S-x Factorial

Не знаю, почему мы прокляты. Что мы с тобой сделали этому миру? Я помню всё, Чоромацу, но никогда не пойму, что с нами не так. За что этот мир так жесток к нам? Проклятье первое, что пало на весь мир разом - разрушение. Планета Земля, что перестала быть домом для людей, что вернула сама себя полностью в почти европейское средневековье. Почти - потому что творись то, что происходит сейчас в те времена, к двадцатому веку людей почти не осталось бы. В фильмах о конце света из-за толп живых мертвецов большие города в два счёта гибнут и хорошо, если спасётся небольшая команда счастливчиков. В жизни спастись почти нереально. Что касается нас шестерых, проклятье иного рода - изменение. Словно нам дался шанс предотвратить это окончательное падение в пропасть для всех. Каждому какие-то силы, но всё требует обмена. Силы забрали всю память шестерняшек Мацуно. Я помню всё, но потерял самое главное - потерял связь. Быть демоном в мире, где тьмы и так явно больше? Не удивительно, что даже вы ненавидите меня теперь. Карамацу, который переигрывал дома словно в театральном кружке и называл каждого "мой любимый брат", не смеет впустить такого, как я, в церковь. Ичимацу, притворявшийся котом и засыпавший лёжа головой у меня на коленях, выставляет вперёд остро заточенную косу и говорит, что ему всё равно, чью жизнь отбирать - для шинигами не существует разницы. Джушимацу, просивший всех и каждого у нас дома сыграть с ним в бейсбол, смотрит в разные стороны расфокусированными глазами. - Ты кто? Кто я? - затем наклоняет голову и, прежде чем улететь, повторяет: - Кто я? Мне бы эту лёгкость, с которой маленький ангел Мацуно - его часть "не от мира сего" всегда заставляла думать о пятом братце в таком ключе - оставляет всё, что знал и чем дорожил... Тодомацу... Я правда возлагал на него надежды побольше, чем на остальных, потому что считал его похожим на себя - эгоистом, способным выбраться из любой ситуации за чужой счёт. Просчитался - Тодомацу погиб ровно настолько, чтобы осталось его последнее воспоминание о собственном существовании. Призрак, который помнит то, что его в последний момент разорвали на две части. Ужасное зрелище для того, кто в состоянии разглядеть тонкую сущность вроде него. Хотя, без сомнений, шинигами улыбался, когда позволил тебе в таком виде обитать на кладбище возле церквушки - Карамацу ведь всё ещё души в тебе не чает? Нет, не всё ещё, просто снова прикипел... И, наконец, ты, Чоромацу. То, что противоположно мне. Мегами. Живущее в озере божество. Ты не прогоняешь и не отталкиваешь единственный из всех. Ты не уходишь и смотришь так, словно делаешь попытки что-то узнать, вернуть. Ты тоже знаешь больше? Твоя сила позволила тебе оставить часть прошлого в памяти? Но нет, я ошибаюсь. Опять. Я думал, что нет ничего больнее, чем неузнавание в твоих глазах. После всего, что мы пережили вместе. После свиданок в стиле "нас не должны застукать остальные" и кажущихся такими странными и невероятными сейчас игр в переодевания, после посиделок на крыше школы и дежурных "уроков поцелуев" друг с другом... После твоего же признания мне... Ты всё забыл? - Наверное, мы всё же были знакомы прежде, - ты тогда пожал плечами, сделал попытку улыбнуться. - Я попробую вспомнить, я очень постараюсь. Как мне тебя называть? И как бы это безнадёжно ни звучало, ты пытался. Хоть и был уверен, что всю жизнь провёл в озере, хоть и был готов заплакать, когда я уходил, отпуская твои руки и говоря, что сегодня я уже не буду снова пытаться вернуть тебе память, ты пытался. А потом всё закрутилось вновь. Мегами Чоромацу признавался в любви. Ты повторил всё слово в слово, как в первый раз, в обычной жизни шестерняшек Мацуно, когда главными событиями были выигрыши в пачинко и концерты айдолов. - Осомацу, ты... плачешь? Мне всё ещё было больно. Как ни старайся отпустить воспоминания, они всё равно настигнут. Можно было бы сказать, что я просто счастлив услышать это от тебя, можно было поведать правду от начала до конца, но после моих тихих всхлипов, ты притянул меня к себе и поцеловал сначала в одну мокрую щёку, а затем в другую. - Не надо, это не последний раз, когда я говорю такое... Тот Чоромацу, которого я знал прежде, уже сгорел бы со стыда. Тот двинул бы журналом мне по макушке за всякие там признания. Ты, тот Чоромацу, с которым я общаюсь теперь, указываешь на наши связанные красной нитью мизинцы. Ты сделал? Мир позволил? Мне и правда можно снова любить Чоромацу и быть любимым им в ответ? А проклятый мир жил тем временем по своим новым законам и правилам. Карамацу и Ичимацу, насколько я знаю, отправились в путь - зачищать мир от тьмы. Самое то, идеальная работёнка для священника и бога смерти. Джушимацу и Тодомацу остались в той церквушке, но их, собственно, на самом деле ничего не держит там, кроме собственных желаний. Они уйдут, если захотят, но они ждут возвращения старших. Может и не совсем братьев, просто тех, кому доверяют. С ними всё будет хорошо, пока они вместе, с нами тоже. Я был уверен в этом. Забыл, что мир проклят, на то время, что ты был рядом. Забыл, что прокляты именно братья Мацуно. И не подозревал, насколько окажемся прокляты именно мы с тобой. Третье проклятье забрало тебя. Я понял бы, если бы тебя условно повысили, переселили из озера ещё куда-то - нашёл бы. Клянусь, я пережил бы даже потерю нашей связи как любовников, потому что всегда можно поговорить и как-то договориться. Но как говорить, если тебя больше нет? Ночная буря в эту последнюю осень смела все деревья на своём пути и, как щепки, бросила их в озеро, где обитало божество по имени Чоромацу. Был ли шанс уйти? Спастись? Что ты мог сделать? У меня от святой воды в месте твоего прежнего обитания проступили ожоги, потому что я полез туда и попытался сдвинуть стволы, в надежде найти тебя. Хоть что-то, дающее понять, что ты спасся. Пытался тянуть за ниточку с мизинца, надеясь, что с той стороны будет тяжело и я тебя вытащу, но мне достался лишь один из своих браслетов. Ты так радовался, когда плёл их... А сейчас это последнее, что остаётся мне на память. "Я люблю тебя... Я никогда больше не забуду тебя..." - так говорил ты ещё вчера. - Я вспомнил всё, братец Осомацу, - шепчет ветер и дует в макушку, словно просит не оглядываться. - Прости меня, Осомацу... Я вернусь к тебе, Осомацу... Люблю тебя... Ощущение ветра пропадает, а у меня на глазах снова слёзы, как тогда. - Он хотел, чтобы ты услышал это, - голос знаком и принадлежит Ичимацу. Чтоб его. - Не знал, что божество может умереть... - Твоих рук дело? - не оборачиваться, главное не... - Я не убиваю, я для констатации факта, - Ичимацу шумно выдыхает. Слишком много дыма. - Отпускай. - Я тоже любил тебя, - браслет оказывается на запястье. Привязываю как могу красную нить. - Прощай. Чоромацу не то видится за деревьями, не то я сам вообразил его себе. Нет смысла бежать к нему. Не более, чем фантом прошлого. Боль. Больно... - Я снова проклят, Ичимацу... - тихий шёпот остаётся незаметен - шинигами нет дела и он уже ушёл. Мы с тобой прокляты, Чоромацу...