***
Господин Бён всегда был простым человеком. Всё в его жизни, начиная семьёй и заканчивая телевизором на кухне, было стандартным и создавало образ обычного человека среднего класса. Он просто окончил школу, устроился на работу, создал семью. Жизнь никогда не отходила от идеального сюжета, что был в его голове. Единственное, чем не все могли похвастаться — он нашёл именно свою пару, предназначенную судьбой. Тогда он думал, что, наверное, родился под счастливой звездой; появившийся на свет сын — прекрасный омега, был мысленно отмечен галочкой в последнем пункте жизненных целей. Казалось, желать большего нельзя, и альфа действительно не ждал чего-то ещё от судьбы, полностью довольный реальностью. Работа, дом, семья — такой простой список обычных дел, но это вовсе не было рутиной для него. Жизнь представлялась ему длинной дорогой, идеально ровной, с чётко обусловленными правилами движения и маршрутом. Но однажды всё пошло не так, как хотелось бы. Весть о плачевном состоянии супруга как гром среди ясного неба. Неожиданно и совсем неправильно. Привычный уклад жизни пошатнулся, наполняя маленький мир господина Бёна тёмными красками. Чем больше бледнело лицо любимого, тем мрачнее становилось всё вокруг. Единственное, что могло спасти омегу — операция. Сидя в коридоре больницы и ожидая врача, альфа весь извёлся. Ладони потели, а холод морозил лёгкие изнутри. Сердце мгновенно обросло куском льда, когда хриплый голос сообщил, что операция не помогла. Ради чего мы все живём? Нужна ли нам показная роскошь и блеск глянца? Вовсе нет — мы просто хотим любить и быть любимыми. Мир альф и омег прост до безобразия, всё остальное пришло лишь с течением времени и развитием общества. Но от природы не уйти. Такая простая необходимость в чужой заботе и ласке — вот что действительно ценишь. Большая семья или просто возлюбленный — каждый сам выбирает нужный себе вариант, но главное останется неизменным — обретя это, ты будешь счастлив. Лишь немногие отказываются от любви — самостоятельно или по воле обстоятельств, — но если человек не любил, то навряд ли он испытывал чувство светлее. Едва ли он ощущал желание жить больше, чем когда смотрел в родные глаза и держал за руку истинную пару. Природа постаралась каждому дать того, чьё одно только существование будет заставлять не опускать руки и наслаждаться жизнью в полной мере. Но как ты чувствуешь себя, узнав о потере пары? Пожалуй, хуже, чем просто разбитым. Если ты хоть раз в жизни встретил своего истинного, коснулся его, то с того момента ваши жизни связаны незримой нитью, быть может, даже против воли. От этого не уйти, как и от рано или поздно накрывающих чувств. Можно сколько угодно себя обманывать и пытаться забыться в другом человеке, но в конце концов ты будешь с тем, с кем рука об руку вас свела судьба. Самые долгие и кровавые войны, статус злейших врагов или соперников — никакие обстоятельства, сила воли и рамки общества не смогут удержать от любви, если так было решено высшими силами. С потерей истинного умирает часть твоей души. Ты страдаешь и тоже ожидаешь смерти. Если не находишь причину существовать, то погибаешь. Тело и разум откажутся бороться за жизнь. Господин Бён очень любит сына, но даже это не гарантировало, что альфа не решит покинуть этот мир. Сердце его вырвано из груди, и сознание отчаянно ищет пути избавиться от боли. День за днём всё больше копаясь в себе, он нашёл, ради чего сможет жить — ради мести за смерть любимого. Тогда, сидя на тёмной кухне с бутылкой соджу, в голове созрел план, требующий времени и подготовки. Но ничего, он умеет ждать. Киын теперь не мог умереть раньше того, из-за кого он потерял своего омегу. Чувство выполненного долга и сдержанного обещания — вот что почувствовал альфа, когда утром в его с охранниками комнату забежал перепуганный заместитель господина Пака. На лице мужчины были ужас и страх, а сиплый голос сообщил о том, что глава дома сидит в кресле перед за рабочим столом и не дышит. Да… теперь, Киыну не страшно умирать.***
Бэкхён опустил ноги на холодный пол и резко сел. Вой сирен отдавался тянущей болью в затылке. Немного придя в себя, омега рванул из комнаты вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через три-четыре ступени. На первом этаже столпилась огромная толпа людей. Здесь были и служащие дома, и полицейские, и врачи. Шум, гам, суета. Чей-то плач и тихий вскрик одной из служанок, когда накрытое белой тканью тело выносили из дома. Ноги подкосились, и Бэкхён чуть не покатился кубарем по оставшимся нескольким ступеням, едва успевая схватиться руками за светлые перила. Мельтешения людей слились в один гул, но омега не обращал на это внимания. Он прокручивал в памяти вчерашний разговор с отцом и холодел от ужаса. Нет, это невозможно. Его отец не мог этого сделать. Это просто случайность. Сложно сказать, чем руководствовался Бэкхён, но он просто начал проталкиваться сквозь толпу, пытаясь найти отца. Чужие локти постоянно норовили ударить по лицу, но он успевал подставить ладони прежде, чем его челюсть бы пострадала. Ноги начали болеть от постоянных наступаний на голые пальцы тяжёлой обувью. Но омега продолжал идти вперёд крепко стиснув зубы. Вскоре он нашёл отца и выдернул его из толпы. Люди не спешили расходиться, стоял шум, и это не самые подходящие условия для серьёзного разговора. Но Бэкхён не мог ждать, ему нужно было сейчас же узнать правду. За руку вытащив отца на кухню, он дёрнул его за ворот кофты, заставляя наклониться к себе. Смотря прямо в глаза, Бэкхён спросил: — Это ты сделал? — его голос даже не дрогнул. Брови были сведены на переносице, а взгляд стал холодный и требовательный. В этот момент Киын окончательно убедился, что сын — уже не ребёнок. Он взрослый и рассудительный, но даже так он едва ли примет сторону отца. — Нет, — всего три буквы, но ответ дался тяжело. Он никогда не врал сыну, но теперь, когда на его совести смерть господина Пака, он не переживёт, если Бэкхён отвернётся от него. Омега облегчённо выдохнул и крепко обнял отца, вдыхая родной запах и ощущая наполняющее его спокойствие. Никто не захотел оставаться больше в этом доме, потому ко второй половине дня в особняке остались лишь охрана и заместитель погибшего. Бэкхён и его отец были в числе первых, кто решил покинуть это место. Сейчас они едут на автобусе с двумя небольшими чемоданами вещей. — Что теперь? Где мы будем жить? — Бэкхён повернул голову к отцу и сильней обнял свой рюкзак. — Я знаю один дешёвый хостел, он недалеко от твоей работы. Первое время поживём там, а дальше — посмотрим. Завтра я постараюсь и себе найти работу. Омега кивнул головой и откинулся на спинку сиденья, сделав музыку в наушниках погромче. День вновь оказался гораздо насыщеннее, чем ожидалось. И это совсем не радовало. Бэкхёну хотелось стабильности, а не череды непредвиденных обстоятельств. Холодная комната хостела встретила заселившихся идеальной чистотой и запахом только вымытых полов. Одна двухъярусная кровать у стены, письменный стол со стулом у самого окна и большой шкаф из тёмного дерева — ничего лишнего, но достаточно комфортабельно. Закинув вещи на верхнюю койку, Бэкхён решил узнать больше о месте, где теперь, хоть и недолго, будет жить. Пока отец был занят своим багажом, омега быстро обошёл этаж. В левом крыле комнаты на двоих и четверых человек, в правом — на шестерых. У центральной лестницы располагается просторная кухня, а около запасной — душевая со множеством кабинок и крючков для одежды. Туалет — на первом этаже напротив стоящих в ряд нескольких стиральных. А сама прачечная — в небольшой комнатке слева. Бродя и осматривая всё вокруг, Бэкхён всё больше удивлялся тому, насколько здесь было чисто. Во время пьянок отца он нередко предпочитал провести ночь в каком-нибудь мотеле, где он мог в тишине готовиться к экзаменам. Но ему всегда попадались только пышущие антисанитарией и грязью хостелы. Конечно, он мог бы пойти в love-отель, где довольно-таки неплохо, но когда ты один, это не совсем то, что нужно. А это место действительно выглядело вполне достойно. Бэкхён вышел на улицу и чуть поёжился от холодного ветра. Сжав в кармане отцовской куртки кошелёк, он отправился на поиски продуктового магазина. Долго ходить не пришлось — небольшой круглосуточный супермаркет оказался через дорогу. Омега скидывал в корзину одну за другой пачки рамёна, когда его окликнул знакомый голос. — Привет, Бэкхён, — держащий в руке банку кофе Ухёк подбежал к омеге. — Ты как? Всё в порядке? — Да, всё нормально. — Что сказала полиция? — Дело будут расследовать, виновные будут наказаны. Всем желающим предложили покинуть дом, хотя до этого каждого допросили. — Вы уехали? — Да, пока мы живём в хостеле через дорогу. Там неплохо. — Думаешь, это было всё-таки убийство? — Я… я ничего не думаю. Возможно, лишь случайность, а может, чьё-то желание. Это страшно и вызывает мерзкие ощущения, но не имеет прямого отношения ко мне. — Теперь пост главного врача, наверное, займёт его заместитель. Надеюсь, это не скажется на работе больницы. Там сейчас лежит много людей из-за недавней эпидемии. — Да… я тоже надеюсь, — и это правда. Бэкхён не хочет больше ничего слышать ни о чьей смерти. — Идёшь завтра на работу? Разговор принял более привычное русло. Расплатившись за покупки и попрощавшись, парни разошлись в разные стороны. Зайдя в номер, Бэкхён тихо поставил продукты на стол и укрыл уснувшего отца чуть сползшим одеялом. А теперь можно и в душ. Бэкхён остервенело тёр уже покрасневшую кожу жёсткой мочалкой. Теперь каждый раз, когда он мылся, он не мог не чувствовать въевшуюся не только в тело, но и в душу грязь. Поход в ванную стал занимать в разы больше времени и сопровождаться непроизвольными слезами от… чего? Несправедливости, внезапно появляющейся и захлёстывающей сознание злости, накопившейся усталости. Он с силой проводил по телу мыльной мочалкой, пока не начинал чувствовать, что скоро сдерёт кожу. Нежная и бледная, она покрывалась красными полосами и отдавалась жжением. Только тогда Бэкхён закручивал кран и ощущал, что сделал всё возможное для того, чтобы перестать чувствовать себя, словно сломанная выброшенная игрушка. Ещё не зажившие до конца раны саднили и горели, но он просто лёг спать в ожидании нового дня.