Вместе

Приподнявшись с постели, Мансини поморщился от резкой боли и жестом остановил особу, устремившуюся ему на помощь. Больной был рад, что княжна поутру вновь навестила его. Временное пристанище, где он медленно выздоравливал, нравилось Алессандро возможностью часто видеть Натали. — Видите ли, синьорина, мне давно не доводилось слышать русские песни. Признаться, я скучаю по ним. Княжна с удивлением взглянула на капитана. — Вы желаете их услышать от меня? Здесь? Капитан улыбнулся. — Полагаю, Вы превосходно поете. Разумеется, я бы с удовольствием вспомнил с такой красавицей и кадриль, но, к величайшей досаде, пока из меня плохой танцор. Окажите же милость бедному страдальцу. Спойте что-то на русском языке. Тень задумчивости появилась на лице княжны. Некоторое время она молчала, что-то припоминая, а потом поселившуюся в гостиничной комнате тишину, словно мягкий воск, растопил женский голос. Негромкий, с приятной окраской, он скорее стремился к высоким нотам, но, приблизившись к верхам, едва касался их. В руках Натали не было гитары. Тонкие пальцы девушки не заставляли струны грустить вместе с ее голосом, но слова знакомого романса проникали в сердце слушателя, тревожили воспоминаниями. — Обманчивой слезой не выплачешь всего, Не перескажешь песней нежной. Печаль, что ранее была спрятана от людей, теперь звенела в ее песне, отражалась во взгляде, казавшемся Алессандро настоящим омутом. Сколько смельчаков ранее увязло в нем? Сколько было погублено? Не они ли причина огонька таинственной грусти, светившегося в зелени ее глаз? — Ты песни не поймешь, Как сердца моего Не понял ты в груди мятежной. Натали пела, и в воспоминаниях ей являлись былые картины дворцовой жизни, лица людей, которые остались в прошлом, чувства, раньше приносившие боль, а теперь вызывавшие светлую печаль, ностальгию о минувшем. Княжна с удивлением поняла: она освободилась от вины за смерть бывшего жениха, от необъяснимого влечения к цесаревичу. Теперь она даже видела явные различия между Алессандро и его венценосным двойником. Эта морщинка, появлявшаяся на переносице у капитана, когда он хмурился, кобальтовый цвет глаз, яркий, насыщенный, напоминавший море в ясный день, когда в нем отражается чистое небо. Крепкое тело, знакомое с тяжелым трудом, способное помочь хозяину в борьбе со стихией. Даже ростом Алессандро был чуть выше русского престолонаследника, но она не заметила этого в первую встречу, пораженная удивительным сходством в чертах, тембре голоса, цвете волос. — Этот романс любила моя мать, — признался капитан, когда стихла последняя нота. — И еще один человек. Было что-то тайное, глубокое в мимолетном упоминании. Оно заставило Натали спросить: — Человек, который тоже Вам дорог? — Был когда-то дорог. Теперь я ничего о ней не знаю. — Значит, это женщина, — княжна ощутила легкую ревность к незнакомке, которая, верно, много значила для капитана. — Женщина, — подтвердил Мансини. — Она была моей невестой. — И что же случилось с вашей любовью? — Не выдержала испытаний, — отведя взгляд, капитан мучительно улыбнулся, и Натали вновь как собственную ощутила боль его старой раны. — Я вернулся из армии и узнал, что матушка умерла, а моя невеста, думая, что ее нареченный погиб, вышла замуж за другого и носила под сердцем его дитя. — Вы до сих пор не можете ее простить? Алессандро заметил, что ожидающая ответа собеседница несколько напряжена. Это его удивило. — Я не виню Ольгу. Она не клялась дать обет безбрачия в случае моей гибели. Так сложилось, что наши пути разошлись. Судьба. Теперь этот мужчина был перед Натали, словно открытая книга, в которой читалось, что он не лжет. Но княжну поразило другое открытие. — Ее зовут Ольга? Алессандро усмехнулся. — Я полагал, Вы зададите иной вопрос. — Какой же? — Не фаталист ли я? Но Вас отчего-то удивило имя моей бывшей возлюбленной. Мгновение Натали колебалась, гадая, какой отклик вызовет ее ответ, но потом решительно пояснила: — Женщина, которую когда-то любил русский император, носит то же имя. Они были вынуждены расстаться. Капитан задумчиво посмотрел на нее. — Что ж, мы похожи с ним не только наружностью. Позвольте и мне кое-что узнать. Натали кивнула. — Вы были кому-то обещаны? Ей вспомнился Андрей. Его утешительные слова в тот миг, когда она, стоя в храме в подвенечном наряде, засомневалась в своем решении. Вина во взгляде, когда невеста указала на счастливых влюбленных, так не похожих на пару, что должна была сочетаться браком. — Да. Я была помолвлена, но венчание не состоялось. Она устремила пристальный взгляд на лицо собеседника. Он оставался спокойным и ждал продолжения истории. — Я отказала жениху. В день нашей свадьбы, — признаваться в собственных ошибках всегда нелегко, но теперь Натали, как никогда ранее, ощущала, с каким трудом ей дается каждое слово. — Я отказала ему прямо у алтаря, а потом Андрей погиб. Это была нелепая смерть. Случайность. Капитан жестом попросил ее замолчать и приблизиться к нему. Натали в нерешительности присела подле больного. Протянув руку к княжне, Алессандро накрыл ее ладонь своей. — Не вините себя ни в чем. Прошлое не исправить. Надо жить дальше. — Да, знаю, — прошептала княжна, ощущая небывалое смущение от близости к этому мужчине. Не отводя взгляда, капитан медленно поднес к губам руку Натали и, поцеловав ее, поинтересовался: — А с моим двойником Вы хорошо знакомы? Не в силах беседовать с ним об Александре, она с поспешностью ответила: — Да. Я ведь долгое время находилась при дворе и была фрейлиной его матушки. Мансини ощутил, что собеседница все еще напряжена. Что-то беспокоило ее. Что-то, не похожее на раскаяние или сожаление, а напоминавшее иное чувство, которое могло заставить невесту засомневаться в своем решении у алтаря. — Александр был дорог Вам? Не как глава Российской Империи, а как человек, мужчина. Она опустила глаза. — Да. — И чувства к нему сохранились? Княжна взглянула на капитана. Ее глаза сказали больше, чем скупой ответ: — Теперь они стали другими. — Что же вызвало такую перемену? — Вы. Признание было в ее коротких словах, взгляде, нежности голоса. Оно победило в борьбе со смущением, стыдливостью. Для гордой русской аристократки признаться мужчине — это словно окунуться в холодную воду, словно в грозу распахнуть окна, словно в шторм выбежать на палубу. И Алессандро восхитился такой смелостью. — Вы удивительны, Натали. Наша встреча изменила и мою жизнь. Она подарила мне надежду. Вы — это мой глоток живительной влаги. С каждым днем я нуждаюсь в нем все больше. Приблизившись к ее лицу, Мансини несколько мгновений разглядывал его, подмечая каждую деталь. Изгибы длинных ресниц и бровей. Небольшой нос, пусть и не той формы, что считалась в Италии образцом красоты, но капитану он нравился именно таким. Губы, к которым хотелось прикоснуться. Поцелуй в каюте был мимолетным, но Алессандро помнил его вкус. И капитану захотелось вновь испить знакомую сладость, но теперь неторопливо, бережно, со всей нежностью, на которую только способен. Княжна не противилась ласковому прикосновению его губ. Она ответила на него, и это тоже стало для Алессандро признанием. Не прерывая поцелуя, он порывисто сжал ладонями хрупкие плечи Натали. — Немедленно оставьте мою дочь! — голос вошедшего в комнату князя Репнина, подобно ушату холодной воды, мгновенно отрезвил обоих и заставил их отпрянуть друг от друга. Натали в растерянности посмотрела на отца и ужаснулась. Никогда она не видела такого гнева на его лице. Александр Иванович был в бешенстве. Капитан же сохранял спокойствие. — Иди к себе, Наташа, — приказал князь. Княжна испуганно посмотрела на Алессандро. — Все хорошо, синьорина. — он ободряюще ей улыбнулся. — Делайте так, как говорит Ваш отец. Полагаю, нам с ним предстоит мужской разговор. Повинуясь, она поднялась и медленно направилась к дверям. Бросив тревожный взгляд на отца, Натали вновь на миг обернулась и посмотрела на Мансини. Его лицо по-прежнему оставалось невозмутимым. И лишь во взгляде капитана княжна прочла нежность, от которой сердцу стало несколько теплее и спокойнее.