***
- Капитан Филиппов, ты чего опять творишь? У меня Орешкин из ОСБ и так уже днюет и ночует в отделе - впору его в штат брать! Мало тебе, что за убийство адвоката чуть не посадили? Мало тебе летуна твоего? До сих пор, между прочим, расследование не закончено! Нет! Ты снова лезешь! Ты какого... этому в морду съездил?! - полковник раздраженно бросил на стол папку с бумагами. Дима молчал. Он не видел особой необходимости оправдываться перед Волынским. Да начальник, насколько он успел его узнать, и не ждал его объяснений. Капитан срывался уже не в первый раз, однажды досталось и самому полковнику, а сейчас ему и вовсе было "положено" быть "не в адеквате". Оба мужчины хорошо понимали, что это скорее "протокольный" разговор, но Волына считал своим долгом "прорабатывать" подчиненного, да и спустить пар на подвернувшегося под руку капитана был не прочь. - Ну, чего встал? Садись, - Петр Сергеевич слегка остыл и кивнул Диме на стул. Фил хмыкнул и, пожав плечами, сел на предложенное место. - Жди гостей, - Волынский подтолкнул к подчиненному папку, - удивлюсь, если Орешкин завтра же не объявится. Так что хорошо обдумай, что будешь ему рассказывать. Дима вновь пожал плечами. Угроза служебного расследования его давно не пугала - этих расследований было уже столько, что они давно превратились в рабочую рутину. Филиппов отдавал себе отчет в том, что иногда и впрямь перегибает палку, но он не просто не мог ничего с этим сделать, но и, откровенно говоря, не очень-то и хотел. Фил пришел на службу в правоохранительные органы затем, чтобы наказывать и предотвращать зло, как бы это пафосно ни звучало. Он действительно хотел помогать тем, кто пострадал от произвола, неважно бандитского или милицейского, и действительно хотел бороться со злом. А значит, он не видел ничего неправильного, порочного в том, чтобы применять силу и "давать волю рукам" там, где он не мог эффективно действовать с помощью закона. И, что самое интересное, Филиппов понимал, что в этом они с Петром Волынским во многом похожи. Да, наверное, полковник не руководствовался столь возвышенными идеалами, как Дима, но он тоже делал то, что считал правильным, и не особо заботился о средствах достижения цели. Хотя, конечно, в отличие от Фила, Волына понимал, что иногда, для того, чтобы получить желаемый результат, надо не морды бить, а затаиться и ждать. Таня Птица как-то пошутила, что живи Дима на пару-тройку веков раньше, он был бы записным дуэлянтом. Наверное в этом была доля правды. Определенно была. Фил лишь мельком глянул на документы в папке, они не очень его интересовали: - Это все, товарищ полковник? Я могу идти? - Подожди... Дим, мне сегодня звонили из больницы. Он пришел в себя... Фил не стал переспрашивать "кто", он и так понял. Да! Михей очнулся! Капитан прикрыл на секунду глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Да! Мише лучше! Главное не сорваться! Не выдать себя. Не подставить Мишку. Не сорвать Волынскому всю игру. Да! - Я съезжу? - Дима постарался, чтобы его тон звучал как можно более бесстрастно. В самом деле, мало ли кого они могут обсуждать. По роду своей деятельности Диме не раз приходилось навещать в больницах свидетелей, потерпевших, подозреваемых. Ничего удивительного, что опер интересуется, можно ли навестить нужного человека и побеседовать с ним. Может быть, даже наверняка, они с Волынским перебарщивают с бдительностью - вряд ли у тех, кто угрожал Ильинскому, была возможность поставить жучок или камеру в кабинет начальника ГУВД, максимум - они смогли обзавестись случайным информатором. Но береженого, как известно, бог бережет, а не береженого - конвой стережет. Какой бы низкой ни была вероятность, но рисковать нельзя. Хуже нет, чем когда твоя паранойя оказывается отменно работающей интуицией... - Пока не стоит, состояние еще не стабильное, его даже из реанимации не перевели. Спешки сейчас нет, ты понимаешь, о чем я. Возможно позже. Просто, я решил, что тебе нужно об этом знать, - полковник перевел взгляд на бумаги на столе. - Да. Спасибо, Петр Сергеевич, - Дима понимал, что полковник прав. Фил очень хотел увидеть раненного друга, хотел, наконец, убедиться, что тот действительно жив, но никакой необходимости, кроме его сильного желания, в этом не было. Мишка не смог бы рассказать ничего нового, а вот слишком частые поездки в больницу, к которой у Филиппова нет никакого "официального" интереса, могли бы и навести кого надо, а точнее, кого не надо на след. - Все, Филиппов, иди, - Волынский мрачно кивнул ему на дверь и, поскольку Дима медлил, раздражено добавил, - скройся с глаз моих! Капитан усмехнулся, услышав из уст начальства такой странный оборот, и вышел за дверь. Он понимал, что Михей все еще в реанимации, что состояние его не стабильно, а значит, произойти может все, что угодно, но, тем не менее, с души его свалился огромный груз и капитану Филиппову казалось, что он сейчас взлетит... "Я тебе должок-то вернул..." "Ошибаешься, Миха, это не ты мне, это я тебе должен... И за сейчас, и за тогда..." Миша как минимум трижды спасал Филу жизнь, а вот Дима... Как-то не срослось... Тогда, на складе, бывшего десантника застрелил Волынский... Медунову застрелил Володин... Когда Мишка оказался в заложниках в стенах родного отдела, они с Лосевым справились сами... Да, это он, капитан Филиппов в неоплатном долгу перед Ильинским, а значит, должен сделать все, чтобы помочь Михею сейчас.***
Мише было очень плохо: мутило, перед глазами все плыло, от слабости он не мог не то, что рукой пошевелить - даже головы повернуть. Сначала он просто плыл по волнам беспамятства, прислушиваясь к своим ощущениям, даже не пытаясь осознать, где он, кто он такой. Через странную пелену, окутавшую его сознание, он слышал какие-то голоса, чувствовал, что кто-то к нему прикасается. Но от звуков и прикосновений тошнота усиливалась. Хотелось как-то сделать так, чтобы их не было, но Миша только слабо морщился. Дело было даже не в том, что у парня не было сил сказать что-то - он был очень упертым и, если бы поставил перед собой такую задачу, наверняка бы с ней справился - просто Михей как-то забыл, что в арсенале человеческих возможностей есть такая удобная штука, как речь. Он то проваливался в сон, то в беспамятство, то выплывал на поверхность и почти приходил в себя. Постепенно периоды сна и бодрствования стали превалировать над черными провалами полного беспамятства. В голове стали выплывать какие-то картинки: мама, Машка, Кристина - Миша быстро осознал, что это - его семья... Фил, Тоха, Женька, Саня, Лосев, Волынский, Калитникова, Володин - коллеги... Приятели разных лет и просто случайные знакомые... Они то просто мелькали в голове калейдоскопом, перемежаясь совсем уж абстрактными цветовыми пятнами, смешиваясь друг с другом и с какими-то звучащими в голове мелодиями, то задерживались чуть дольше и воспроизводили небольшие отрывки, очевидно его жизни. Постепенно некоторые отрывки начали мелькать навязчивее других и становиться все длиннее. Миша осознал, наконец, кто он есть, и стал вспоминать, что же произошло...***
...Девушка с длинными красивыми волосами в клетчатой рубашке - Саша - спорит с ним. Ильинский подталкивает ее, улыбаясь. Она уходит, с сомнением оглядываясь на него...***
...Черный дым, висящий над потушенным баром. Свастика на стене. - Не мы это начали! - А я это закончу!..***
... - Я же тебе сказал: не лезь! Я уже ничего не могу остановить! - Вот только врать мне не надо! Ты не святой! Пруты - это уже перебор! - Я этих нациков давил и давить буду! А ты лучше за собой последи, как бы не случилось чего... - Это ты мне сейчас угрожаешь?..***
... - Сам разбирайся! Я тебе не товарищ!..***
... - Ильинский, что за шутки? Где ты взял эту трубу?...***
... - Ты с ума сошел? Коржова нам еще здесь не хватало! - Пора поговорить с подполковником!..***
...- У Вас был информатор в квартале 88, а Вы Молчали! - Погонами не вышел, чтоб я тебе докладывал!..***
...- Я пытаюсь остановить бойню! - Зачем? Чем больше они убьют друг друга, тем меньше у нас с тобой работы...***
... - Да, ребята из команды 88 готовят сюрприз твоему дружку Дантисту. Так что жди вызов на новый труп... - Где?! - Место ты знаешь...***
...- Поехали! Срочно!..***
...Тело на земле. Кровь. Неестественно вывернутые руки и ноги. Голова слишком легко поворачивается, как будто отдельно от тела - перелом шеи... Тёма... Тёма!..***
...- Они там, давай прочешем! - Давай ОМОН дождемся... - Я пошел. Ты со мной? - Давай!..***
...- Фил!!!***
...- Миха, даже не думай! Даже не думай, слышишь! Щас все нормально будет… Щас! Тихо… Все… Ну все-все… Капитан полиции ранен! Скорую сюда! Срочно! Срочно, я сказал! Все! Тихо – тихо - тихо… Все нормально… Даже не вздумай, слышишь?! - Я тебе должок-то свой вернул... - Какой должок? Помолчи, слышишь!? Помолчи! Все в порядке! Все будет нормально… Тихо, Мих… Даже не думай, слышишь?!.. Даже не думай! Миш… Миш! Михей!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!***
- Лернер, Князев, езжайте по свидетелям, - Волынский был, как всегда, сосредоточен и раздражен. - Товарищ полковник, может я с Лернером?.. - Фил знал, что у Тохи не заладились отношения с майором, впрочем, не заметить это было сложно. - Филиппов, ты вот по этому адресу смотайся, надо коллегам помочь, - начальник протянул Диме бумажку с адресом. - Так, может, я смотаюсь? - у Князева был нюх на "административные возможности, - а Филиппов пусть с Антоном едет. - Я сказал: Филиппов! Кто-то что-то не понял? - Есть, товарищ полковник, - Дима взял бумажку с адресом и вышел из отдела.***
Сев в машину, капитан, наконец, глянул на написанное: "НИИ скорой помощи. Будапештская 3А, доктор Бобров, сказать от Волынского..." и телефон. Сердце на мгновение замерло. Неужели?...***
- Десять минут, больше я Вам дать не могу. Если ему станет хуже - уйдете сразу, как я скажу. Постарайтесь его не волновать. Пациент еще очень слаб, хотя состояние и стабилизировалось. Но Петр Сергеевич просил держать его в реанимации до последнего, чтобы как можно меньше народу имело к нему доступ и знало о его пребывании здесь. - Доктор, как он вообще? Есть надежда, что сможет полностью?.. - Фил не закончил фразу, но врач понял, о чем капитан хотел спросить. Невысокий плотный мужчина средних лет поправил очки и уклончиво произнес: - Сложно сказать... Жизни уже ничего не угрожает, хотя травмы очень серьезные, поэтому могут быть перебои с сердцем. Впрочем, он парень молодой, крепкий... Думаю, с этой стороны особых проблем быть не должно. А вот что касается возможности полностью восстановиться... Я не могу Вам сейчас ответить на этот вопрос. В любом случае, если это и произойдет, то не скоро. Мало того, что организм пережил сильнейшую кровопотерю и клиническую смерть, легкие пробиты в нескольких местах, повреждена печень. Кишечник, правда, слава богу, не пострадал - он всегда дает самые долгоиграющие последствия. Но задет позвоночник. Мы сделали ему операцию, у нас лучшие нейрохирурги в стране, к тому же спинной мозг не был перебит, только слегка поврежден... Но сможет ли он полностью восстановиться - покажет только время. По прогнозам профессора Сереброва, на ноги он встать должен, но вот относительно всего остального... К сожалению, эта область до сих пор слабо изучена. Так что на Ваш вопрос сможет ответить только время. Фил кивнул. В горле стоял комок. Еще недавно он бы все отдал, чтобы Мишка просто остался жив, а сейчас... Дима представил себе живого, подвижного, спортивного Мишу Ильинского на костылях... Приговоренного до конца жизни передвигаться только так, каждую минуту, каждую секунду досадуя на свою слабость, неловкость, ущербность... - Вот, наденьте это, - Бобров протянул оперу комплект одежды, - в реанимации нельзя находиться в уличной одежде. Фил кивнул и начал быстро переодеваться.***
В коридоре было неуютно. Даже не то, чтобы холодно, но как-то очень неприятно. Дима прошел за врачом в небольшой "загончик", отгороженный пластиковыми занавесями. Миша лежал на спине. Лицо парня было очень бледным. Руки, лежащие поверх одеяла, как будто истаяли за эти две с небольшим недели и казались неестественно, по детски тонкими и хрупкими. Черты лица тоже заострились, и темно-зеленые глаза казались из-за этого огромными. Все тело парня окутывали какие-то трубки и датчики. Светлые волосы слиплись от пота и поэтому казались совсем темными. Но все это было не важно. Важно только одно, что перед ним Мишка. Их Михей. Живой. Филиппов не раз представлял себе эту встречу. Все эти две недели он только и думал о том, как увидеть Ильинского. Чтобы ему, наконец, перестали по ночам сниться его остекленевшие глаза, его тело в гробу. Чтобы, наконец, окончательно поверить в то, что напарник жив! Десятки, сотни раз он представлял эту встречу, а сейчас не знал, что сказать! Просто смотрел на друга и старался запечатлеть в сознании ЖИВОГО МИХЕЯ. Пусть раненного, пусть осунувшегося, пусть лежащего пока без движения, но ЖИВОГО. - Фил... - голос Миши звучал совсем тихо. Парень слабо улыбнулся. - Привет... - Привет, - Дима постарался, чтобы его голос звучал бодро, но не нарочито, как бывает иногда, когда хочешь подбодрить человека, у которого все очень паршиво. Да, Мишка сейчас в плохом состоянии, но, по сравнению с тем, что могло бы быть и, по мнению большинства, произошло, у Ильинского все просто замечательно. - Ты не говори, не надо, - Филиппов подошел к кровати, опустился рядом с другом на стул, - тебе пока не нужно. Надо силы беречь. Я просто немного посижу с тобой и пойду. Миша снова слабо улыбнулся. Фил только сейчас понял, что он не спросил ни у Волынского, ни у врача, в курсе ли напарник, что официально он мертв. Капитану не хотелось волновать друга, поэтому он решил пока не очень трепать языком. - Фил, а я тебе должок-то все-таки вернул... - Михей произнес это совсем тихо, но Дима услышал.***
- Фил, а я тебе должок-то все-таки вернул... - губы слушались еще плохо, говорить было тяжело, голова кружилась, и лицо товарища расплывалось у Миши перед глазами. Но чувство вины мучило Ильинского уже слишком давно... С того самого дня, как он стоял и ждал Филиппова у дверей парадной, в то время, как из напарника делали отбивную несколькими этажами выше. Михей так и не простил себе этого. Да, они смогли найти Медунову с Песковым. Да, он лично застрелил бандита и своими глазами видел, как его подельница, угрожавшая самому Мише автоматом, падает замертво... Но этого было мало! Чертовски мало! Если бы он тогда не промедлил... Если бы приехал всего на несколько минут раньше... Он так боялся, что Фил не справится, не выкарабкается, и ЭТО навсегда останется грузом на его совести. Дима смог... А вот Миша нет. Он так и не смог простить себе, что опоздал... И там, на заводе, куда Фил полез за ним, он не раздумывал ни секунды, когда бросился к другу и оттолкнул того с линии огня. Облегчение. Дикое облегчение - вот что он почувствовал в тот момент. Боль и страх пришли потом. А тогда главное было - спасти Диму. Не для него даже - для себя. Потому что снова просыпаться в холодном поту и до утра трясущимися руками подливать себе алкоголь, чтобы хоть как-то заглушить это дикое, скребущее изнутри чувство вины, капитан Ильинский бы просто не выдержал...***
- Фил, а я тебе должок-то все-таки вернул... - Мих, ну какой должок? Это я тебе по гроб жизни обязан! Ты меня спас тогда, на лестнице. Если бы ты не подоспел вовремя, они бы меня убили. И потом, в больнице... Медунова же шла убивать меня! И там... Две недели назад... Какой должок? - Мои нервы, - Ильинский вновь слабо улыбнулся, - теперь знаешь, каково это... Больше меня так не пугай... - Михей... - Фил не знал, смеяться ему или злиться. Впрочем, злиться на Мишку всегда было бесполезным, а главное, плохо осуществимым мероприятием...