Время умирать

2015 год (три года спустя)       «О, я знаю Мэтта с детства, мы много времени проводили вместе», — шутит Нил и думает, что детство он проводил ни черта не с Мэттом. Во всяком случае, не с ним одним.       Каждое интервью начиналось с одних и тех же вопросов о новом вокалисте. И отвечать всегда приходилось Нилу: Брэд имел полное право не свидетельствовать против родственника, а Барри и вовсе был не при делах. Нилу приходилось пересказывать какие-то забавные истории, с потрясающим хладнокровием лавируя между любыми возможными упоминаниями о том, что в их уютном тинейджерском мирке был ещё один человек.       «Я помню, как мы с Барри смеялись и говорили, что этот малец поддаст жару в Three Days Grace», — улыбается Нил и понимает, что, в общем-то, не врёт. Мэтт действительно поддал жару, Нил в нём и не сомневался. Нил сомневался только в том, что когда-нибудь сможет к этому всему привыкнуть.       И, тем не менее, привык. Мэтти, мальчик-одуванчик, перекрасил волосы в чёрный, научился гроулить и отложил свои романтичные песни о шлюхах до лучших времён. Смазливая мордашка исчертилась мелкими морщинами, а трёхдневная щетина уже не казалась юношеским выпендрёжем. Нилу было жутковато наблюдать за всеми этими метаморфозами. Уже само присутствие Мэтта — того самого мальчишки, который крутился рядом с ними с ними на репетициях и вечно выпрашивал у брата гитару, — напоминало Нилу о том, сколько же с тех пор прошло времени.       Он помнит, как Мэтт таскался с камерой по съёмочной площадке, пока они записывали клип на «Just like you». Нил, который как всегда волновался больше всех, старался занять себя болтовнёй с Брэдом, а Адам, демонстрируя объективу средний палец, красноречиво материл Мэтта, который чуть не ронял камеру от смеха. Теперь Нил видит во всём этом какую-то кармическую связь. С некоторых пор он замечает ироничные совпадения даже там, где их и близко нет.       Джанин имела полное право расспросить его обо всём, но так и не расспросила. Это, наверное, одна из причин, по которой Нил считал и будет считать её потрясающей женщиной. Он был ей благодарен уже за то, что она позволила ему похоронить произошедшее глубоко в себе и больше ни перед кем не выворачивать душу.       Нилу было кошмарно плохо. По крайней мере, первый год. И, что удивительно, Мэтт оказался единственным человеком, у которого была суперспособность чувствовать настроение Нила даже в тех ситуациях, когда ни Брэд, ни Барри, ни даже Джанин в упор не замечали в Сандерсоне перманентного желания удавиться.       В моменты, когда Нилу казалось, что ни один человек на земле не способен вытащить его из постели, Мэтт врывался в его дом маленьким жизнерадостным ураганом и высказывал нелепые, но чертовски удачные идеи насчёт того, чем Нилу следует заняться. Например, он каким-то образом прознал, что Нил без ума от рыбалки, и регулярно гонял его по всем водоёмам, которые только мог найти в Канаде. Приобщиться к скейтбордингу у Нила не вышло, но наблюдать за тем, как ловко со своим скейтом управляется Мэтт, было весело и более чем приятно. А ещё, засиживаясь в студии до глубокого вечера, Нил время от времени находил рядом с собой чашку кофе и тарелку с печеньем.       Мэтт по-прежнему был кусочком прошлого, от которого Нил всеми силами старался сбежать, и, похоже, он сам чувствовал это. Поэтому упорно стирал из памяти Нила старые воспоминания и заменял их новыми. Теми, в которых есть только он, Барри и Брэд. Нужно отдать ему должное: иногда Нилу казалось, что так всё и было с самого начала.

***

      С Наоми Нил больше не общался. На самом деле, он просто боялся набрать её номер и узнать, как у неё обстоят дела после развода. Нил чувствовал себя предателем и самым отстойным другом на свете, но это всё же было выше его сил. Услышать её голос и провалиться в чужую боль так же глубоко, как однажды провалился в свою, — паршивая перспектива.       В конце концов, Нил всегда знал, что их с Наоми истории закончатся одинаково.

***

      — …Итак, Адам покинул группу два года назад…       — Почти три, — вырывается у Нила.       Чёрт. Это был лишний комментарий. Никого не интересуют точные даты. Молодец, Нил, ещё скажи, что обводил дни в календарике.       Мэтт мельком оглядывается на него, как всегда исполняя для Нила роль персональной подушки безопасности; одно его присутствие заставляет Сандерсона сконцентрироваться и вспомнить, что всё в порядке. Это просто вопрос. Один из множества вопросов, на которые ему уже приходилось отвечать.       Нил видит, как Мэтт незаметно царапает собственные пальцы. Вот же блин. Монреальских ребят должны были предупредить насчёт того, что Three Days Grace не отвечают ни на какие вопросы о прошлом вокалисте. Шон обычно следит за этим.       Но напротив Нила стоит камера, а значит, выяснять отношения было уже поздно. Нил старается по возможности не шевелиться и не менять выражения лица, но чувствует, как вздрагивают уголки губ, и злится: на интервьюера, на Мэтта, на себя. Злится, что всё опять выходит из-под контроля.       — Знаете, многие люди сомневались на мой счёт, — встревает Мэтт, и Нил понимает, что не услышал только что прозвучавший вопрос. — То есть, знаете, я имею в виду, что люди, которые видели шоу со мной, они думают иначе, чем те, которые не видели шоу. Да, я думаю… людям нравится. Это ведь всё то же самое. Всё так, как было раньше.       Нил слышит, что Мэтт слишком сильно заикается, слышит эту кошмарно палевную паузу перед «людям нравится» и догадывается, что сейчас Мэтт как никогда нуждается в поддержке, ну или как минимум в одобрительном взгляде. Но заставить себя посмотреть в его сторону Нил не может. И снова чувствует себя самым ужасным другом на свете.       Ничего у них не так, как было раньше. Нил всё не может понять, трогают ли его эти попытки Мэтта сгладить острые углы, или же он хочет врезать ему. А ведь Мэтт точно этого не заслужил.       Нил снова принимается болтать что-то о новом альбоме и чувствует себя практически в безопасности, полагая, что больше за это интервью ему триггериться не придётся. Он даже успел пошутить что-то вполне сносное и несколько раз переглянуться с Мэттом, который разулыбался так, будто юмор Сандерсона — лучшее, что случалось в его жизни.       — И, наконец, последний вопрос. Мы говорили с Адамом о его новом проекте, который называется Saint Asonia…       Господи боже, думает Нил, да сколько ж можно? Интересно, заметно ли по его лицу нарастающее желание зверски убивать?       — …Он слушал ваш альбом и сказал, что по-настоящему гордится вами, ребята…       Нил не удерживается и едва заметно поднимает брови. Да неужели? Он ими гордится, ублюдок конченый. Да пусть хоть дрочит на «Human» и на свою любимую «Fallen angel». Почему Нил вообще должен об этом знать? Это как если бы Нил пришёл на свадьбу Адама и Джини, похлопал Гонтье по плечу и сказал «круто, бро, хороший выбор, горжусь тобой».       А ещё сейчас не самый лучший момент, чтобы вспоминать про новую жену Гонтье.       — …Он сказал, что мог бы сотрудничать с вами. Может быть, совместный тур? Что вы думаете, ребята?       — Не слышал об этом, — мотает головой Нил и понимает, что произнёс эти слова тоном обиженного ребёнка. — Мы сосредоточены на нашей музыке…       О, да, конечно, он раз двадцать слушал альбом Saint Asonia, но никому не удастся вытащить из него это признание.       — …Знаете, жизнь состоит из глав…       Нил мысленно даёт себе пощёчину. Каждый раз он зарекается вспоминать эту глупую фразу про главы и каждый раз повторяет её, будто ничего другого сформулировать не может.       — …и мы рады нынешнему положению вещей. Мы не думаем о прошлом…       Осталось только перестать видеть его во сне. Каждую. Грёбаную. Ночь.       — …и желаем всем музыкантам только самого лучшего. В конце концов, мы все артисты…       Гори в аду, Адам Уэйд Гонтье.       — …Серьёзно, жизнь слишком коротка, чтобы думать об этом.       Он чувствует долгий взгляд Мэтта, выражение лица которого буквально орёт «да прекрати ты трясти блядской ногой, это уже не просто палево, это ёбаная катастрофа».       Нил думает о том, что после интервью нужно будет обязательно принести Мэтту кофе и тарелку с печеньем, и кое-как улыбается в камеру.       В конце концов, камере этой улыбки обычно достаточно.