Жажда мести.

      Чанёль проснулся резко. Его, словно тонущего, неожиданно выдернуло из сна. Жмурясь от головной боли, он сел, сложив ноги, и опустил лицо на ладони, упираясь острыми локтями в колени. Уняв головокружение, он обнаружил, что спал полностью голый, прикрываемый лишь тонким покрывалом. Пару секунд он сверлил взглядом пол, а потом упал на спину, закрывая лицо руками. Реальность накрыла его волной нежеланных видений пришлого вечера. Чанёль вспомнил, как пытался до последнего уйти от злосчастной двери, но не смог. Перед его лицом всплыл образ удивлённого, а потом испуганного Бэкхёна, когда он только вышел из ванной. А дальше всё, как в тумане… Природное притяжение и желание застелили пеленой глаза. Альфа вспомнил, как грубо сжал тонкие белоснежные запястья, с силой раздвинул худые ноги и резко вошёл в не имеющего возможности сопротивляться омегу. В горле почувствовался железный привкус. Богатая фантазия альфы во всех красках представила тому, как следы его пальцев проявляются на тонкой коже, позволяя крови образовывать синяки мерзкого сине-фиолетового цвета. Чанёль буквально видел изнутри страдания Бэкхёна на анатомическом уровне. Живот скрутило, и по телу прокатили спазмы от сдерживаемых рвотных позывов. Мерзкий и отвратительный… Чанёль. Он не понимал, почему хоть и под давлением инстинктов, но смог это сделать. Альфа ненавидит насилие и просто физически не может даже смотреть на подобное. Чанёль невидящим взглядом уставился на свои руки и подумал, что он — монстр. Картинка того, как он заломил руки омеге, ещё раз пронеслась перед его глазами, в новых красках представляя растяжение мышц плечевого сустава. Чанёль не успел выйти в коридор, как его вырвало у двери его комнаты. Его буквально выворачивало от осознания мерзости своего существования. Тело реагировало именно так на мысли о том, что он причинил боль истинному, судя по всему.       Почти вывалившись в коридор, Чанёль прислонился к стенке и глубоко вдохнул воздух. Он чувствовал себя опустошённым во всех смыслах. Что нужно сделать, чтобы хоть немного искупить свою вину? Сможет ли Бэкхён простить его? Как теперь к нему подойти? Мысли бессмысленным потоком сквозили в сознании, пока Чанёль медленно брёл по коридору.       Он должен поговорить с Бэкхёном и…, а что Чанёль ему скажет?       После затянувшегося душа альфа собрался с мыслями и подошёл к знакомой свело-бежевой двери. Сердце стучало так, словно хотело проломить грудную клетку. Утерев капельку пота с виска и сглотнув, Чанёль нерешительно постучал и замер. Тишина заполнила своей тяжестью всё пространство. Альфа так и стоял неподвижно, вслушиваясь в молчание дома. Спустя минуту, он всё же надавил на ручку двери. Тихий скрип резанул слух. Дверь медленно распахнулась и явила взору нетронутую кровать. Чанёль выдохнул с неким облегчением — как бы он себя не уверял, но посмотреть сейчас в глаза Бэкхёну альфа бы не смог.       Дверь закрылась почти беззвучно. Что ж, судьба дала отсрочку на встречу с омегой, этим временем нужно грамотно воспользоваться и подготовиться к тяжёлому разговору. Но даже в этом нельзя быть уверенным — захочет ли вообще Бэкхён идти с ним на контакт?

***

      Белая чашка с громким звоном разбивается о каменный пол, разбрызгивая крепкий кофе с плохо размешанным сахаром. Бэкхён быстро извиняется и спешит собрать крупные осколки руками. Наверное, всё просто вернулось на круги своя. Он снова чувствует себя опустошённым, словно сегодня день похорон папы. Но, в отличие от прошлого раза, теперь Бэкхён не намерен просто плыть по течению и мириться с обстоятельствами. Даже со всеми разочарованиями, что он познал за полгода, омега пытается ухватиться за работу, как за шанс продолжить попытку чего-то достичь. Гуляя сегодня ночью и смотря на бездомных людей, что спали на сложенных вдвое картонных коробках, он подумал, что они в какой-то момент просто сдались, отдаваясь полностью на произвол судьбы. Они перестали быть хозяевами своих жизней и не могут строить их так, как хотят — теперь обстоятельства и нужда определяют их существование. Пирамида потребностей стала ограничиваться самыми необходимыми для жизнедеятельности желаниями. Омеги и альфы очень зависимы от инстинктов и порой не могут сопротивляться им, но эти люди, переставшие стремиться к чему-то, стали ещё более подвластны природе, а значит — ограничены в свободе. Бэкхён же хочет быть вольным созидателем своей жизни и сам строить её. Даже если внутри уже всё умерло, он будет вновь и вновь стремиться вытащить себя из воронки безнадёжности. Он будет натянуто улыбаться и слишком громко смеяться до тех пор, пока всё это не перестанет быть фальшью. Рано или поздно Бэкхён должен стать счастливым. Он верит, что так и будет. Нужно только подождать и меньше думать о плохом, тогда судьба несомненно его наградит за всю грязь, через которую он прошёл. Когда же это случится?       Неловко дёрнув рукой, омега чуть шикнул от боли. Крупный осколок мазнул по внутренней стороне ладони, отчего алая кровь окрасила своим цветом белый материал чашки. Крупные капли упали на пол, обращая внимание на замершего Бэкхёна. Послышались громкие причитания и возня. — Идём. В угловом складе есть аптечка, — Ухёк аккуратно развернул ладонь к себе, оценивая рану. А после легко потянул за собой замявшегося омегу.       Дойдя до конца коридора, они зашли в небольшое, хорошо освещённое помещение с кучей всякого барахла. — Мы можем спуститься в медпункт на первом этаже, но, скорее всего, там сейчас никого нет. Ещё слишком рано для начала их рабочего дня, — альфа выудил из свалки вещей на верхней полке небольшой белый ящик с красным крестом. — Но, думаю, их помощь не понадобиться. Такой порез я смогу обработать. — Я сам, — Бэкхён слишком поздно спохватился и дёрнул свою ладонь, пытаясь вырвать её из цепких рук парня. Ухёк на это лишь усмехнулся и вновь поймал руку, несильно перехватив её за тонкие пальцы. — Одной рукой, шутишь? — альфа быстрым движением дёрнул рукав большой толстовки омеги наверх и замер. Его взгляд приковался к отчётливым красно-синим следам пальцев на худом запястье. Немного помедлив, Ухёк потянул ткань выше, оголяя содранные в кровь локти и немного плечо, с чуть припухшими зеленоватыми отметинами.       Бэкхён легко потянул руку на себя, освобождаясь от плена тёплых ладоней и опуская рукав. — Как давно… Кто это… Почему ты ничего не сказал? — голос Ухёка стал ниже и приобрёл доселе неизвестный омеге серьёзный тон.       Бэкхён вдохнул, но не смог ничего сказать. — Что… Какие есть ещё раны? — альфа поднял вопросительный взгляд. — Это… это не твоё дело. Я не смогу сейчас ничего сказать тебе. Если я почувствую, что захочу поделиться этим, то расскажу. Пожалуйста, не дави на меня, иначе нашему общению придёт конец, — сначала дрожащий голос Бэкхёна приобрёл уверенность. Ухёк же напротив — убавил пыл и согласился с тем, что он для него никто, так что просить всё рассказать было очень глупо. — Конечно, — альфа выдохнул и сомкнул пальцы на переносице. — Прости, я погорячился. Давай я всё-таки обработаю порез. Кровь всё ещё идёт?       Делать вид, что никакого разговора и не было, на самом деле оказалось легко. Бэкхён старательно выполнял все поручения, хоть иногда боль и давала о себе знать. Он правда был благодарен Ухёку за заботу и беспокойство, но ещё больше за то, что тот всё-таки не стал больше поднимать интересующую его тему.       Вечер наступил быстро. Сумерки всё больше сгущались, а в офисе становилось безлюдней. Слышался только тихий шум ещё работающего кондиционера и редкий топот удаляющихся шагов. День подошёл к концу и Бэкхён чувствовал себя, как обычно, вымотанным, но удовлетворённым от проделанной работы. Единственное, чего он не ощущал — желания возвращаться в особняк Паков. Липкий страх начинал обволакивать внутренности, стоило омеге подумать о том, что ему придётся вернуться и встретиться так или иначе с Чанёлем. С тем, кто принёс неожиданно много разочарования и боли за столь малое время их знакомства. Думая о неизбежном, шатен медленно собирал со всех столов мусор и сметал его в корзину. Таким простым занятием он старается оттянуть уход, но скоро сюда придёт охранник и попросит удалиться. Оставаться здесь не имеет смысла, наверное… — Бэкхён, давай скорее, Сокчон уже заказал ужин, — рыжеволосый парень заглянул в приоткрытую дверь и жестом призвал поторопиться. — А… минутку, — омега торопливо накинул куртку. Надо же, Ухёк всё это время ждал его, а он и не подумал. Пожалуй, он слишком ушёл в себя. Стоит быть более осмотрительным и чаще смотреть по сторонам, если он не хочет выглядеть странно.       Запах горячей еды и звонкий голос Сокчона ненадолго вытянули Бэкхёна из своих раздумий. Быстро прожёвывая горячее мясо, он решил оставить пока всё, что его тревожит, и просто насладиться обществом приятных людей. Разговор легко вязался, а Ухёк умело переводил тему, если его омегу начинало что-то волновать в поведении или внешнем виде Бэкхёна. Ужин оставил приятное тепло, которое выветрилось, стоило сесть в автобус.       Дорога домой заняла слишком мало времени. Стоя на пороге особняка, Бэкхён резко выдохнул и открыл дверь. Крадясь на цыпочках, он быстро взлетел по лестнице вверх и забежал к себе в комнату. Омега не медля переоделся в домашнюю одежду, но с длинными рукавами и высоким воротом, чтобы скрыть всё «лишнее». А тёмные спортивные брюки закрыли содранные колени.       Бэкхён чуть подпрыгнул на месте от неожиданного стука в дверь. Он напрягся и втянул носом воздух, а после расслабился — пришёл отец. — Привет, — мужчина подошёл к сыну и обнял его одной рукой, вороша тёмные волосы другой. — Привет, — омега отстранился и аккуратно сел на кровать, жестом приглашая отца сесть рядом. — Я тебя почти не вижу последнее время. Это из-за работы? — Да, — Бэкхён провёл пятернёй по волосам, откидывая чёлку назад. — Приходиться многому учиться. — И как? Тебе нравится? — Да, однозначно. Думаю, эта работа послужит хорошим стартом для будущего.       Отец обнял сына и поцеловал того в макушку. — Ты стал таким взрослым. Папа гордился бы тобою, — голос отца немного дрожал, отчего Бэкхён почувствовал неприятный ком в горле. — Я… я надеюсь, — парень выдохнул и нахмурился. Он не говорил о папе с отцом с тех пор, как прошли похороны. — Мне жаль, что я не могу дать тебе полноценное образование, о котором ты так мечтал. Но я верю, что твои старания и упорство окупятся. — Да ничего. Я буду работать и добьюсь всего, чего хочу, сам. — Ты достойный сын, а я горд быть твоим отцом. Ты полон жизни и твоё сердце горит огнём, но ты должен понимать, что жизнь несправедлива. Порой приходится вершить суд самому и бороться с незаслуженными трудностями. Тебе ещё предстоит со многим столкнуться, но не дай себе сломаться. Живи ради чего-то. Тогда, в минуты даже самых сильных сомнений, ты будешь делать выбор в пользу жизни. Тебе нужно только решить, что станет твоим светом в этом жестоком мире. — А что… твой свет? — Бэкхён развернулся к мужчине и посмотрел тому в лицо. — Моя семья. Ради вас я живу. И сейчас, когда папы нет с нами, я делаю всё ради него. — Делаешь всё ради него? — Бэкхён не мог понять, о чём говорит отец. — Да. После его смерти, я живу лишь с одной мыслью. Она даёт мне силы жить… Ты знаешь, что сын господина Пака сегодня утром уехал? — Э… — Бэкхён потерял суть разговора. — Почему? — Ему вроде как позвонили из университета и сказали, что бы он срочно приехал. У них срывается какое-то мероприятие и ему, как одному из организаторов, нужно быть там. — Понятно, — новость успокоила Бэкхёна, но он не понимал, для чего ему это рассказывают. — Совсем скоро мы покинем этот дом, — металл в голосе заставил вздрогнуть. — Собери вещи на всякий случай. Бэкхён хотел спросить многое, но отец резко встал и лишь у двери повернулся к сыну: — Спокойной ночи, сынок. — Спокойной ночи.       Бэкхён провалился в сон сразу же, как только голова коснулась подушки. Ему снились беззаботные и спокойные будни, о которых он давно грезит. Но это лишь мечты, которым нет места в реальности. Жизнь действительно несправедлива. Она готовит для хрупкого омеги непомерный груз, собираясь испытать его на прочность. Хотя… испытание началось ещё в день смерти папы. Уже тогда три человека были обречены на тернистый путь к счастью, но не все смогут его пройти. Кто-то обязательно будет затянут в трясину.       Утро в особняке началось с воя полицейский сирен и холодящей кровь новости: убит господин Пак. В тот момент, когда последний вздох пожилого мужчины был сделан, одно сердце освободилось от разрывающей жажды мести.