Ментоловый эндорфин.

Три часа ночи, а Стайлз Стилински вовсе не собирается засыпать. Побелка на потолке, которая была покрыта мелкими трещинами, была идеальной картиной. Белый холст, на котором твоё воображение рисует всё, что хочет. Но на холсте Стайлза Стилински не было ничего. Хотел он, наверное, быть таким же чистым, как этот потолок. - Я не буду тебя целовать Стайлз, а то влюбишься ещё больше. - Куда уж больше. Вместо этого, Хэйл выцеловывал шею и острые ключицы Стайлза. Проводил влажным языком по кадыку и кусал так, что о возбуждении можно было бы и забыть. Но Стилински не забывал, потому что он ебаный мазохист, которому боль приносит умиротворение и стабильность. Хэйл придавливал к дивану со звериной силой, не давая шанса сдвинуться хотя бы на миллиметр. А Стайлз был готов терпеть все неудобства, лишь бы это продолжалось. Стайлз пил дешёвый кофе три месяца, а потом прочитал где-то, что жизнь нельзя тратить на конченых мудаков и отвратительный кофе. В его жизни был один мудак, значит кофе должен быть идеальным. Он даже кофеварку купил. 3.18. Этот кофе был таким же противным, как и предыдущий. И не важно, что разница в несколько десятков долларов. Напиток отвратителен, как и сам Стайлз. Дерек отрывается от тела Стилински и поднимается с дивана так резко, что у Стайлза темнеет в глазах. Встаёт, и быстро, и настолько идеально снимает растянутую алкоголичку. Идеальные кубики пресса и тон кожи. Зрелище не новое, но впервые настолько возбуждающее. Поправляет спустившиеся брюки, опирается кулаками на спинку дивана и произносит: - Ты не передумал? - Даже если и да? - У тебя уже нет выхода. Подхватывает Стайлза под задницу и несёт в спальню. Шепчет на ухо что-то возбуждающее, но как можно возбудиться ещё больше? Дереку достаточно всего лишь прикоснуться, и у Стайлза встанет так, как не стоит на порно с самым любимым актёром. 3.25. Самое время чтобы прибить гвоздь под картину. Гвоздь, стена, молоток – что может быть проще? Но Стайлз отбивает себе палец до крови, и картина навечно остаётся стоять в углу. Стайлз смотрит на молоток, и только толика здравого смысла мешает разбить себе коленную чашечку. Постельное, наверное, уже неделю как надо поменять, но кому какая разница, когда ты прижат телом Дерека Хэйла, и не важно, что к грязной простыне. Дерек рвёт любимую майку Стайлза, потому что ему так хочется. Это не практично, не логично и очень пошло, но кому какая разница? Уж точно не Стайлзу. Что-то там про здравый смысл, но Хэйл проводит языком от ярёмной вены к соску, и кто вообще придумал существование здравого смысла? Зацеловывая скулы и прикусывая подбородок, Дерек старается не слететь с катушек, Стайлз же думает о вечном. И стонет, как заправская шлюха, потому что, Дерек Хэйл сказал, что хочет это слышать. Дереку откажет только последний дурак. Из-за ментоловых сигарет может перестать вставать. Но Стайлзу вообще насрать, потому что между сигаретами и сексом он выберет сигареты, только если секс не с Хэйлом. Ради Хэйла он бы бросил, а Дерек вроде не планировал повторения. Хэйл кусает губы Стайлза, но не целует, потому что целуют любимых, а Стайлз – это шлюха на одну ночь. Крестик Дерека свисает над лицом Стайлза, пока Дерек тянет за волосы, и Стайлз хочет взять его в рот. Это ранит чувства верующих, но Стайлзу насрать, и он просто прихватывает его губами и самозабвенно сосёт. Дерек сдавливает щёки и шипит от злости, но Стайлзу смешно. За это он получает пощёчину. Стайлз смеётся снова, и получает пощёчину по другой щеке. Мазохизм никто не отменял. Стайлз звонит в службу доставки и заказывает суп и три бутылки вина, потому что, кому какое дело, если он умрёт от алкогольного отравления, не справившись с бутылками? Никому. Всем насрать. Поднимите руки, кому не похуй. Любимое постельной рвётся в собственных руках, потому что не существует контроля, когда Хэйл сжимает член через штаны и прикусывает низ живота. А ещё ставит засосы, хотя и знает, как Стайлз к ним относится. Засосы – это пошло. Но засосы – это метка. Метка принадлежности. Каждый, кто увидит Стайлза в следующие четыре дня будет знать, что Стайлз кому-то принадлежит. Одни подумают, что задохлик наконец обрёл счастье, другие же будут думать, что Стайлз – шлюха, кем он и является. Но сейчас Стайлзу насрать. Он позволяет ставить засосы там, где все это увидят: возле ключиц, на шее, на скулах, и даже на щеках. И там, где не увидит никто: грудина, живот, бока и внутренняя сторона бёдер. Стайлз задумывается, почему не стесняется своего уродливого тела в данный момент. Но ведь однажды Дерек Хэйл сказал, что Стайлз красивый. Чувствуя лёгкую боль от очередного засоса на сгибе шеи он стонет так громко, что Дерек больше не может сдерживаться. Пятнадцать пропущенных от Лидии и абсолютное отсутствие желания перезвонить. Сообщение от начальника, в котором он разрешать отдохнуть ещё день. Прекрасно, ведь Стайлз планирует провести весь завтрашний день у отца. В душе он моет своё тело металлической губкой, которая предназначена для посуды. Но лучше же глубокие ссадины, чем ощущения прикосновений Дерека Хэйла. Стайлз был готов сделать минет Хэйлу уже с третей встречи, но Хэйл против. «Сегодня твой праздник, я поздравляю тебя». Дерек заглатывает без прелюдий и принимает член полностью, ведь он сука всё делает идеально, и минет в том числе. В голове Стайлза мысль о том, как часто он это делает. В итоге: на глазах слёзы, в горле ком и ощущение приближающегося оргазма. От последнего спасает укус и очередная пощёчина. Член разрывается, а на глазах вдвойне больше слёз. Новое постельное бельё с ебаными подсолнухам, обеззараживающие средство от царапин и согревающая мазь от сорванной поясницы. А внутрь уже вторая бутылка вина и пять таблеток обезболивающего. И песня nine inch nails – closer на повторе. Всё хорошо. Перед сном фраза в твиттер «никогда не используйте людей», и пять мгновенных ретвитов. Да что вы знаете? Двадцать пять минут на подготовку и Стайл полностью принимает в себя член Дерека Хэйла, хоть и со слезами на глазах. Хотя, они не прекращаются ещё с середины прелюдии. Как вообще у Дерека остаётся желание ебать плачущего Стайлза? Ногти Стилински в отместку царапают поясницу Дерека. И плечи Дерека. Пусть те суки, которых он будет ебать в ближайшую неделю видят отметины Стайлза. Член проходит по простате хуеву тучу раз, но даже это не спасает от раздирающей боли. Дерек кончил, подождал 15 минут и вошёл снова. Но Стайлзу нельзя, Дерек не позволяет. Кончив второй раз, ему было наплевать, что Стайлз остался не удовлетворён. Но вдруг Стайлз кому-нибудь расскажет, что Дерек даже не довёл партнёра до оргазма. С лицом, на котором было одно пренебрежение, додрочил Стайлу, стимулирую простату. Стайлз облегчённо выдохнул. Он старался сдерживать слёзы пока Дерек обмывался в ванной, пока он одевался, пока он вызывал такси, пока собирал свои вещи по квартире. Даже не заплакал, когда Дерек поцеловал его в щёку и сказал «С днём рождения, солнце». Не плакал. Заплакал только тогда, когда дверь захлопнулась. Попытавшись свернуться в позу эмбриона, он почувствовал адскую боль в прямой кишке и где-то в районе сердца. На утро Стайлз собирался к отцу. На столе лежала их совместная фотография с Дереком. Шоколадный крем поплыл на торте, а телевизор оставался в спящем режиме, в надежде, что Ганнибала кто-нибудь досмотрит. Кто-нибудь, но только не Стайлз. Стайлз же должен провести несколько дней в родительском доме и, желательно, без алкоголя.