Время умирать

      Адам опаздывает на запись на полчаса — потрясающая пунктуальность, от которой Нила буквально трясло и с которой он, к сожалению, ничего не мог поделать. Хотя у Нила была мысль поселиться в квартире Адама и бить его по утрам мокрым полотенцем, чтобы эта тварь не вздумала перезаводить будильник на «ещё пять минуточек».       Правда, когда Нил видит мешки под глазами, в которые скоро можно будет собирать все гонорары Three Days Grace, злость немного отступает. Нил подозревает, что в том состоянии, в каком сейчас пребывает Адам, он бы и с кровати-то не поднялся. Адам с каким-то мучительным внутренним протестом стягивает с себя куртку и ёжится, при том что в студии, по мнению Нила, было даже душновато. На Адаме какой-то бесформенный серый свитер, надетый поверх футболки, горловина которой просвечивала сквозь грубую вязку, — судя по всему, футболка не снималась со вчерашнего дня. Нил понятия не имел, что вчера происходило в их доме после того, как он втолкнул Гонтье в квартиру и пожелал Наоми спокойной ночи, но почему-то был на сто процентов уверен, что не происходило ровным счётом ничего. Максимум — вялая попытка Наоми завязать разговор и узнать, где носил свою задницу Адам, после чего (или даже в процессе чего) Адам, скорее всего, вырубился и продрых на диване до сегодняшнего утра.       Что касается работы над новым альбомом, то у группы из материала есть аж целое ничего. Ни одной записи. Несколько более-менее внятных концептов и полный ступор в творческом плане. Для того, чтобы этот ступор каким-нибудь образом сломать, Адаму хоть иногда надо приходить в студию и приносить свои тексты, но Адам в студии появлялся только после шантажа и угроз. Вот и сейчас он явно не понимает, чего от него хотят, пока Барри в четвёртый раз объясняет, куда он ему засунет бас Брэда, если Гонтье не соизволит посмотреть его табы. Адам смотрит, слушает, вяло кивает, вставляет невпопад какие-то реплики и морщится от каждого громкого звука. Нил нервно бьёт барабанной палочкой по колену и чувствует, что собственная удручающая бесполезность скоро сведёт его с ума.       Через два часа, проведённых в попытке записать более-менее годное демо, Адам сдаётся и уходит в курилку, а это значит, что, когда он вернётся, голос его будет раздолбан в ничто. Нил чёрт знает сколько сражается с жутко тормозящим кофе-аппаратом, втиснутым невесть зачем в самый узкий коридорчик из всех, какие только были в здании. Кофе-аппарат наконец сдаётся, и Нил получает свой третий за сегодня стаканчик кофе, когда позади себя слышит:       — Привет, выглядишь слишком убитым сегодня.       Нил чуть не опрокидывает кофе на себя и проклинает собственную шаткую нервную систему. Наоми, выглядывающая из-за его спины, сочувственно похлопывает его по плечу.       — Порядок.       — Нил, прости за вчерашнее.       — Ну, это всё равно была моя инициатива.       Теперь понятно, благодаря кому Адам сегодня всё-таки притащился в студию.       — Спасибо.       — Да брось, ничего сложного.       — Нет, правда, ты так часто нам помогаешь…       — Что у тебя с лицом?       Наоми замолкает и несколько секунд растерянно смотрит Нилу в глаза.       — А что с ним должно быть?       — На щеке, — Нил аккуратно разворачивает голову Наоми за подбородок так, чтобы на правую скулу падал свет. — Этого вчера не было.       — Ох, ударилась о дверцу шкафа, помнишь, у нас на кухне такие навесные ящики, если забыть закрыть дверцу, можно…       — Это он сделал, да?       — Нил, я просто ударилась о дверцу шкафа, — улыбаясь, мотает головой Наоми. — У меня всегда были проблемы с координацией, знаешь, и зрение ни к чёрту…       — Это уже не в первый раз? — Нил отставляет на кофе-автомат полупустой стаканчик и берёт Наоми двумя руками за плечи, чувствуя, как всё внутри начинает закипать.       — Ты меня слушаешь? Я же говорю, что я…       — Наоми!       — Я ударилась! Я просто ударилась! Отпусти меня! — она пытается отстраниться, но Нил тянет её назад. — Господи, что ты от меня хочешь?       В момент, когда в глазах Наоми начинают собираться слёзы, Нил понимает, что был прав на все сто процентов.       — Съезжай от него. Забери вещи и исчезни.       — Нил, он не понимает, что творит…       — Он не ребёнок.       — Он не может себя контролировать!.. — Наоми сглатывает ком в горле и проговаривает сквозь зубы, глядя на него исподлобья: — Ты не знаешь, что это такое, Нил. Можно сколько угодно клясться, что с завтрашнего дня станешь другим человеком, а потом тебя опять накрывает, и тебе так больно, что плевать ты хочешь на то, кто с тобой в одном помещении…       — И поэтому ты позволяешь ему делать это с собой?       — Я его не оставлю. Знаешь что, его может бросить кто угодно, а я останусь. Я останусь, даже когда ты сам его видеть не захочешь.       — Я хочу его увидеть прямо сейчас.       Наоми заметно напрягается.       — Ты ведь не сделаешь ему ничего, да?       — Зависит от его поведения.       — Нил, пожалуйста…       Теперь уже она пытается вцепиться в руки Нила, но тот протискивается мимо неё по коридору к лестнице и чуть ли не бегом спускается вниз.

***

      Адам роняет сигарету на пол, когда Нил уже отработанным жестом сгребает его за футболку и впечатывает в облупившуюся стену курилки.       — Только не нос, я ещё от вчерашнего не отошёл…       — Сука ты, — шипит Нил и встряхивает его с новой силой. — Конченная ты сука, Гонтье! Сам катишься в пизду — чёрт с тобой, а она-то чем это всё заслужила?       — Господи, да не хотел я её трогать! Чёрт знает как это вообще вышло, я просил её уйти куда-нибудь…       Нил с силой влепляет Адама затылком в стену.       — Я сейчас мозги из тебя вытрясу, мразь, у тебя вместо них всё равно ширево…       — Да пошёл ты… — Адам изворачивается и толкает Нила от себя, но Нил возвращает его в то же положение, покрепче прижимая к стене.       Они оба застывают на несколько секунд, тяжело дыша и сверля друг друга взглядами. Нил испытывает бесконечно сильное желание второй раз разбить Адаму нос и смотреть, как тот отплёвывается от крови. У него на переносице с их прошлой беседы осталась ссадина. Нил очень хорошо её видит, потому что находится в паре сантиметров от лица Гонтье, и практически кожей чувствует запах сигарет, виски и горького одеколона.       — Ты помнишь мою старую квартиру? — через несколько секунд выдавливает Адам осипшим голосом.       — Помню.       — Приезжай сегодня к восьми.       — Зачем?       — Расскажу про себя.       — Чего я о тебе не знаю, умник?       — Да ничего ты обо мне не знаешь, — усмехается Адам и добавляет практически сразу же: — Ладно, вру. Но тебе ещё есть куда стремиться.       Нил снова чувствует себя в сравнении с Адамом каким-то чересчур мелким и беспомощным. Адам берёт его за плечи, совсем как он сам пару минут назад держал Наоми, и всё с той же обезоруживающей ухмылкой проговаривает:       — Всё, успокойся, ковбой. Я давно думал съехать на какое-то время. Ей так будет лучше. Приезжай сегодня. И захвати какой-нибудь сносный виски по дороге, а то у меня денег — как всегда…       — Кто бы сомневался, — фыркает Нил, пытаясь вернуть голосу прежнюю резкость. — И сними ты эту тупую шапку, придурок, ты в помещении же, ну.       Адам смеётся этим своим странным кашляющим смехом, а Нил не понимает, почему все его попытки казаться суровее погибают в зародыше. Он, недолго думая, стаскивает с головы Адама растянутую чёрную шапку, на что тот в ответ трёт его макушку, взъерошивая волосы до состояния такого же гнезда, какое красуется на голове у него самого. И Нил — чёрт бы тебя побрал, Гонтье, чёрт бы тебя побрал! — против воли усмехается.