Лучше, чем истинный

После окончания смены, Чанёль силой затащил Бэкхёна в свою машину, игнорируя все его протесты. Тот отмахивался руками в попытке ускользнуть от него и яростно возмущался, однако это только вызывало смех у старшего. Он посадил брыкающегося бету рядом с собой и заблокировал двери. Бэкхён злился, безуспешно стараясь всё же преодолеть альфу. Весь его вид говорил о том, как сильно в нём кипели гордость и нежелание покориться ему. — Выпусти! — потребовал он, дёргая ручку двери автомобиля. Пак наклонился к нему, чтобы пристегнуть ремень безопасности. В этот момент Бэкхён сначала подозрительно затих, а потом взял да и укусил альфу за торчащее ухо. Не ослабляя хватку, он зарычал с его кончиком в зубах: — Открой, иначе оторву. Неожиданно для себя Пак понял, что это ему даже нравится. Тёплый язык легонько касался, смачивая край уха, а дыхание приятно щекотало, пуская мурашки по всему телу до самых пяток. Сейчас альфа чувствовал себя как никогда счастливым, и он абсолютно не хотел освободиться из плена. Он сидел неподвижно и терпел боль, смешанную с наслаждением. Чанёль готов был навечно остаться в таком положении. Он впервые стал заложником таким забавным способом: Бэкхён, не щадя ни грамма, сильнее впивался в него и опять зарычал: — Мне укусить до крови? — Ай, ну ты серьёзно? Больно ведь, отпусти-отпусти! Я просто хочу подвезти тебя, не буду я больше трогать тебя, обещаю. Бэкхён разжал зубы, и альфа посмотрел на него, как побитый зверёнок, протирая покрасневшее ухо. Младший фыркнул и сам защёлкнул ремень, дав этим понять, что уже согласен ехать с ним. Пак молча завёл машину и выехал с парковки, отмечая, что мальчик оказался очень строптивым и, что самое интересное — ему это чертовски нравится. Бэкхён словно живое воплощение всего того, что обожает старший. Его жесты отзывались в нём желанием потискать, покрыть поцелуями, вот только ничего из этого тот не разрешал. Пак весь день приставал к младшему, зажимая по всем углам клиники. Со стороны казалось, что он нагло домогается его, и так оно и было. Бета считал это наказанием небес, в то время как альфа, напротив, их благословением. Чанёль ехал медленно, даже чересчур, потому все их объезжали, а некоторые нервно сигналили, что вызывало у Бэкки чувство неловкости. Он долго наблюдал, не понимаяя, почему старший не ускорялся. Когда прозвучал очередной сигнал, он не выдержал: — Почему так медленно? — Если буду ехать быстро, скорее доберёмся и ты выскочишь сразу, а я ещё хочу побыть с тобой. — Ёль, ты сумасшедший? — Мне нравится. — Что? То что все вокруг злятся? — Нет. Не это, а то, как ты назвал меня. — Хм, тоже мне. Я просто сократил твоё имя. В этом нет ничего особенного. — Спасибо тебе. — За что? — За то, что появился в моей жизни. Останься в ней, не убегай больше от меня, ты нужен мне. Знаешь, я сам не понимаю, почему так веду себя. Я думал, что всё то, что питал к мужу, это и есть любовь, но сейчас мне стало ясно, что ошибался. Я развожусь, Бэкхён. Теперь я твой, можешь делать со мной, что угодно. — И зачем ты мне сдался? Разведёшься ты или нет, ты всё равно останешься альфой. Как всем известно, вам, альфам, только омег и подавай, а не бет. Такие как я должны быть с себе подобными, иначе рискуем всю жизнь переживать за то, что любимый предаст и бросит ради противоположного пола. Инстинкты — это то, чему вы не подвластны противостоять. Я не пахну и не теку, я обычный жалкий бета… — Чего ты добиваешься? Обидеть меня хочешь? Обозвать кобелём, который не контролирует себя? — Не только ты такой, вы все такие. — Ты сейчас серьёзно? Ты правда так считаешь? — Да. Пак сглотнул густой ком обиды, паркуясь возле дома Бэкхёна. Тот расстегнул ремень и вновь дёрнул ручку запертой двери, но альфа не торопился снимать блокировку. Он посмотрел на мальчика с грустью. Его зрачки мутнели от смеси тех чувств, что разрывали всё внутри. Если бы Бэкхён только знал, как много он значит для него, тогда бы не говорил такие слова, которые заставляют Пака возненавидеть в себе тот факт, что родился альфой. — Открой, — бета делал вид, что не заметил, как задел сказанным ранее старшего. — Поцелуй меня, пожалуйста. — Не стоит этого делать, нам лучше остановиться. Я не хочу мучить себя, мы с тобой две разные планеты. — Нет, но если это даже и так, то я готов нарушить все законы Вселенной. Бэкки, милый, я слишком долго блуждал как слепой, но сейчас я чётко всё вижу: ты та планета, что ярко светит мне в лицо, и пусть в меня летят метеоритные камни, делают дыры и обжигают, я всё равно сойду со своей орбиты, чтобы стать твоим спутником, тем, кто защитит от всего. Я буду кружить возле тебя на бешеной скорости, в тебя не попадёт ни один осколок. Бэкхён опустил голову и, кажется, заплакал. Ему так хотелось верить в эти слова, однако он боялся обмана. Любовь всегда коварна словно змея и всем известно, насколько её яд губителен, но сидящих в этой машине она уже успела ужалить. Их кровь теперь разливает по телу сладкое мучение и заставляет пуститься навстречу к горячим губам. Бэкхён нежно целует, чувствуя, как альфа глубоко тонет в нём, перебирая своими пальцами непослушные пряди волос. Дышать тесным воздухом, трогать кожу, ощущать её тепло, всё это так мало для них. Чанёль скользнул ладонью от шеи к животу, немного помял там шерстяную ткань кофты, затем накрыл бугорок ниже пупка, аккуратно лаская через джинсы. Младший интимно простонал ему в губы и мелко задрожал. — Не надо, — тихо взмолился Бэкхён, не разрешая тому приспустить штаны. Пак послушался и застегнул обратно ширинку. Ещё никогда он не испытывал такую страсть, чтобы вот так, прямо в машине, потерять разум и податься желанию. — Прости. Ты безумно приятно целуешь, — оправдался старший. — Но я не могу как ты, довести до… — покраснел он и не договорил, стесняясь произнести то, что с ним утром случилось. — Я научу.

***

Сехун стоял напротив квартиры Лухана. Он то поднимал руку к звонку, то опускал и не мог найти в себе смелость всё же нажать на кнопку. Как он объяснит свой визит? Может, сказать, что просто проезжал мимо и… Нет, это слишком банально. Может, признаться, что очень беспокоится за него? Но тогда это будет выглядеть подозрительно, его сразу раскусят. Сехун уже долго болтался в коридоре, чем вызывал к себе осторожные взгляды соседей Лу. Один из них, много не думая, набрал номер телефона омеги и оповестил о странном госте около его дверей. Тот быстро побежал и открыл их, заставив врасплох Сехуна. — Привет, — вырывалось с дрожью у альфы. — Привет. Проходи, — с заплаканным голосом пригласил омега. В квартире пахло Чанёлем — дерзко и насыщено, отчего Сехун чувствовал себя преступником, который нелегально пересёк границу чужой страны. Лухан был одет в домашние короткие штаны, что едва скрывали колени, и в широкую майку мужа, которая небрежно спадала с одного плеча, оголяя соблазнительную округлость. Бледная кожа, запутанные волосы, искусанные губы и свежие мокрые следы на щеках — видеть всё это для альфы было невыносимо больно. Теперь ему казалось, что он совершил ошибку, он виноват в страданиях омеги, он толкнул Пака изменить и бросить его. Сейчас Сехун жалел о сделанном, его эгоизм причинил Лу боль, а это намного мучительней, чем просто топить и скрывать свои чувства. Лучше бы всё оставалось как прежде, и Лухан не познал бы это горе. — Будешь чай? — предложил омега, всё также подправляя майку. — Да, буду, — неуверенным тоном ответил альфа, следуя за ним на кухню. Тот поставил чайник на огонь, стоя спиной к гостю. Через несколько секунд альфа услышал тихие всхлипы, понимая, что Лу плачет. Внутри Сехуна всё просто рвалось, разбивалось, ломалось и сгорало в агонии. Ему было ужасно жаль… что теперь делать? Как всё исправить? — Лухан… — Как там Чанёль? Говорит обо мне что-то? — сорвался на вопросы он, перебивая гостя. — Мы с ним ещё не говорили об этом, — соврал Сехун, пытаясь успокоить его. — Он подал на развод. Сегодня я получил по почте уведомление, но я не хочу, я не смогу без него во время течек! Пожалуйста, помоги вернуть его! — Я обещаю тебе, Лухан, он обязательно вернётся. К такому как ты невозможно не вернуться, — заверил альфа, проклиная себя за свою любовь к нему. Лу повернулся лицом, вытирая слёзы, и сглотнул несказанные слова: «Почему не ты мой альфа? Почему им не оказался ты? Если бы ты пах как он, или я хоть самую малость нравился тебе, то всё было бы иначе, но я безразличен тебе, ты видишь во мне только мужа твоего друга.» Омега никогда не произнесёт это вслух. Тем более теперь, когда Чанёль хочет уйти от него, ему почему-то казалось что, правда, пропадёт без мужа, ведь он так привык к его заботе. Он просто не умеет быть один. Страх, что он никому не нужен, наверное это то, что испытывал Лухан. Чайник засвистел, и омега резко отвернулся, выключил его и достал чашки. Пока он заваривал чай, Сехун наблюдал жадно, отчаянно и страстно, бегая глазами по запретному телу. Теперь он знал, что ночью будет самозабвенно дрочить на эти картинки, на то, как красиво спадает майка, как её ткань нежно гладит сияющую белым цветом кожу, которую омега старательно быстро скрывает, поднимая одежду обратно. — Так почему ты приехал? — ставя кофе на стол и садясь на стул, спросил Лу. Сехун, не зная что ответить, выпалил первое пришедшее на ум: — Я хочу прорекламировать свою клинику, подумал, может, ты согласишься стать моделью? — Я согласен, сейчас у меня не так много работы. Замужние омеги получают меньше предложений, чем свободные. — Тогда я позвоню, когда начнётся съёмка? — Да, конечно, всегда рад помочь тебе.