встал из-за стола. Его тон стал жестче, и Гарри бессознательно отошел от стены, хотя и не имела права вступать в спор, что бы ни говорил его отец. Это бой сэра Томлинсона, и если она в него ввяжется, то это только приведет его в замешательство.        — И опять вы правы, сэр, — ответил Луи.        — Люди, сидящие за этим столом, все без исключения достигли своего нынешнего положения благодаря тяжелому и честному труду. Ну, или почти все. Мистер Фергюсон юрист, но он в этом не виноват.       Это была старая шутка, но промышленные титаны Буффало рассмеялись. Их взгляды показывали, что Стайлс добился того, чего хотел. Они всего «достигли„честным и тяжелом, а Мистер Томлинсон, по определению, нет. И все они были такими же снобами, как и сам Гарольд до совсем недавнего времени. Он перестал им быть не больше чем час назад.       Титулованный и очень английский Мистер Томлинсон стоял посреди комнаты, наполненной тертыми американцами, которые выше любых прекраснодушных рассуждений ставили меняется в пользу презрительного отношения отца Гарольда, хотя и Гарри не мог понять, кого же тот в конечном итоге признает — Мистера Луиса Томлинсона и его машину.        — Я начал свою деятельность как литейщик, который потом стал строить дома. И строил я дома добросовестно, как для себя, — продолжал между тем Картер. Он подошел к Мистеру Томлинсону и поднял руки. — Такие же крепкие и надежные, как я сам. А вы…       Мистер Стайлс схватил Луи за руки и чуть сжал их:        — У вас самая нежная кожа из всех, что я когда-либо видел…       По лицу Томлинсона было понятно, что англичанам не пристало брать друг друга за руки, если конечно это не твоя супруга, девушка или невеста. Его спина была напряженной, скулы стали ещё выразительнее от напряжения, а взгляд жестче.       Американские манеры очень сильно отличаются от английских, чуть не сказал вслух Гарольд Стайлс.       Отец отпустил руки молодого мужчины и отошел от него к краю стола.        — Я пришел сюда со всем, что у меня есть, сэр, — произнес сэр Томлинсон с уважением и смиренностью. — Со своими имением, участком земли и желанием, чтобы эта земля приносила доход. Самое меньшее, что вы можете мне дать, это возможность высказать и доказать вам и этим уважаемым джентльменам, что моя воля, уважаемый сэр, крайней мере, ничуть не слабее вашей.       Прекрасно сказано, просто отлично, произнеслось в голове у Гарольда, и когда Сэр Луис взглянул на него, он понял, что ему пора уходить. В добавок, то, как он посмотрел на Гарри, с такой нежностью, надежной и лаской..? От этого щеки Стайлса порозовели и отвернулся. Когда он выходил из комнаты, его охватила дрожь, и ему пришлось собраться все свои силы, чтобы не обернуться и ещё раз не взглянуть на человека, чьи глаза цвета чистого неба, в которого, возможно, зеленоглазый мальчик, может быть, влюбляется, после первой встречи. Черт. Он ненавидит легко мысленных.

Держи себя в руках, Гарольд. Не будь как все.