***
Син лениво зажмурился, когда луч солнца коснулся его лица. Новоиспеченный король накрылся одеялом, но последние крупицы сонного дурмана все-таки исчезли. Юноша откинул одеяло и потянулся. — Доброе утро, — пробубнил он, двигаясь поближе к Асуне, однако пальцы его коснулись холодной ткани, а не теплой кожи девушки. Обиженный и растерянный, словно ребенок, Син окончательно проснулся и удивленно уставился на помятые простыни. Асуны нигде не было. Перепуганный, он вскочил на ноги и, на ходу затягивая пояс, выбежал в коридор, шлепая босыми ногами по холодному камню. — Ваше Величество, ну куда же Вы так спешите! — рассмеялись ему вслед повеселевшие служанки, которых он чуть не сбил с ног. Син ворвался в покои Морисаки, но и того на месте не оказалось. — Черт, черт, черт! Син, все-таки разобравшись с поясом, бросился на улицу. Воспоминания о прошедшей ночи постепенно приходили к нему. Несчастный, и так прочувствовавший жар из-за пробежки, теперь же и вовсе ощущал себя словно после хорошей парилки. В голове метался целый рой мыслей.Неужели я поступил слишком опрометчиво и эгоистично? Может, она разозлилась, что я посмел к ней прикоснуться? Боги! Вдруг для нее это было ошибкой? Или… Или же…
Син с разбега впечатался в тяжелые двери, те жалобно скрипнули, но все же поддались. Плечи юноши стремительно поднимались и опускались из-за быстрого бега, испарина выступила на груди и лице. Син блаженно улыбнулся — успел. Асуна обнимала Морисаки и тихо что-то объясняла ему. Клавис настойчиво встревал в разговор. Услышав шум, все трое обернулись. — Да я смотрю, кто-то в отличной физической форме, — усмехнулся Морисаки, играя бровями. — Мог хотя бы ради приличия халат накинуть, — фыркнул Класив, пряча сверкающие янтарные глаза. Асуна молчала. Лишь проступивший на щеках румянец выдавал в ней смущение. — Я боялся, что ты уедешь, не попрощавшись, — растерянно сказал Син, нервно почесав затылок на затылке и отведя потупив взгляд в землю. В это время Морисаки, медленно обойдя юношу, с любопытством и крайне довольным видом рассматривал царапины — свидетельства бурной ночи молодых. — А я боялась, что ты меня не отпустишь, — Асуна подошла к Сину и взяла его за руку. Девушка старалась запомнить каждую мелочь в образе любимого: его веснушки, взъерошенные после сна волосы, легкий запах мяты и чего-то чарующего, не имеющее аналогов в ее мире. — Но и не попрощаться я не могла. Син усмехнулся и резким движением притянул девушку к себе и крепко обнял. Волна жара накрыла Асуну, она смущенно зажмурилась, но все же обняла его в ответ. — Неужели ты бежал? — прошептала она ему на ухо, чтобы Морисаки и Класив не услышали. — Как ты узнала? — У тебя сердце бешено-бешено колотится, а еще у тебя кожа горячая, — девушка позволила себе прикрыть глаза, чтобы впитать с воздухом и утренним солнцем эти объятия. Морисаки же в столь интимный момент всячески намекал Класиву подойти к нему, поднимая брови и головой кивая в сторону парочки. Хранитель, демонстративно закатив глаза, все же соизволил приковылять к учителю. — Ты абсолютно невоспитанный человек, ты ведь знаешь это? — прошипел Хранитель, стыдливо опустив взгляд в землю, чтобы не смущать влюбленных. — Да. И меня это вполне устраивает! — Морисаки нарочно громко хлопнул в ладоши и победоносно улыбнулся. Асуна, почувствовав себя неловко под пристальным взглядом учителя, попыталась разорвать объятия, но Син ее не отпускал. — Мне действительно пора, — прошептала девушка, хотя тело и сердце определенно хотели бы так и остаться в теплых руках Сина. — Я правда должен отпустить тебя одну? — он тяжело выдохнул. Дыхание его почти обжигало. Все его существо протестовало, отрицая саму идею расстаться с Асуной хотя бы на день. Но он ведь должен доверять ей, должен показать не только словами, но и делом, что верит в нее, в ее силы. — Это выше моих сил, Асуна. — Дай мне семь дней. В конце концов, со мной теперь сила Клависа, — девушка нарочито выпятила грудь колесом. Кристалл Клависа, уже достаточно внушительных размеров, сверкал на солнце и казалось, что он поглощает свет. — Ну все, все, завязывайте! — Морисаки вскинул руки. — Нам предстоит много работы. Мне — разобраться с свитками, тебе — промыть мозги Старейшинам, а Класиву… Класиву надо еще служанок пугать! — Я постараюсь вернуться как можно скорее, — Асуна с теплотой улыбнулась. Син нежно провел ладонью по обветрившейся щеке девушки. Когда она спустилась впервые в Агартху, ее кожа была нежной и бледной. Сейчас же от вечной дороги она покрылась веснушками. — Пообещай, что вернешься ко мне. — Обещаю, — Асуна сильнее прижалась щекой к теплой ладони. — Я не принцесса в беде, знаешь ли. — А вот и нет. Ты принцесса, и ты в беде, — усмехнулся Морисаки и, оттолкнув бедром Сина, крепко обнял девушку и поднял ее, хорошенько встряхнув. — Чтобы спина в дороге не затекла! А к твоему приезду мы как раз отыщем Мими. — Хорошо! — Асуна запрыгнула в седло и, взглянув на своих друзей в последний раз, натянула поводья и погнала лошадь туда, куда вел ее зов Клависа. Син пытался унять бурю, что бушевала в его душе при взгляде на удаляющуюся фигуру. Разумеется, тщетно. Лишь присутствие Морисаки и Класива останавливало его от порыва броситься вслед за девушкой. Морисаки словно понял желание новоиспеченного принца: — Ты поступил верно. Это ее борьба. Нам нужно предоставить девочке свободу. Как-то же она выживала одна все эти годы, согласен? — Угу. — К тому же, она была сильна. А кристалл лишь увеличивает ее силу и потенциал, — мужчина похлопал Сина по плечу. — Пошли позавтракаем. Асуна то поесть успела, а вот я бы не отказался от свежей сдобы! Кто бы мог подумать, что буду завтракать во дворце. Син и Морисаки направились к дверям. Класив же остался сидеть на ступенях, тоскливо глядя вслед той, чью жизнь он должен оберегать. Что-то вдруг сверкнуло на черной шерсти, подобно росе. Тихий и печальный вой вырвался из уст Хранителя вслед за слезой. Хранитель скулил на ступенях огромного дворца, чувствуя, как слабеет его связь с хозяйкой. Его принцесса обернулась, вскинула ладонь и на прощанье махнула. Класив едва уловил этот жест, но с облегчением кивнул, хотя Асуна наверняка уже не видела его, почти достигнув линии горизонта. Девушка лишь крепче сжала поводья, стараясь сдержать выступающие на глазах слезы. Она должна. Должна. Должна. Должна ради отца, которого уже почти не помнит. Должна ради учителя Морисаки, Класива и Сина, которые так верят в нее. Должна ради людей, которые увидели в ней надежду на новую жизнь. Нет, не на жизнь — на новый мир! Она должна ради себя. Чтобы найти свое место в двух мирах. День был ясный и жаркий. И хотя солнце только просыпалось, но зной постепенно нарастал, заставляя лоб покрыться испариной, из-за чего волосы неприятно липли к шее и лицу. Девушка старалась сосредоточиться на зове Клависа, который упорно вел ее вперед в неизвестность. Оставить воспоминания о вчерашней ночи. Оставить память о касаниях, переплетениях рук и тел. Забыть все это, ведь у нее нет права на такую роскошь — помнить, мечтать, чтобы это повторилось снова, а затем снова и снова, и так всю жизнь. У нее нет права надеяться, что она сможет жить также, как до этого. Никто не знает, что грядет, даже Пророчества и Боги. Конь под ней недовольно фыркал, слюна пенилась на его морде, пока он упорно несся галопом по степи, рассекая горячей грудью воздух. Вокруг не было видно ни человека, ни зверя. Присутствия Хранителей и Божеств Асуна также не ощущала, что ее удручало. Она и сама не заметила, как отголоски тихой жизни вселяли в нее уверенность, как встречи с этими таинственным существами заставляли трепетать ее сердце. Вдалеке заблестела река, но девушка решила не менять курса — воды во флягах хватало еще на два дня пути, а если напоить коня сразу после такого долгого и быстрого галопа, то она и вовсе рискует потерять единственное средство передвижения. Поэтому Асуна, недолго думая, отправилась на запад — в пустынный и заброшенный край. Западная Агартха не была заселена. Там никогда не жили люди и в лучшие времена, поскольку земля здесь была бедной — глина да калька, на которых сложно что-либо вырастить. Малочисленные речушки в сезоны разлива не могли принести достаточно ила, чтобы удобрить почву, а со временем и вовсе пересохли. Поэтому все, что хоть как-то могло разнообразить окружающий пейзаж — это редкие колючие кустарники да потрескавшаяся от засухи земля. Поэтому для девушки было загадкой — что здесь мог забыть осколок Клависа. Асуна перевела коня на шаг, запоминая, откуда она пришла. Девушка подметила, с какой стороны от нее остался засохший куст, когда вдруг конь остановился. Скакун тревожно прижал уши, словно вслушиваясь. Он начал топтаться на месте, отказываясь сделать хоть шаг вперед, пена начала капать из его пасти, когда конь утробно не то зарычал, не то заскулил. Внезапно он мотнул головой, освобождаясь от контроля своей всадницы, попятился назад и встал на дыбы. Асуна едва успела схватиться за горячую шею зверя, чтобы не свалиться. — Тише! Тише! Успокойся! — девушка сумела схватить поводья и вернуть контроль над животным. Что-то невидимое пугало его, не давало идти вперед. Асуна вглядывалась до рези в глазах, но не в силах была разглядеть ничего кроме редких кустов. Однако чтобы успокоить коня, девушка все же повернула назад. Асуна едва смогла восстановить дыхание, когда зверь снова прижал уши, весь сжался под ней, словно готовясь к нападению. Конь остервенело бил землю копытом, яростно жуя узду, что не давала ему развернуться и бежать прочь. Всадница с недоверием оглядывалась по сторонам — она ничего не видела. Здесь не было даже ветра.Какого черта здесь происходит?
Девушка сосредоточенно старалась прислушаться, но не слышала ничего кроме тревожного мычания коня да своего сбивчивого дыхания. И тут Асуну пронзила догадка. Она снова развернула скакуна, ведя его на восток. Они прошли не так много, как он снова прижал уши, словно его вели на убой к хищнику. Девушка на этот раз повернула на запад. Та же история. Она направляла коня во все направления, но доходя до определенного участка, он останавливался и начинал паниковать. Словно вокруг них кто-то возвел невидимые стены. И самое главное — осколок Клависа всегда звал ее в одном и том же направлении: куда бы она не повернулась, то всегда ей нужно было идти только вперед, словно она и не меняла направления. Паника медленно подкатывала к горлу, мешая мыслить здраво. Солнце щипало глаза, в которые капал пот со лба. Асуна пыталась думать. Мучать животное она больше не могла. Мысленно она уже смогла понять периметр, по которому конь может пройти, но невидимые стены не давали ему двигаться дальше. Девушка спешилась, несколько раз намотав поводья на руку, чтобы в случае чего удержать скакуна. Асуна пыталась прислушаться к своим ощущениям, но не могла уловить ничьего присутствия.Западня.
Это ощущалось как ловушка, как клетка. Но она должна попробовать выйти за пределы, которые остановили ее спутника. Асуна направилась туда, куда глаза глядят, зная, что совсем скоро конь испуганно дернется и остановится. Так и случилось, но в этот раз девушка была готова — она с силой дернула поводья, заставляя скакуна злобно клацнуть зубами, но все же замереть. Асуна нервно сглотнула. Язык прилип к небу, горло сжалось. Девушка медленно вытянула руку перед собой. Ничего не случилось. Сделала еще шаг. И еще. Она сделала три шага, когда поводья натянулись, не давая ей идти дальше. — Ну же, иди ко мне! Один шажочек, давай же, — девушка уговаривала коня, протягивая ему кусок сухаря. Неуверенно и робко тот все же сдвинулся на полшага. Асуна снова вытянула руку вперед, как вдруг руку словно кипятком ошпарило, и девушка отскочила, в ужасе глядя на кожу, которая прямо на ее глазах покрывалась волдырями и краснела. Асуна в панике попятилась назад, не в силах оторваться взгляда от дрожащей руки. Казалось, что она до сих пор держит ее в кипящем масле, потому что боль накатывала волнами, заставляя девушку скулить. Она не знала, что делать, не знала, что именно ее обожгло. Она пыталась держаться, не давать волю эмоциям, но уже чувствовала, как непрошеная сила Потока закрадывалась в ее кровь. Подавить ее оказалась невозможным, ведь девушка была на грани. Клавис внезапно обжог грудь, из него вырвался сноп искр. Асуна зажмурилась, не переставая дрожать из-за боли, но одной рукой стараясь удержать коня, который рвался прочь. Поднялся ветер, поднимая песок и царапая им кожу. Глаза слезились. Дышать было невозможно — крупицы пыли обжигали легкие. Конь грозился вырвать ей руку, если она его не отпустит. Асуна, стиснув зубы и собрав силы в кулак, заставила ноги повиноваться ей и с трудом взобралась на перепуганного скакуна. Глотку жгло, рука пульсировала от боли, вокруг нее царил хаос. Что-то выло и визжало, раскаты гремели со всех сторон. — Давай же! — девушка пыталась направить силу Потока, что сейчас пробудилась в ней. Здоровую ладонь окутало знакомое голубоватое свечение. Отлично, теперь у нее есть возможность защититься. Мир вокруг зарябил, словно зашелся волнами, отражая и искажая солнечный свет. Асуна в ужасе вглядывалась в происходящее. Она не могла объяснить происходящее. Это было странным даже для Агартхи. Из Клависа снова вырвался сноп искр и устремился прямо. И внезапно исчез, словно невидимая стена поглотила его. Вот оно! Асуна намотала поводья на раненную руку и, сдерживая подступающие к горлу слезы, сконцентрировалась. Поток разливался теплом в груди, наполняя тело легкостью и покалывая кончики пальцев. Девушка выдохнула, прикрыла глаза и представила, как собирает энергию в шар, направляя его туда же, где только что исчез заряд Клависа. Асуна решительно распахнула глаза, вскинула руку, и голубое пламя стремительно сорвалось с ее ладони, прорываясь сквозь ветер и рев. Секунда. Две. Три. Ветер исчез. Снова повисла тишина. Девушка напряженно вглядывалась вперед. Конь бешено дышал, кровь в висках пульсировала. Кажется, у нее появилась царапина на виске, но сейчас это было неважно. Важно было то, что невидимая пелена разъедалась пламенем, открывая ее взору нечто. Огромная туша, раза в три больше самого крупного земного слона. Грязно-серая кожа была покрыта такими же трещинами, как и земля в пустыне. Из глаз шли две дорожки засохших слез и крови, в которых упорно копошились стаи мух. Обломанный рог, торчащий между черных наминающих глаз. Спина состояла из костяных пластин, словно создавая для существа броню. Асуна в ужасе поняла, что только теперь могла явно ощутить его присутствие. Значит, все это время он наблюдал за ней и изучал. Животное открыло пасть, протяжно захрипело и, на секунду словно задумавшись, сделало шаг вперед. Конь под ней испуганно попятился. — По… По… — прохрипел зверь, пережевывая слоги. Кровь застыла в жилах, Асуна не сводила глаз с существа. — Не подходи! Я не хочу ранить тебя, но буду защищаться! — она хотела, чтобы это прозвучало грозно, но получилась мольба, граничащая с плачем. — По… По… — зверь сделал еще один шаг. Пыль осыпалась с него при каждом движении, куски глины отваливались с пластин. Мухи сердито взлетели, но вновь продолжили свое пиршество, залезая существу прямо в глаза. Асуна сглотнула. Неужели это… Хранитель? Это создание использовало какой-то вид магии, оно смогло запереть ее в ловушку. Но почему она ничего не чувствовала? Зверь сделал еще шаг. Волна удушливого запаха гнили накрыла Асуну. От едкой вони глаза защипало, и девушка закашлялась. — Помоги… Асуна в ужасе отшатнулась, разобрав сказанное слово.Помочь?
— Я не могу, — девушка попыталась развернуть коня, чтобы попробовать улизнуть. — Я сама оказалась ранена, — словно оправдываясь, выдавила она из себя. Если это и вправду Хранитель, то он чертовски слаб. Вероятно, он использовал слишком много сил для создания иллюзии. Но для чего понадобилось запирать ее? Неужели, он изначально хотел попросить ее о помощи? — Помоги… Асуна остановилась. Если это западня — она сможет одолеть его, поскольку из них двоих Хранитель был куда более измотан и слаб. Но она хотя бы сможет промыть раны, из которых мухи пили кровь. Выругавшись про себя, девушка слезла с коня. — Если ты посмеешь причинить мне вред — я убью тебя, — решительно сказала она, доставая флягу с водой из мешка. — И я не шучу. Зверь лишь буравил ее взглядом маленьких черных глаз. Он был похож на уставшую корову, которую в жаркий полдень заели мухи и овода. Асуна в детстве любила коров. Добрые и безобидные животные. Хотелось надеяться, что и Хранитель был таким же. Девушка осторожно подошла к зверю, задержав дыхание. От запаха слезились глаза, а к горлу подкатывала тошнота. Асуна сглотнула ком, застрявший в горле, и открыла флягу. Зверь покорно опустился на землю, положив огромную морду перед девушкой. Асуна взмахнула рукой, чтобы прогнать надоедливых мух, и вылила чуть воды на гниющие раны. Хранитель жалобно ухнул. Девушка внимательно следила за каждым движением зверя, готовая в любой момент отскочить и нанести удар, но тот покорно лежал перед ней, закрыв глаза. Казалось, вековая усталость скопилась в этом существе: пластины на спине были исцарапаны, раны, которые были по всему телу, загноились, но Хранитель блаженно растянулся на земле, тяжело дыша. Асуна прикусила губу. Ее излишняя доброта когда-нибудь сыграет с ней злую шутку, но она надеялась, что это случится не сегодня. — Слушай, — девушка нервно сглотнула, оглянулась, чтобы убедиться — ее конь все еще стоял поблизости. — Я попробую тебе помочь. Я не обещаю, что смогу, но я попытаюсь, ладно? Хранитель едва заметно шевельнул головой. — Хорошо, — Асуна нахмурила брови и отступила на шаг. Если повезет, то она сумеет исцелить не только Хранителя, но и свою руку. Девушка сжала челюсти, выставив руки вперед и концентрируя энергию Потока в крови. Она не умела исцелять, Син научил ее лишь обороняться и атаковать, но вдруг… Вдруг у нее получится? Асуна чувствовала, как маленькие электрические разряды жалили кончики пальцев. Она медленно подошла к израненной туше и аккуратно положила ладонь на одну из множества открытых ран. Хранитель дернулся, утробно зарычав, и обнажил зубы. — Бо… Бо…Больно.
Асуна и сама ощутила, как разряд тока обжег с новой силой руку. Нужно что-то изменить, изменить направление энергии. Она училась ранить, училась призывать поток для нанесения атак и защиты. Но исцеление… Девушка судорожно перебирала варианты в голове, нервно посасывая нижнюю губу. Она действительно хотела помочь этому созданию, а не причинить еще больше боли. Если бы только она знала как… Она вспоминала. Пыталась найти хоть какую-то зацепку из тех ощущений и воспоминаний, которая могла бы помочь понять.Методом от противного.
Это был жаркий майский день, когда за окном уже вовсю марширует лето, но школьникам еще предстояло учиться до июня. Они сидели в душном кабинете математики, преподаватель что-то упорно объяснял им. — Метод доказательства теоремы от противного — это способ рассуждений, когда из предположения, противоположного тому, что нужно доказать, приходят к противоречию с условием теоремы или с другой теоремой, — монотонно бурчал мужчина, что-то вырисовывая на доске. Асуна смотрела в окно. Название, конечно, смешное. Хах. «От противного». Жаль, что это не поможет от противного преподавателя, который наверняка их задержит после звонка, а уже завтра даст им очередную контрольную. Что-то в голове щелкнуло. Если атакующая энергия Потока похожа на резкие удары тока, то исцеляющая должна быть прямо противоположной ей. Успокаивающей, теплой и спокойной. Если она сумеет преобразовать Поток, то у нее должно получиться. Асуна закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на метаморфозах, происходящих в ее теле. Она вспоминала теплое влажное полотенце, которым мама в детстве протирала ей ссадины на коленках. Вспоминала теплое молоко с медом, которое она пила в старшей школе во время простуды. Теплы вязанные носки и шарф, которые она купила в своем путешествии в Россию.Убаюкивающее и успокаивающее тепло.
Асуна почувствовала, как унимается пульсирующая боль в руке, и поняла — надо действовать. Двигаясь медленно, чтобы не потерять контроль, девушка поднесла светящиеся ладони к ране. Хранитель напрягся, но не шевельнулся. Асуна провела пальцами по запекшейся корке из крови и гноя, стараясь побороть приступ рвоты. Края раны засветились, заблестели влагой и спустя пару секунд кожа начала затягиваться, словно выплевывая гной из кожи. От сильной концентрации у девушки шла кругом голова. Она шла от одной раны к другой, боясь лишний раз моргнуть. Ее ожоги затянулись уже после лечения третьей раны Хранителя, и теперь она могла не бояться боли. Это было иное волшебство. Таинственное, но позволяющее обретать покой и тепло. Дыхание Хранителя постепенно выравнивалось, казалось, что он и вовсе уснул. Вокруг все также было тихо, лишь конь неподалеку осторожно фыркал, внимательно вглядываясь в спящую тушу. Девушка еще раз обошла Хранителя и, убедившись, что видимых ран больше нет, подошла к его голове. — Я не уверена, что смогу сделать что-то большее, — робко произнесла девушка, с трудом шевеля сухими губами. — Но я надеюсь, что тебе станет легче. Асуна медленно положила теплую ладонь на морду зверя. Тот медленно открыл глаза, поднимая умный, но такой уставший взгляд на нее. Девушка поджала губы. Поток все еще бежал по ее венам, стоило лишь призвать его к дрожащей ладони — и он явиться, разливая тепло. Асуна взглянула в печальные глаза Хранителя и, едва заметно кивнув, прошептала: — Пожалуйста… Легкий и теплый ветер поднялся, магия Потока оторвала ее от земли вместе с Хранителем, обволакивая их тела нежным, едва заметным голубым светом. Асуна старалась представить, как часть этой силы через ее ладонь переходит в тело Хранителя, залечивая внутренние разрушения, как регенерируют его органы, как очищается его кровь от скверны. Блаженное спокойствие окутало разум девушки, солнце уже не обжигало кожу, тело не болело после долгой и изнуряющей поездки верхом.Она научилась исцелять.