Вместе

Обыкновенно спокойного, князя Репнина исчезновение дочери почти привело в бешенство. — Она отправилась одна! Понимаешь, Мария? Одна! — кричал он на испуганную горничную. — Без сопровождения, в незнакомом городе, в неспокойное время, и до сих пор не вернулась! А ты предлагаешь мне успокоиться и утверждаешь, что это всего лишь прогулка. Невинная прогулка! И ты ничего не знаешь о том, куда на самом деле отправилась моя дочь. Полагаешь, я должен поверить этому? Принимаешь меня за безумца? — Но синьор, — попыталась возразить итальянка, беспомощно наблюдая, как он меряет своими шагами гостиничный номер, — синьорина всегда заботится о репутации. Она рассудительна и никогда не попадает в переделки. — О, ты совсем не знаешь Наташу! — князь устало опустился в резное кресло и прикрыл ладонью глаза. — Видит Бог, я люблю свою дочь, но ее поведение порой безрассудно. И при этом страдает не только моя девочка, но и другие люди. Горничная опустила глаза и замолчала. Князю стало ясно, что девушка знает правду, но не хочет ее рассказывать. Оставалось лишь одно средство выведать у итальянки хоть что-то. — Я выставлю тебя на улицу, без жалования, — ровным тоном проговорил Александр Иванович. — Не дам рекомендации. Приложу все свое влияние, чтобы в Турине ни одно почтенное семейство не открыло для тебя двери своего дома. Мария побледнела. — Вы не можете быть так жестоки, синьор! Я ведь знаю. Вы всегда были очень добры. — До тех пор, пока моя дочь не начала творить глупости, лгать мне, а ты не выступила ее союзницей. Если не скажешь, где она, можешь прощаться с работой. Заодно я уволю и Антонио. Он, кажется, в последнее время совсем перестал следить за лошадьми. Видимо, парня привлекло нечто более интересное, чем работа. Совсем распустились! Пора напомнить, что и в Италии у слуг есть свои обязанности, а остальное их не должно касаться. — Нет, синьор! — воскликнула Мария. — Антонио нужна эта работа! У него больная мать и маленькие братья. Отец умер два года назад, и все тяготы легли на плечи старшего сына. Антонио должен заботиться о своих родных. — А я о своей дочери! — перебил князь Репнин. Вскочив, он вмиг преодолел расстояние, разделявшее его и горничную. Схватив Марию за плечи, он в бешенстве стал трясти ее. — Где Наташа? Отвечай! — Она пошла к гавани, — дрожа, пролепетала итальянка. Она никогда не видела князя в такой ярости. — Зачем? — казалось, господин Репнин ныне сошел с ума. — На встречу с капитаном. Я не знаю, как его зовут, но сеньорита с ним знакома. По виду это достойный человек. Он не причинит вреда знатной девушке. Прошу Вас, синьор! Я больше ничего не знаю. Клянусь! Князь отпустил горничную так же внезапно, как и схватил. Глядя на бледное лицо, обрамленное темными локонами, он заметил в испуганных глазах непролитые слезы. Мария едва сдерживала их. Стыд охватил Александра Ивановича. Что с ним случилось? Как можно было наброситься на беззащитную служанку? Он ведь никогда не походил на русского барина-самодура и в глубине души презирал насилие над слабыми. — Прости, Мария, — поникшим тоном проговорил князь и, вздохнув, признался: — Я просто очень беспокоюсь за нее. В городе волнения. Бунтовщики, грабители. Мне не следовало идти у нее на поводу и привозить сюда. Если что-то случится… Договорить он не успел: стук в дверь на полуслове оборвал речь князя. Коренастый итальянец, появившись в номере, сначала с изумлением воззрился на Марию, но, услышав от князя, что девушка — горничная Натали, потерял к ней всякий интерес. -Ну что там, Руджеро? — спросил Александр Иванович. — Прошу прощения, синьор! Новости плохие. Вчера торговое судно «Жемчужина» было захвачено людьми из «Молодой Италии». Весь товар, разумеется, оказался в руках борцов за независимость. Капитан и его команда взяты в плен. Репнин нахмурился. — Не похоже на сторонников Мадзини. Но моя дочь? Какое отношение имеет ко всему этому она? Неловко переминаясь с ноги на ногу, итальянец пробормотал: — Синьорину заметили на палубе вместе с капитаном. Незадолго до нападения. Лицо князя словно окаменело. Казалось, еще миг, и он сам превратится в соляной столб. — Ты хочешь сказать, что моя Наташа в руках бунтовщиков? — Мальчишка-генуэзец видел, как во время столкновения с захватчиками один из моряков увел с палубы красивую синьорину, которая по описанию походила на вашу дочь. — Но может, это не она? — с надеждой спросил князь. — Прежде мальчик видел эту девушку на палубе с тем молодым синьором. Он утверждает, что господин и есть Алессандро Мансини, капитан «Жемчужины». Несчастный отец опустился в кресло и обхватил руками свою голову. Ему хотелось рвать на себе волосы. — Что же она наделала!

***

В темноте Натали держалась за руку Алессандро. Идея покинуть корабль незамеченными прежде казалась истинным безумием, но другого выхода не было. Барышня с ужасом вспоминала свой страх, когда дверь в каюте скрипнула, и в душное помещение ввалились три итальянца. Двое из них тащили на себе бесчувственного капитана. Окровавленного Мансини усадили на стул и связали. Самый высокий из бунтовщиков взял со стола небольшой графин и воду из него плеснул в лицо Алессандро. Капитан пришел в себя. С ним завели разговор на итальянском. Запертая в тесноте шкафа, княжна плохо улавливала речи высокого человека в грязной одежде, пропитанной кровью. Отчетливо она услышала лишь слова о русском царе. Из дальнейшего разговора было понятно, что Алессандро от чего-то наотрез отказался. Взбешенный его ответом, итальянец с силой ударил раненого Мансини по лицу. Пленник поневоле застонал, но сознание не потерял. Со злостью процедив какую-то угрозу, бунтовщик покинул пристанище капитана. Двое сообщников последовали за ним. В каюте остались лишь связанный Алессандро и прячущаяся в шкафу Натали. Не медля, княжна выбралась из укрытия. При виде ее он мучительно скривился. — Простите, синьорина. Нам не удалось отстоять «Жемчужину». Судно захвачено. Вы должны бежать. Я помогу, если освободите от этих пут. Натали попробовала развязать веревки, но вскоре поняла, что захватчики были мастерами крепких узлов. — На моей кровати, — подсказал Алессандро, — под постелью есть нож. Воспользуйтесь им. Княжна отыскала небольшой кортик, похожий на тот, которым капитан оборонялся во время столкновения с нападавшими, и разрезала веревки. Покинув каюту, они, крадучись, пробирались на палубу. Большая часть бунтовщиков была занята грабежом товарного склада. Другие захватчики оставались в трюме, разбираясь с пленной командой. На внешней палубе оставалось лишь несколько человек. Троих капитану пришлось оглушить ударом по голове. Четвертого Алессандро ранил ножом. На счастье бедолаги, рана была неглубокой, но все же помешала ему оказывать сопротивление. Оказавшись на берегу Генуэзской пристани, мокрые и измученные беглецы подумали, что опасность миновала, но выстрелы, раздавшиеся с корабельной палубы, известили о преждевременности таких суждений. — Бежим! — приказал Алессандро. Натали мгновенно подчинилась. Ночь, опустившаяся на землю Генуи, стала их союзницей. Очутившись на одной из узких улочек, капитан остановился. Прислонившись к прохладной стене, он притянул к себе княжну. — Что Вы делаете? — возмутилась она. Вместо ответа капитан поцеловал ее. Не успев прийти в себя и оттолкнуть мужские руки, княжна услышала чьи-то голоса. Где-то поблизости несколько охмелевших итальянцев голосили куплеты фривольной песенки. Спустя несколько мгновений все стихло. Капитан осторожно выпустил Натали из своих объятий. Княжна ощутила, как ярость, всколыхнувшаяся в ней от подобного поведения спутника, уступила место трепетному волнению. Однажды ее уже целовали подобным образом. Но тогда спектакль, разыгранный цесаревичем для вошедшего в комнату императора, не вызвал у фрейлины Репниной столь противоречивые чувства. — Как понимать подобное? — прошептала Натали. Темнота не помешала ей разглядеть лихорадочный блеск в сапфировых глазах. — Простите. Я не хотел Вас обидеть. Сейчас нам нельзя возбуждать подозрения даже у загулявших матросов. Я должен доставить Вас в гостиницу целой и невредимой. — А как же моя репутация? — пролепетала княжна. Он хотел было с досадой ответить, что тревожиться надо не об этом, но, взглянув в ее широко раскрытые глаза, не удержался и осторожно прикоснулся к выбившимся из прически локонам. — Ни один человек на итальянской земле не посмеет сказать о Вас дурное. Обещаю. В сложившихся обстоятельствах верить в подобное было безумием, но Натали, вопреки всему, желала довериться капитану. Ее израненное, настрадавшееся сердце вновь стремилось открыться для мужчины. — Идемте, — позвал Алессандро. — Надо добраться до гостиницы. Княжна вновь подчинилась. Сделав несколько, шагов, Мансини внезапно покачнулся и упал на узкую дорожку, вымощенную плитами. Подавив всхлип, княжна бросилась к нему. Сознание вновь покинуло капитана. Осторожно приподняв его голову, Натали положила ее к себе на колени. На кончиках изнеженных пальцев осталась какая-то липкая жидкость. Княжна с ужасом поняла, что это кровь. К полученным ранам капитана добавилась еще одна. — Господи, что мне делать? — в отчаянии воскликнула Натали. В ответ на ее мольбу среди сгустившейся тьмы возникла коренастая фигура. Темноволосый мужчина, похожий на бунтовщика, протянул к ней руку. Княжна в страхе отшатнулась, но широкая ладонь прижалась к ее рту, подавляя испуганный возглас. — Не бойтесь, синьорина, — поспешил успокоить незнакомец. — Меня послал Ваш отец. Плохое уже позади. Я — Руджеро. Доставлю Вас в гостиницу, к князю. Осознав, что страхи были напрасными, Натали уверенно покачала головой. — Капитан Мансини спас мне жизнь. Я не оставлю его здесь в таком состоянии. — Обещаю, что пошлю кого-то из своих людей, чтобы они позаботились о нем, — заверил Руджеро, — а нам надо спешить! Она сжала губы и упрямо повторила: — Я не оставлю этого человека истекать кровью посреди дороги. — Ладно! — пробурчал итальянец, взваливая на свои плечи раненого капитана. — Следуйте за мной, синьорина. — Осторожно, — предупредила Натали. — Его раны могут быть опасны. — Наверняка, Вашим далеким предком был добрый самарянин. — пробормотал недовольный Руджеро. Княжна в ответ лишь улыбнулась.