Вместе

Как и любая светская барышня, Натали любила новые наряды. Визиты к модистке доставляли ей удовольствие, но нынешний изрядно затянулся из-за бесконечных разговоров матери и синьоры Бенцони о модных тканях. Устав от итальянской речи, к которой в повседневности еще не успела до конца привыкнуть, княжна попросила у матери позволения отправиться в шоколадную лавку вместе с Марией. — Это ведь совсем рядом. На плошади. Мария мне поможет выбрать сладости. — Непременно, синьорина, — охотно отозвалась девушка, любуясь новой шляпкой, подарком щедрой княжны. — Там есть шоколадные колбаски, лучшие во всей Италии. И новые пирожные по французским рецептам. А тирамису… — Отправляйтесь, — прервала Ирен, не любившая болтовню горничной. — Только не задерживайтесь там долго и передайте Антонио, что я тоже скоро освобожусь. Пусть не отходит от экипажа ни на шаг. Вчера во время этих волнений пострадало несколько повозок. Лошадей угнали вместе с ними. — Madonna! — воскликнула модистка, и, как истинная итальянка, она принялась что-то горячо объяснять на родном языке. Быстро и взволнованно. Натали уже не слушала. Вместе с Марией княжна поспешила на площадь Карла Альберта, попутно передав извозчику повеление матери. Антонио был привлекательным итальянцем, лет двадцати пяти. Он то и дело с обожанием поглядывал в сторону хорошенькой горничной. Заметив, что девушка отвечает на это кокетливой улыбкой, Натали ощутила себя лишним звеном в их игре. — Мария! Я, пожалуй, сама выберу десерты, а ты пока отдай Антонио коробку с тканями и кружевом. Пусть поместит ее в экипаже. — Но я ведь обещала хозяйке не отходить от Вас, синьорина! — возразила итальянка, пряча неуместную радость. Княжна лукаво улыбнулась. — Но ведь ей об этом знать не обязательно. Матушка еще четверть часа будет занята беседами с синьорой Бенцони, а ты и я успеем сделать то, что хочется. Разве нет? На миловидном личике маленькой брюнетки появилось довольное выражение. Итальянка благодарно кивнула и, поправив шляпку, с проворством направилась к высокому поклоннику. Натали усмехнулась. Тень грусти на миг промелькнула на ее лице, но княжна, не желая поддаваться унынию, с поспешностью направилась к небольшой лавке, возле которой пахло свежей выпечкой, незабываемой смесью ванили с корицей. Пробежавшись глазами по угощениям, предлагаемым радушным хозяином, княжна выбрала нежнейшее тирамису и знаменитые шоколадные колбаски. Покинув лавку, Натали вышла на старинную площадь. Там она и увидела толпу молодых мужчин. Они что-то громко кричали на итальянском и размахивали руками. Во всем этом было нечто пугающее, непривычное, яростное. Даже воздух вокруг, казалось, накалился. — il risorgimento!* — услышала Натали и, вздрогнув, обернулась. Незнакомец стоял перед ней, как тогда, в церкви. Только теперь на нем были светлая рубашка и визитный темный костюм. На лице отчетливо читалась тревога. Схватив удивленную княжну за руку, мужчина с поспешностью оттащил ее подальше от шумной толпы. Ошеломленная княжна не успела и слова вымолвить, как вновь оказалось там, где смешались сладковато-пряные ароматы. Очутившись вместе с девушкой около шоколадной лавки, незнакомец огляделся. — Вы одна? — вопрос, как и все происходящее, привели Натали в недоумение. — Нет, — пробормотала она. И, опомнившись, попросила: — Отпустите меня, сударь. Кто Вы? — Алессандро Мансини**, синьорина, — мужчина поднес ее руку к губам, почтительно поцеловал и только после этого, наконец-то, отпустил, как того и просила княжна. — Я тот, кто настоятельно рекомендует Вам покинуть это место. Порядочным девушкам, а в особенности иностранкам, не подобает разгуливать в одиночестве там, где их подстерегают опасности. Он говорил сдержанно, даже несколько строго. Натали ощутила себя маленькой девочкой, которую отчитывали за неподобающее поведение. Одновременно охваченная досадой и приятным волнением от столь неожиданной встречи, княжна поспешила ответить: — Благодарю за совет, но я здесь не одна. За углом ждет экипаж и сопровождение. Я позволила своей компаньонке немного отдохнуть, пока сама покупала сладости в шоколадной лавке. К тому же с нами моя мать. Она в ателье синьоры Бенцони, занята выбором тканей и модными беседами. Услышав фамилию модистки, незнакомец оживился. Искры радости сверкнули в его глазах, при дневном свете показавшихся не светло-голубыми, как у цесаревича, а почти синими, схожими с водами Адриатического моря. — Полагаю, Вы вместе с матушкой заказывали там наряды? — О, да! Синьора Бенцони — искусная мастерица по части кройки и шитья. — И по части разговоров, — Алессандро усмехнулся. — В этом она истинная итальянка. — А в остальном? — не удержалась Натали, догадавшись о близком знакомстве синьора Мансини и модистки Джульетты Бенцони. Отчего-то собственная догадка вызвала у нее раздражение. — А в остальном синьора — француженка. Как ее отец и покойный муж. — Она вдова? — удивилась Натали. — Но ведь эта синьора немногим старше меня. — Смерть, приходя к человеку, не интересуется его возрастом, — помрачнев, заметил Алессандро. — Да и жизнь в некоторых случаях тоже. — Жизнь? — осторожно поинтересовалась Натали, чувствуя, что за его словами кроется какая-то тайна. — Жизнь, — подтвердил мужчина. Внезапно он улыбнулся, и мрачность покинула его лицо, словно снятая маскарадная маска. — Я представился Вам, но до сих пор не знаю имени столь очаровательной русской барышни. — Княжна Наталья Репнина, синьор. Мой отец служит консулом в Турине. Вместе с матерью они уже много лет живут в Италии. Но Вам известно мое русское происхождение? Княжна с сомнением смотрела на Алессандро. С первого мгновения он не переставал ее удивлять. — Поверьте, здесь, в Италии, я всегда узнаю русского человека. Даже издалека. Особенно, если это изящная девица, чьи глаза горят огнем малахитов, а в локонах запутались отблески темного янтаря. — Да Вы поэт! — улыбнулась Натали, несколько смущенная не самими комплиментами, а скорее — смягчившимся, почти ласковым тоном мужчины, теперь лишь внешне напоминавшим ей цесаревича. Голоса Алессандро и его венценосного двойника были схожи. И все же тон первого казался тверже и даже грубее. Лишь его последние слова о красоте Натали звучали мягче, нежнее. — С Вами легко стать поэтом. Синьорина позволит проводить ее к экипажу? Мне бы хотелось быть уверенным, что с Вами все хорошо. — Разумеется, синьор Мансини. Мария и Антонио с изумлением смотрели, как какой-то незнакомец, появившийся вместе с княжной, усаживает ее в экипаж и на прощание целует руку. Его движения были полны уверенности, мужской силы и власти, а красивое лицо, тронутое легким загаром, навевало на мысли о недавнем морском путешествии. — Синьоре это может не понравиться, — прошептала Мария. Антонио лишь усмехнулся. — Но она ничего не видела. И не увидит, потому что он уже уходит. Простившись с княжной, Алессандро уверенной походкой удалялся в сторону площади Карла Альберто и, наконец, скрылся из виду. А Натали все думала о том, что тайна его сходства с цесаревичем пока так и оставалась нераскрытой. Однако теперь он уже не был незнакомцем. Они представлены друг другу. Натали знала его имя, и за время короткой прогулки к экипажу для княжны стал ведомым и род занятий Алессандро Мансини. Он был капитаном торгового судна и много времени проводил в путешествиях. Это объясняло некую жесткость и властность мужчины. Но откуда в его манерах аристократизм, присущий лишь дворянским кругам? Это тоже оставалось для княжны загадкой, которую она намеревалась разгадать в самое ближайшее время. Капитан пригласил ее на прогулку и пообещал показать свою «Жемчужину». Натали согласилась. Теперь же, дожидаясь в экипаже княгиню, она подумала, что родители могут не одобрить ее поведение. В особенности, матушка. Но неведомое притяжение, которое влекло княжну Репнину к капитану Мансини, заставляло забыть об условностях и пойти на хитрость.