S-x Factorial

Ичимацу последнее время спал очень плохо. Наверное, стоило поменьше смотреть днём дорамы, от которых в сон клонит значительно раньше положенного, где-то уже в середине дня, а возможно он просто не наедался на ужин достаточно хорошо, чтобы потом хотелось бы вздремнуть. Но если уж быть откровенным хотя бы с самим собой, заснуть четвёртый сын семьи Мацуно не мог по совсем другой причине. Причина была слишком громкой и вызывающей внимание фигурой, носила дурацкие чёрные очки, пела под гитару на крыше и являлась братом Карамацу, к которому Ичи не демонстрировал при всех остальных никаких иных чувств, кроме пренебрежения, большую часть времени. Остальную часть он посвещал коверканью имени и угрозам расправой, если "дурацкий Кусомацу не отвалит к чёртовой бабушке". Говорить было легко, потому что Кара, что ему свойственно, не только не отваливал, но и ещё больше демонстрировал свою привязанность к младшему. У братьев Мацуно в целом было несколько правил насчёт отношений. Точнее, это была своего рода предвзятость пяти человек к кому-то одному. Так, по мнению всех, кто родился после Осомацу, тот был одновременно и предводителем, и виноватым в любой свалившейся на головы всех остальных беде, Чоромацу являлся занудой, сам Ичи - опасным котом, которого лучше не трогать, Джушимацу - всеобщим любимцем, а Тодомацу - лишним, причём последнее условие, кажется, имело и другое значение - исключительный. Что касалось Карамацу, он был тем, кем не жалко пожертвовать, что он предлагал слишком часто сам и что использовали без всякого зазрения совести остальные. Показывать хоть какой-то прогиб перед ними было нежелательно в принципе, но что поделать, если у Кары из оставшихся каждый - "любимый брат"? Осомацу большую часть времени это отношение было откровенно до фонаря, Чоромацу раздражало, но он всегда мог сделать вид, что ничего не замечает, Джуши был, пожалуй, единственным, кто не хотел причинить боль своим ответом открыто, но вот получалось ли у него? И да, и нет, потому что если обидеть Кару он словами не мог, то вот уж полёты, драки и многое другое точно не давали шансов. Тодомацу был настолько занят собой и считал идеальным именно себя, что старший братец вообще не должен был заслуживать его внимание. Хотя в целом его устраивала большая часть слов Карамацу о том, как сильно тот восхищается братишкой. Ичимацу же не нравилось "нравиться" и да, он ещё как обращал внимание на любой заскок второго в свою сторону. В основном при этом в ход шли кулаки. На что всё же следовало обратить внимание, в какой-то момент все, кроме самого Ичи, стали подмечать, что последнее время даже между ним и Карамацу что-то всё-таки поменялось. К тому моменту, когда это осознание достигло четвёртого, у него стало плохо со сном. Кому может стать спокойней на душе, спрашивается, если, как бы сильно ты того ни отрицал, влюбляешься в старшего брата? Существуют ведь и грани дозволенного, через которые даже бесполезные Мацуно не могут переступать! Ичимацу задумался над этим, когда стало уже слишком поздно, чтобы велеть себе повернуть назад. Он много-много раз думал, что Кара того не стоит, что ему давно пора убраться с его, Ичи, пути, но последние полгода даже в голове это не звучало достаточно убедительно. Более того, последние недели две не выходило даже задуматься о том, чтобы выбросить всё, подаренное братом шмотьё из "крутого набора". После инцидента Ичимацу, конечно, едва ли надел бы чёрную кожанку и всё ещё дурацкие солнечные очки, но стал с заметным постоянством надевать под худи майку с лицом Кары и, если дом пустовал, ходил только в ней. А если уж притерпелся к настолько дурацкому стилю, то одно из двух - либо чокнулся, либо влюбился. Ичи особой разницы не различал, поскольку для него любить Карамацу в любом проявлении уже было сумасшествием. Ночи, особенно бессонные, стали в какой-то момент настоящим испытанием, если учитывать их порядок. Ичи скучал по тому детскому времени, когда мать ещё не провела у них своеобразную реформу, заменив шесть маленьких уложенных в круг спальных мест на огромный старый футон. Ичимацу тогда выбирал место по принципу "если я с краю, то никому не помешаю", но чем руководствовались остальные, он понятия не имел. Может, как он теперь думал, стоило оказаться в той же примерно позиции, но на другом краю. Правда же была в том, что у окна было холоднее, Джушимацу занял то удобное место раньше и ныне наверняка будет неподкупен, а спать в середине Ичи бы просто не решился. Как бы то ни было, Карамацу спал рядом, слишком близко для человека, которого Ичимацу теперь любил сильнее, чем положено брату, но всё ещё показно терпеть не мог при других братьях и пока Кара бодрствовал. Кто бы что ни говорил, скрывать было больно. Про второго говорили, что он болезненный, но одно дело - его стиль, и совсем иное - чувства к нему. "Когда стало так?" - с сожалением задумывался Ичимацу, когда опять и опять просыпался ночью. "Почему мне это нужно?" - он всё поглядывал на луну в окне и иногда глотал катящиеся по щекам слёзы. "Когда мне уже хватит сил, чтобы сказать?" - но ответ он знал и так. Сказать - никогда. Разве что время от времени выводить на чужой спине иероглиф "любовь". Оставалось надеяться, что Карамацу дрыхнет достаточно крепко, чтобы не ощущать движения пальцев.