***
Чанёль долго смотрел на свою руку, на которой блестело обручальное кольцо. Душа ныла, как давно не заживающая рана. Он лёг на кровать, втягивая запах подушки Лухана и сжал её в кулак, срываясь на крик: — Не хочу, не хочу любить твой запах! Вдруг раздалась знакомая мелодия, и комната осветилась от загоревшего экрана телефона. Он неохотно принял вызов. По ту сторону послышался голос омеги: — Прости меня… Обещаю, я рожу тебе сына, только не сейчас, дай мне ещё время. Альфа почувствовал, как внутри всё рвалось на кусочки. Он знал, что это была очередная ложь. Подавшись эмоциям, Чанёль признался: — Я изменил тебе, Лу… — В трубке повисло молчание, оно было мучительней, чем истерики или упрёки. Неужели мужу было настолько безразлично? — Скажи, ты когда-нибудь желал кого-то, кроме меня? Да! Ещё раз да! Лухан еле сдерживал себя, чтобы не ответить так. Он давно грезил Сехуном, но знал, что нельзя было этого говорить, и опять соврал: — Нет, ты единственный, кого я хочу. Завтра к пяти часам приезжай в больницу, чтобы забрать меня. Сехун сполз вниз, спиной упёршись в стену коридора, возле приоткрытых дверей палаты, откуда слышен был разговор Лу с Чанёлем. Он спрятал лицо в ладонях, чтобы никто не увидел его слёзы, но подрагивающие плечи предательски выдавали его. Рядом с его ногами лежал красивый белый цветок. Кто-то из медперсонала поднял его с пола и обратился к нему: — Это вы кому принесли? — Альфа повернул голову в сторону палаты и вытер мокрое лицо. Врач грустно ему улыбнулся: — Я могу отнести, если вы не можете решиться. Сехун кивнул с одобрением, резко встал и быстрым шагом покинул больницу.***
Бэкхён впервые ловил на себе тоскливые, с нотками ревности, взгляды альф, причиной которых являлся сильный мужской аромат, исходящий от него. Видимо незнакомец щедро покрыл его им, чтобы уберечь «свою» бету от посторонних самцов. Как он объяснит наличие запаха на себе Кёнсу, своему соседу по комнате? Тот был омегой. Если он начнёт расспрашивать, кто сделал это с другом, то парню будет стыдно признаться ему, что натворил глупость, отдавшись женатому альфе. Бэкхён был студентом и учился на стоматолога вместе с Кёнсу. Парни не были отпрысками богатых родителей и сами зарабатывали себе на жизнь, устроившись в том злополучном кафе. Денег хватало впритык, на оплату института и жилья, а питались они тем, чем кормил их хозяин того заведения. Господин Ким был добрым человеком и во многом помогал мальчишкам. Он даже платил им больше, чем положено. Кёнсу приглянулся его сыну Чонину, тот учился в Лондоне, но через год он наконец вернётся и сможет начать отношения с омегой. Чонин голову потерял, увидев Кёнсу в кафе отца. С тех пор он каждые каникулы тратил на ухаживания за ним, но пока безуспешно. Добравшись до дома, Бэкхён на цыпочках вошёл, боясь разбудить друга, и сразу направился в ванну. Он долго стоял под душем, прощупывая красные следы от поцелуев на своём теле. Их было очень много: на груди, особенно вокруг сосков, возле ямочки пупка, чуть ниже тоже и на бёдрах с обеих сторон. Алые кусочки горели на молочной коже и болезненно напоминали о том наслаждении, что уже невозможно будет забыть. Если бы он знал имя альфы, то сейчас бы шептал его и, касаясь пальчиками тех следов, представлял бы вместо них те мягкие ласковые губы. Интересно, какого это быть его мужем? Бэкхён знал, что нельзя было думать об этом, ему лучше остановить в себе этот всепоглощающий огонь, иначе превратится в костёр, что с каждым днём будет угасать от тоски и боли. Но голос, которым альфа загипнотизировал его в лифте, до сих пор эхом звучал в его голове. Разве всего за один вечер, всего за несколько минут близости можно отдать своё сердце безвозвратно?***
Утром Кёнсу устроил Бэкхёну настоящий допрос: — От тебя альфой несёт, это тот «пьяница» из кафе? Что он с тобой сделал? Бэкхён, ты свихнулся? Зачем ты разрешил пометить себя? — с ужасом на лице спросил он, заметив красный след от укуса. — Я сам не понял, как это случилось, надеюсь, скоро исчезнет, — буркнул Бэкхён, доедая завтрак, притворяясь, что его не сильно волнует это, хоть сам готов был расплакаться от обиды и чувства, будто им воспользовались. — Ты совсем дурак? Да он тебя сцапал так, что уже только пластической операцией сможешь убрать это. Он хорошенько постарался, на самом видном месте поставил, вот же собственник, — раздражённо зашипел Кёнсу. — Идём, у нас сегодня последний день теории, нам надо быть обязательно на занятиях, чтобы узнать, куда нас отправят на практику. Было бы здорово, если бы мы попали в одну и ту же клинику.***
— Как ты? — поинтересовался Сехун у Чанёля, пока они пили кофе в кабинете. — Как выжатый лимон. Думаю взять отпуск, может, съездить с Лу куда-нибудь. Он давно хочет отдохнуть за границей. — Не получится, с завтрашнего дня у нас будут практиканты. Ты ведь самый хороший специалист в этой клинике, хочу приставить их именно к тебе. — Сехун, ты же знаешь, что не люблю я возиться с сопляками. У меня сейчас без этого нервы на пределе. — Прости, Чанёль, но дружба дружбой, а работа есть работа. Кстати, как вчера доехал? Пак захлебнулся кофе от неожиданного вопроса. Он помнил всё до мелочей: как жадно тискал бету в лифте, пометил, а затем наслаждался им, страстно целуя. И как потом парень убежал, не дав себя отыметь. Образ Бэкхёна нарисовал на его лице мягкую улыбку, которая не осталась незамеченной Сехуном. — Не помню, — соврал Чанёль, не желая делиться с ним такими подробностями. Пак решил, что обязательно поедет во время обеда в то кафе, чтобы извиниться перед Бэкхёном, объяснить ему, что не хотел обидеть и что впервые встретил того, к кому он чувствует подобное. Альфа запутался: с одной стороны он всё ещё надеялся наладить семейную жизнь с Луханом, но с другой — его тянуло к Бэкхёну. И этот магнит был равен той силе, что и у истинности с омегой.