Лучше, чем истинный

Пак долго мучился, пытаясь снять с мальчишки кеды. Его движения отчего-то были слишком неуклюжи — нетерпеливые, дрожащие пальцы как назло путались в шнурках. Бэкхён тихонько засмеялся, наблюдая, затем, сползая по стене вниз, распутал «пленника». Альфа смущённо улыбнулся в ответ, потянув к нему руки и по-хозяйски хватая, поднял бету с пола. Кажется, тот догадался, что Пак, несмотря на свой возраст, до сих пор не умел справляться со шнурками. Ему было стыдно, но это правда. Быть может, Бэкки наконец научит его? Младший прошёл вперёд и растеряно посмотрел по сторонам. В доме почти не было мебели, и синий полумрак комнат упрямо боролся с лучами вечернего освещения города, проникающими сквозь окна. Ему вдруг почему-то стало неуютно и, когда альфа обнял его со спины, притягивая за пояс к себе ближе, он вздрогнул, беспомощно пискнув от сильного прижатия к чужому телу. Старший почувствовал его страх и сомнения, он мягко повернул его к себе лицом и ласково шепнул: — Этот дом я купил недавно. Хочу переоборудовать под свою клинику, прости, что привёл именно сюда. Я подумал, что мотель будет не совсем… Бэкхён потянулся к его шее руками и, приподнимаясь на носочки, поцеловал робко в щеку, улыбаясь и краснея. Теперь он ничего не боялся, ведь когда альфа вот так, крепко, держит его в своих объятиях, он готов был даже в пропасть шагнуть. Тот начал раздевать его, стягивая вверх свитер, и, замечая, как Бэкхён вновь напрягся и неуверенно прикусывал губу, альфа опять взглянул ему в глаза, таким чистым, почти умоляющим взглядом и нежно погладил от поясницы до рёбер. Ладони еле касались кожи и Паку труднее и труднее было контролировать жажду настойчивее потрогать мальчишку. Он хотел было поцеловать его, но тот упёрся руками ему в плечи, больно сжимая их, и пугливо задрожал, уткнувшись лбом ему в грудь. Кажется, Бэкхён не такой уж и смелый, как думал. Чанёль помнил — мальчик девственник, это вполне нормально, что он боялся. Альфа наклонился к нему и тихо произнёс у маленького ушка: — Если ты ещё не готов к такому, я не тороплю тебя. Бэкхён быстро поднял лицо и качнул отрицательно головой, при этом буркнув: — Нет. Я хочу, — затем стыдливо опустил глаза и медленно разжал пальцы. Старший терпеливо гладил теперь вдоль худенькой спины и аккуратно, но достаточно страстно целовал — мокро, пытливо, жадно, безумно — растопив этим страх и тревогу, и Бэкхён уже покорно отдавался ему. Сейчас ему было так сладко, так хорошо. Он довольно замычал в губы, приоткрывая рот и пропуская язык альфы — такой тёплый, чувственный, возбуждающий. Чанёль приспустил ему джинсы, не разрывая поцелуй, и нежно помял ему попу. Бэкхён тихонько простонал, сильнее прижимаясь к нему и медленно растаял. Как же приятно было ощущать его тело, знать, что от этих прикосновений он тоже, как и Бэкхён, сходил с ума и падал в плен страсти. Альфа прекратил целовать и поднял мальчика, унося к кровати. Бэкхён был такой хрупкий — его хотелось защищать и всю жизнь вот так, как сейчас, не отпускать из рук. Он послушно и доверчиво лёг, догадываясь, что уже нет обратного пути, и пока Пак снял с себя одежду, младший разглядывал его с неприкрытым интересом. Альфа был обворожителен, от него веяло силой, спокойствием, уютом. К нему хотелось прикасаться, спрятаться в нём от всего мира, принадлежать и отдаваться. Тот мутно смотрел на него в ответ, томно облизывал полные губы и неожиданно резко обхватил его поперёк пояса, придерживая, чтобы он не смог сбежать уже никуда, как в тот раз, и аккуратно приспустил трусы с его попы, затем взял в рот свои пальцы, смочив слюной, и внимательно погрузил один в него. У Бэкхёна трепетно дрогнули ресницы, он слегка испуганно всхлипнул, пытаясь безуспешно уйти от странного ощущения, но альфа угрожающе зарычал, отчего младший затих и невинно взглянул на него, будто вымаливая прощение за свою трусость. Паку самому было страшно — он никогда не был с бетами, только с омегами, однако хорошо, что Бэкхён бета, иначе старшему и вовсе бы снесло крышу, ведь тогда Чанёль просто бы стал преступником-насильником. Он умело касался его губами, терзал кожу, иногда почти кусал, так по-животному, жарко и мучительно. Мальчик расслабился, хоть палец Пака всё ещё доставлял ему дискомфорт, но он терпел и робко гладил широкую спину, однако вдруг перестал и безжалостно царапнул, ощутив, как в него протискнули ещё один палец. Он там слишком тугой, до безумия соблазнительно-горячий, так и хотелось скорее овладеть им. Член альфы сладостно-больно дёрнулся, он столько времени желал очутиться внутри Бэкхёна, познать его, сделать своим. Чанёль думал, что вот-вот и сорвётся, так и не успев как следует подготовить девственника. Мышцы мальчика предательски сжимались так крепко, втягивая с жадностью глубже проникающие в него пальцы. Всё правильно — тело беты само знало, что ему нужно, и яро требовало ласку. Бэкхён не понял, почему вдруг он так мелко задрожал и боль постепенно смешалась с оглушительным удовольствием, отчего перед глазами плыло, и его взгляд теперь был похож на тот, какой бывает он у Кёнсу во время течек: такой же растерянный, просящий, уязвимый. Внутри всё ныло приятно и сладко. Он хотел, чтобы эти ощущения никогда не прекращались. Пак понял, что ему удалось найти ту самую заветную, чувствительную точку, и продолжил толкаться в него двумя пальцами, не меняя угол, и, как в тумане, едва соображал. Ему так нравилось, как стонет Бэкхён, как он потихоньку раздвинул ноги шире и уже совсем не стеснялся. Это был первый раз, когда Пак чувствовал, что его хотят не потому, что гормоны, течка, запах, а просто потому, что он это он. Этот раз отличается от остальных, ведь сейчас он занимался этим по любви, по взаимной любви, и это потрясающе, головокружительно. Бэкхён дороже ему всех на свете, он его спасение, его мечта… — Ёль, — тихо шепнул мальчик, заметив, как Чанёль с полными влагой глазами жадно смотрел на него, но при этом с какой-то грустью. — Бэкки, я так боюсь потерять тебя, обещай, что никогда не покинешь меня, — попросил альфа и, вытаскивая бережно пальцы, всем весом наклонился к нему, упёршись локтями в подушку. Тот улыбнулся тепло и потянул за одно ухо, при этом ногами обнял, скрестив лодыжки за его спиной: — И куда я денусь от тебя? Даже если захочу, ты ведь не отпустишь? — Нет конечно, — томным голосом муркнул старший. — Посмотри мне в глаза… Бэкхён посмотрел, и в него резко вошли уже совсем не пальцами. Он морщил лицо и почти плакал, но Пака это не остановило, он вновь толкнулся ещё и ещё, пока не нашёл тот угол и бета обмяк, длинно и пошло простонав, изгибаясь и умоляя продолжать. Чанёль имел его властно, нежно, томительно; доводил до отчаянного острого наслаждения. Младший вот-вот кончит, член красиво истекал смазкой, трётся о вспотевший пресс Пака и щедро сладко излился. Бэкхён прикрыл глаза, и подрагивающими губами шепнул до неприличия интимным голосом имя «Ёль», при этом крепко сжимая его внутри себя, показывая, насколько сильно он хочет принадлежать только ему, не отпускать, удержать, не потерять. В этот миг альфа тоже кончил, кусая Бэкхёна вновь чуть ниже уха, там где ещё не зажил прошлый след. Тот жалобно проскулил, но он был счастлив, пусть метит сколько угодно. Теперь он ни за что не сдастся, Ёль только его, и никакой омега не отберёт у него то, что принадлежит ему! Пак облизнул ранку и с каким-то сердитым тоном зарычал: — Больше не разрешай никому прикасаться к себе, ты занятый бета, понял меня? Если ещё раз учую от тебя чужой запах, искусаю так, что мало не покажется.