Лучше, чем истинный

Альфа сходил с ума, запах Лу дерзко и пытливо проникал внутрь и там больно истязал, сладко обжигал глубокие, ноющие, невыносимо мучительные раны. Сейчас ему так хотелось вырвать из себя собственную душу, но знал — это не спасёт его от страданий. Омега — его проклятие, его медленная петля, от которой невозможно было освободиться. Если бы он только мог — яростно поколотил бы все небеса, сжёг бы их дотла или же утопил, требуя от них ответы. Сехун сто раз задавался вопросами: почему же он не пахнет как Чанёль?! Почему не он его истинный? Альфа сжимал ладони в кулаки и дальше продолжал упоительно дышать, горько понимая, что был бессилен что-то изменить. Улицы быстро сменяли друг друга, и вот он теперь заглушил мотор у своего дома. Аккуратно взял спящего омегу на руки, крепко прижимая к груди, и с дрожью в ногах унёс в спальню. Лу сквозь сон опустил голову ему на плечо, носом задевая мочку уха и губами касаясь кожи. Альфа замер посреди комнаты неподвижно, наслаждаясь. Омега не проснулся, он тихонько обхватил шею Сехуна и, облизнувшись, ближе прижался к нему так, будто боясь чего-то. Альфа готов был укрыть его от всего, стоит ему только попросить. Может, в этом и есть его счастье — быть тайным хранителем, оберегать и защищать? Он уложил осторожно его на постель, затем сел на полу возле кровати и долго смотрел. Впервые за три года Сехун мог вот так, не тая трепет и пыл в глазах, открыто ласкать взглядом — отчаянным, нежным, страстным. Позволить своим зрачкам вспыхнуть, жарко гореть от любви. Лу так красиво спал, заполняя сладким ароматом воздух, не подозревая, как сейчас альфе было тяжело. Тот протянул к лицу одну ладонь, едва погладил по щеке, теряясь в блаженстве. Как же он хотел попробовать его на вкус! Альфа резко отвернулся, упираясь спиной в край кровати, прижав колени, и почти рвал на себе волосы, беззвучно крича. Он не должен был к нему прикасаться, не имел на это права, ведь так нельзя. В голове вдруг всплыли картинки: 3 года назад Двери кабинета открылись, и в них затих хрупкий, невероятно красивый омега. Он растеряно скользил взглядом и мелко дрожал от непонятного волнения. Сехун ещё не догадался, в чём была причина, в то время как Пак вдруг быстро встал, шумно вдыхая, и мгновенно приблизился к мальчишке. Он бесцеремонно схватил его поперёк пояса, прижал к себе и заставил подставить шею под укус. Лухан запаниковал, он начал вырываться, говоря, что не хочет, что, возможно, это ошибка и… — Тише-тише, мой омега, больно не будет, — хрипло и затуманено шепнул альфа, крепче обнимая и прощупывая двумя пальцами место чуть ниже уха. Лу заскулил, упираясь ладошками ему в грудь, но поздно — Чанёль уже намертво вцепился в него зубами и долго удерживал в таком положении. Сехун только сейчас осознал, что произошло: его друг пометил этого милого парня, вот так, внезапно и неожиданно! — Пак, ты что делаешь, отпусти его, не видишь, что он плачет! — пытался Сехун отцепить его от хныкающего омегу. Боже, как же он был красив, сердце бешено застучало — он влюбился, влюбился с первого взгляда в истинного своего друга! Тот ослабил хватку, и омега отстранился, делая два шага назад, жалобно протирая место укуса. — Сильно болит? Но не должно же, я ведь уверен, что ты мой истинный. — Нет, я плачу не из-за боли, а потому что ты пометил, не спросив у меня согласия на это, мы даже не знаем друг друга, а ты уже решил всё сам за двоих, — со злостью возмутился омега, ведь он и подумать не мог, что его истинный сразу укусит. — Что за глупости? Раз мы парные, какая разница, когда ставить метку? Тем более, что я не смог удержаться, если бы не укусил, то просто бы свихнулся — ты так приятно пахнешь, да я голову в прямом смысле теряю. Конечно, я захотел скорее укусить, чтобы никто с этого момента даже не смотрел в твою сторону! — Пак, но так нельзя, он прав! — добавил Сехун, сглатывая ком несправедливости, ему было так обидно. — Не вмешивайся, и вообще, оставь нас наедине, — скомандовал Чанёль и указал рукой на открытую дверь. Тот нехотя покинул кабинет, но не ушёл далеко и нагло подслушивал. — У меня через день съёмка, из-за тебя у меня сорвётся контракт, заказчик просил модель без метки! Почему ты так поступил со мной? — Ты модель? Прости, я не знал… — А я о чём? Мы даже не знакомы, кто так делает? Да, мы оба почувствовали истинность, но зачем нужно было так торопиться? — Прости, мне жаль, что не смог сдержаться. Пожалуйста не злись, я виноват, но я всё равно бы пометил, сейчас или чуть позже, итог был бы таким же. — Ты всегда такой? Решаешь за всех что и как будет? То, что я твой истинный, не даёт тебе права вести себя со мной, будто я твоя собственность! Ты меня только что работы лишил, ты хоть понимаешь, что для меня она значит? — Я не хочу ругаться с тобой. Думаешь, меня не обижает тот факт, что ты вместо того, чтобы радоваться нашей встрече, устроил истерику и говоришь только о своей работе? К тому же моему омеге я не разрешу быть моделью, я против этой профессии. — Но я… Пак вновь заключил омегу в объятия и по-хозяйски начал покрывать поцелуями. Лу недолго сопротивлялся — запах делал своё — и через минуту мальчик уже покорно принимал ласку истинного, хоть и злился на то, что тот вёл себя так. — Моя смена заканчивается в пять, давай после сходим на свидание, ты ведь сам понимаешь, что нет смысла упираться, — с трудом прекращая целовать, предложил Чанёль. Лухан тихо ответил, кивая головой, и покрылся румянцем, чувствуя, как возбудился так сильно, что, казалось, уже весь промок. Альфа заметил его смущение и довольно улыбнулся, играясь пальцами в его мягкие пряди волос. Чанёль влюбился в него с первого взгляда и надеялся, что омега тоже. Откуда ему было знать, что Лу сначала обратил внимание именно на Сехуна и думал, что этот приятный запах исходит от него, а не от Пака, и плакал он вовсе от разочарования. Сехун тоже не знал об этом, и то, что Лу соглашался на свидания с Чанёлем, только чтобы иметь возможность видеть его. Они часто втроём гуляли, иногда Сехун сам напрашивался идти вместе с ними, заранее покупая билеты то в кино, то в парк аттракционов, и всё это время никак не мог решиться признаться Лухану, однако потом стал избегать их. Это случилось, когда Пак объявил о свадьбе, и что омега забеременел. В тот день шёл дождь — холодный и противный, кажется, он до сих пор лился, только ощущает его один Сехун. Иногда появлялись и слабые лучи солнца, например когда омега вопреки воле мужа сделал первый аборт, затем второй… Да, это цинично и жутко радоваться такому, и альфа знал, что совершает грех, но не мог иначе. Его сердце каждый раз глупо надеялось при очередной их ссоре, что они расстанутся, но потом вновь больно обливалось кровью, узнав, что пара помирилась. И так уже целых три года он жил в этих муках, не зная, как найти выход из этого замкнутого лабиринта. Он почти уверен, что и эта разлука временная, и если всё повторится как в прошлые разы, то, может быть, ему стоит попробовать искать счастье в другом месте? Он поднял голову с колен и вытер слёзы: сколько он плакал из-за Лу — не сосчитать, кажется, можно было бы потушить все извержения вулканов на этой планете. Он вновь повернулся к нему, грустно улыбнулся, понимая, что, нет, он никогда не сможет быть счастливым без него. Беря нежно его маленькую ладошку в свою, он мягко погладил каждый палец, изучая их, мечтая, чтобы когда-нибудь омега касался ими только его. Сехун так завидовал Чанёлю: тот знает, каково это просыпаться с ним в одной постели, прижимать всю ночь, ласкать и иметь. Эти мысли причиняли ему боль, заставляли ненавидеть себя и медленно умирать от желания. Лухан мило морщил носик, его ресницы немножко подрагивали, и альфе стало интересно, что же ему сейчас снилось? Он встал с пола и аккуратно сел на кровать, внимательно вглядываясь в его лицо, стараясь понять, что же ему снится. Сехун пытался этим объяснить своё поведение: он наклонился, несколько секунд нависая над ним, начав одержимо глотать его дыхание — он так давно хотел напиться им, утолить эту жажду, но этого было мало. Альфа потерял контроль, всё происходило, как в тумане, всё плыло и мутнело, дыхание сбилось… Он облизнул свои губы и накрыл ими губы Лухана. Тело под ним испуганно задрожало, но он не остановился — слишком сладко, слишком приятно. Сехун опустился всем весом на омегу, целуя мягко, лениво, томительно растягивая удовольствие — его поцелуй совсем отличался от Чанёля. Лу сквозь сон понял, его целует не муж.