The Five Horsemen: Eternal Wheel Klok

Вооруженные до зубов дэтклоковцы и Оффденсен продирались через джунгли. Чарльз шел налегке, одетый в дорожный сафари-костюм. Менеджер захватил с собой только фонарь, прибор ночного видения, навигатор, нож и неизменный пистолет — в случае ближнего столкновения, натренированный за долгие годы, он мог сражаться и голыми руками, а мобильности тяжелое вооружение не добавляло. Ударную же силу отряда представляли уже протрезвевший благодаря своему иммунитету Пиклз и осоловелые спросонья Токи и Мёрдерфейс, накормленные «Алкозельцером» и безжалостно засунутые под холодный душ. Они сгоряча нахватали полные руки оружия — автоматов, топоров, ножей, мачете, в общем, всего, что нашлось у охранников-клокатиров, и, хотя Чарльз категорично утверждал, что по дороге они всё равно побросают половину, стойко продолжали тащить свою ношу. До первой лианы, за которую запнулся Мёрдерфейс и налетел на спину идущего впереди Пиклза. — Твою мать! — выругался ударник, впечатываясь носом в ближайшую пальму и роняя себе на ногу автомат. — Уилл, смотри куда идешь, нафига тебе фонарь выдали?! У меня шишка теперь будет из-за тебя! — Фонарь, фонарь… — забурчал Мёрдерфейс, пытаясь направить пляшущий луч света на пострадавшего коллегу. — А я виноват, что тут на каждом шагу какая-то пакость с деревьев свисает? . Тьфу, что за блядские дебри. Вон еще висит какая-то хреновина длинная, Токи, осторожно! — Ааааа!!! — заорал Токи не своим голосом, слишком поздно последовав его совету. — Там быть змея! Большой, огромный змея, она сейчас нас всех перекусать! С этими словами он шарахнулся в сторону, приземлился в какой-то куст, к несчастью, оказавшийся колючим, и завопил еще громче. — Здесь нет ядовитых змей, — сухо сказал Чарльз, помогая ритм-гитаристу поднятся и выдернуть колючки из самых труднодоступных мест. — Ребята, постарайтесь сосредоточиться и не привлекать к себе внимание. Будьте предельно бдительны. Идите осторожно… — А вообще, куда это мы идем, чуваки? — поинтересовался Пиклз, уже простивший Мёрдерфейсу нанесенный им физический ущерб. — Где нам их искать? Лес большой… Да и, может, они давно уже не в лесу, а где-нибудь в другом месте. Этот мудак мог их куда угодно закинуть… — Верно, Пиклз, — вынужден был согласиться Чарльз. — Я и сам не уверен, какое именно место мы ищем. Единственное, что мне известно — должна быть какая-то подсказка. В любом случае, нельзя сидеть сложа руки, нужно искать, мы теряем время! — Ты же всегда всё знать, Чарльз, — Токи приплясывал на месте от страха, так как в темноте ему продолжали мерещиться всякие ужасы. — Ведёт нас уже куда-нибудь! — Хорошо. Думаю, нужно еще немного углубиться в лес. И смотрите по сторонам, эта «подсказка» может быть чем угодно… Несколько десятков метров они преодолели предельно серьезно и собранно, но затем всё пошло по старому сценарию — Токи зацепился волосами за низко растущую ветку и намертво запутался, Мёрдерфейс выронил фонарик, нагнулся за ним и снова толкнул Пиклза, который, рассыпая отборные ругательства, на этот раз провалился в какую-то яму. Чарльз сначала возвел глаза к усыпанному звездами тропическому небу, затем обреченно вздохнул и пошел вызволять подопечных, которые уже умудрились травмироваться еще до начала «военных действий». Когда коллективная истерика прекратилась, и был восстановлен относительный порядок, Чарльз едва сдерживался, чтобы не начать раздавать оплеухи. Он сосчитал до десяти, глубоко вдохнул и выдохнул, и, почти успокоившись, произнёс: — Достаточно. Ваше избыточное вооружение только тормозит вас, да и грохочет порядочно. Оставьте по автомату и ножу, а также патроны, остальное же придется бросить здесь. Да, Уильям, топор тоже! Токи, нунчаки тебе не пригодятся, скорее, ты сам поранишься. Пиклз, для чего тебе еще и две снайперские винтовки? Бросайте всё. При благоприятном стечении обстоятельств заберем на обратном пути (про неблагоприятные обстоятельства менеджер разумно промолчал). Уже порядком побитые и поцарапанные металлисты хмуро повиновались. Дальнейший поход протекал уже не так интересно и весело, зато гораздо быстрее и тише. — Чуваки, я вот всё думаю… — нарушил молчание Пиклз. — Какая она, эта подсказка? Тут же темно, как у негра в одном месте… Мы так до утра бродить будем, пока не рассветет, а Селация тем временем Нэйта со Сквизом грохнуть может… — Подумайте, ребята, — обернулся шедший впереди Оффденсен. — Я выслушаю все ваши соображения. — Обычно, загадка как-то связан с разгадка, — подал голос Токи. — Что здесь есть связан с Нэйтанс, Сквизгаар или мистер Селация? — Животные? — предположил Мёрдерфейс. — У каждого из нас есть свой тотемный зверь, забыли? У меня, помнится, белый тигр, а у них… Водятся тут крокодилы или полярные совы? — Нет, Уильям, — вздохнул Чарльз. — Совы вряд ли, а вот крокодилы — возможно, но в реках. На карте нашего острова нет ни одной реки. Стало быть, это отпадает. Но, на всякий случай, ищите изображения животных тоже, вдруг попадутся. — Интересно, а у Селации какой может быть тотемный зверь? — задумчиво протянул Пиклз. — Ему никакой тотем не быть нужный, он сам есть как большой зверь, — поежился Токи. — Я бояться Селация… Помните, как он убить Рэйвенвуд и Рой Корниклсон? Ой… бедные Нэйтан и Сквизгаар… и мы тоже… а если он и нас всех убить? — Токи, чувак, хватит разводить панику! — на этот раз Пиклз явился олицетворением строгости. — Да! — подхватил Мёрдерфейс. — Ты всё время боишься раньше времени, потому и тотем заячий получил. Заткнись и иди молча, если сказать больше нечего! Пока мы не потеряли боевой дух… Токи покраснел и надулся. — Не надый мне напоминать о заяц-тотем, — забормотал он. — Токи как-то не везти с животные, а я их так любить… Кошка умер, тотемный зверь — не хищник, а заяц получить, и Сквизгаар меня всегда «пчелка» дразнить за мой усы… Правда, я его тоже иногда дразнить, «Сквизгаар Сквигельф — выше дерева» и «мистер Биг Бен», но дэто не быть такой обидный… — Что ты сказал, Токи? — возглавляющий колонну Чарльз остановился так резко, что все идущие за ним чуть не врезались друг в друга. — Я сказать, что Сквизгаар меня всегда дразнить. А что? — Токи, ты навел меня на мысль… Ты напомнил о прозвище Сквизгаара, странно, что мы о нём почему-то забыли. «Выше дерева» — значит, возможно, нужно искать дерево, которое выше остальных! Вперед, ребята! Все с удвоенной решимостью сорвались с места. Проходя мимо Токи, Пиклз одобрительно хлопнул его по спине: — Молодец, чувак! До Токи, наконец, дошло, что он сделал сейчас нечто очень большое и важное. И он, приосанившись и вздернув подбородок, гордо зашагал вперед, пока снова не навернулся на каком-то камне, так некстати попавшем под каблук… Оффденсен же оперативно вооружился прибором ночного видения и навигатором, и вскоре группа вышла на залитую лунным светом поляну, где возвышалось искомое дерево. — Вот оно… — прошептал Пиклз. — Чуваки, вы не чувствуете, как будто похолодало. И волосы на голове как будто шевелятся. — Чувствую… — почему-то тоже шепотом ответил Мёрдерфейс. — Почему-то как-то страшно становится. Чарльз, что это? . Токи же без слов дал понять, что ему тоже стало страшно — резко убавил свою прыть и, трясясь всем телом, спрятался за спину менеджера, выглядывая из-за его плеча. «Чарльз, что это?» — как странно прозвучал бы этот вопрос секундой раньше… Обычная поляна в тропическом лесу, обычное большое дерево, которому уже не одна сотня лет… Но все явственно почувствовали, будто что-то произошло. Что-то было не так. Словно резко изменилось атмосферное давление, пронеслась магнитная буря или просто волна липкого страха прокатилась от горла к животу. Дэтклоковцы все, как один, испытали сильнейшее желание разбежаться во все стороны и нестись куда глаза глядят, только бы не находиться здесь. — Всем стоять спокойно! — жестко скомандовал Чарльз, принимая оборонительную стойку и пытаясь выяснить, откуда идет поток негативной энергии. Это явно было не само дерево… Нет, только не оно. Это был знак, ориентир, не более. Липкий след страха заворачивал вокруг него, ведя куда-то дальше. — Держите оружие наготове! Всем взяться за руки! — крикнул Оффденсен, первым доставая свой пистолет, хотя он был на сто процентов уверен, что обычное огнестрельное оружие здесь не спасёт. — Мы не в полном составе, наши силы невелики, но отрываться никому нельзя, слышите! — Х-хорошо, Чарльз… — почему-то заикаясь, ответил за всех Пиклз и поставил автомат на предохранитель. — Тебе лучше знать. Токи, иди в середину! Троица металлистов, взявшись за руки, опасливо ступила вслед за Чарльзом на одному ему видимую тропу… Через минуту они вышли на небольшой пригорок, открывшийся сразу за поляной. Возвышенность резко обрывалась, и оттуда-то, снизу, и веяло смертельным ужасом. Дэтклоковцы переглянулись, и каждый увидел в глазах друга неуверенность, граничащую с паникой. Один лишь Чарльз сохранял самообладание, молча указав пистолетом в том направлении, куда вела «тропа страха». — Спускаемся? — одними губами прошелестел Пиклз. Чарльз кивнул. Почему-то в этот момент они даже перестали говорить друг с другом и даже дышали с опаской, будто какая-то неведомая сила постепенно парализовала их волю и подчиняла себе. Они осторожно спустились с пригорка и, наконец, встали перед отверстием в земляной стене, напоминающим вход в метро. Было так жутко стоять перед этим входом в никуда, что нервы Мёрдерфейса не выдержали. — Пустите! — заорал он, рванувшись. — Не пойду! Ни за что не пойду, чтоб вас всех! — Держите его! Не отпускайте руку! — крикнул Чарльз, бросаясь к нему. — Уильям, что с тобой? Успокойся, мы тебя не оставим тут одного, нам всё равно придется пойти вместе. Токи, заходи справа, пусть теперь он будет в середине! — Отойдите! — истерил Мёрдерфейс, у которого от неконтролируемого страха уже намокали штаны. — Не хочу в это пекло! Сами идите, а меня оставьте в покое! Оффденсен в отчаянии ударил кулаком по земляной стене рядом со входом. Если такая цепная реакция начнется у всех, всё пропало… «Что же мне делать? Нужна помощь!» — мысленно взмолился Чарльз, сам не осознавая, к кому именно. И в этот момент его глаз коснулось знакомое, мягкое, тёплое свечение. То, что он уже видел этой ночью. Прямо в арке входа стоял Ишнифус Мидл. По ошеломленным лицам Пиклза, Токи и разом замолчавшего Уильяма Чарльз понял, что Первосвященника видят все. — Всё будет хорошо, — произнес Ишнифус, словно обнимая каждого добрым, успокаивающим взглядом, вселяющим надежду и уверенность. — Только держитесь вместе, и страх уйдет. Я бы помог вам, но в виде бесплотного духа мне мало что подвластно… К сожалению, дальше вы пойдете одни, мне туда путь заказан. Чарльз… Держи все нити при себе, куда бы не завел вас этот путь. Держи все нити при себе! — и с этими словами призрак растаял, никто из группы не успел и словом обмолвиться. Да и нужны ли были слова? Всё было понятно и без них. Решительно переглянувшись, четверо мужчин задержали дыхание, словно перед нырянием в холодную воду, и одновременно переступили черту, отделявшую такой привычный и обыденный мир от того неизведанного, непознанного пространства, что открылось перед ними. Они зашагали по странному коридору со светящимися, неопределенного цвета стенами, и гулкий стук сапог отдавался рикошетом, забегая на несколько метров вперед, туда, где виднелся выход в какое-то другое, более обширное пространство. Даже законы физики здесь действовали по-другому… — Мне казаться, или к нам навстречу кто-то идти? Я шаги слышать, — Токи посмотрел на озабоченно хмурящегося менеджера. — Может, дэто Нэйтанс и Сквизгаар? — Всем остановиться! — скомандовал Чарльз, и музыканты замерли как вкопанные. Странные шаги впереди прозвучали еще какие-то секунды, а затем тоже замерли. — Эй, кто там! — крикнул в пустоту Пиклз. — Выходи, мы тебя слышим! — Не надо, — остановил его Оффденсен. — Возможно, это просто иллюзия или искажение пространства-времени. Опережение звуков — еще не самое страшное… Не обращайте внимания. Это наше собственное время гонится за нами, или же мы слышим будущее… По всей видимости, это внешний портал. Нужно двигаться быстрее, чтобы добраться до внутреннего! Вперед! Не отпускать руки! И они пошли быстрее, почти побежали, уверенные, что в этом коридоре их не поджидают никакие опасности. Вскоре он кончился, и группа высыпала в круглую пещеру с клубами тумана под потолком, где раньше уже чуть не заблудился Нэйтан. Чарльз сделал предупреждающий знак — почти сразу у всех заложило уши от звуков и голосов, расплывчатым облаком окутавших пещеру. От непривычного ощущения Токи присел на корточки, зажав ладонями уши, Мёрдерфейс попытался нецензурно перекричать голоса, Пиклз сморщился, словно выпил ложку горькой микстуры. Они разомкнули руки, цепь была разорвана… Оффденсен, преодолевая легкое головокружение и странную ватность в ногах, смотрел на это словно со стороны, он не слышал сейчас голосов, в его голове звучало тревожным сигналом предупреждение Ишнифуса: «Чарльз, держи все нити при себе! Нити… при себе!» — ВСТАААТЬ!!! — заорал Чарльз почти гроулингом, дергая присевшего Токи за шиворот. Пиклз и Мёрдерфейс с удивлением и даже испугом воззрились на своего менеджера, они в первый раз слышали, чтобы он вот так кричал. Токи оторвал руки от ушей и был немедленно подхвачен товарищами, снова взявшимися за руки и образовавшими живую цепь. — СЛУШАЙТЕ ТОЛЬКО МЕНЯ, ИНАЧЕ КОНЕЦ! — продолжал Чарльз голосом, словно усиленным микрофоном и пропущенным через спецэффекты. Звуки в пещере словно отошли на второй план, и трое музыкантов послушно воззрились на него. — ЗДЕСЬ ДОЛЖНЫ БЫТЬ КОРИДОРЫ, ТАМ МОЖЕТ БЫТЬ ПОТИШЕ! СЕЙЧАС НАМ НЕОБХОДИМО РАЗДЕЛИТЬСЯ, ТОЛЬКО ТАК У НАС ЕСТЬ ШАНС НАЙТИ ИХ! НО ПОМНИТЕ — НИКАКОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ЕСЛИ КОГО-ТО НАЙДЕТЕ — СРАЗУ ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ СЮДА, МЫ ДОЛЖНЫ ОБЪЕДИНИТЬСЯ! И СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, ЕСЛИ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ — Я БУДУ ВЕСТИ ВАС! И в самом деле, металлисты наконец-то заметили несколько аркообразных выходов, ведущих из пещеры — точно таких же, как и тот, из которого они вышли. Чарльз без дальнейших слов подтолкнул их к коридорам, и они побежали каждый к своему, боясь, что кошмарное ощущение присутствия тысячи голосов в голове вернется… *** Сначала ничего не происходило. Мерное свечение стен давило на нервы, хотелось поскорее выйти хоть куда-то, лишь бы так не крючило где-то в груди от волнения и непонятного, накатывающего ленивыми и огромными волнами страха. Пиклз вертел головой, пытаясь увидеть хоть что-то. Но он ничего не увидел. Шаги отдавались от стен перекатывающимся по коридору глухим эхом, барабанщику казалось, что он вообще стоит на месте, потому что вокруг ничего не менялось — те же выбоины и вмятины на стенах, мох на тех же местах, даже капала вода подозрительно ритмично. А еще — были они. Голоса. Подозрительно знакомые почему-то вызывающие в груди непонятную тоску. Пиклз попытался прислушаться. Не вышло. Непрерывно слышались обрывки фраз, одни звучали мягко, голос был слегка гнусавым, с таким до боли знакомым акцентом. Второй напоминал низкий, хриплый рык. Но слов не разобрать. — Чуваки… Я вас слышу, да? — пробормотал Пиклз, уже не так уверенно ступая по коридору. Да. Он слышит. Но откуда? «Народ, вы серьезно считать, что дэтот дилдо уметь играть на гитара? Я лучше, я быть один гитарист в группа!» О, боже. Такая древняя фраза, небрежно брошенная Сквизом после ухода Магнуса. «Блять, да не буду я пить эту блядскую текилу, ты заебал нафиг!» А это совсем недавно было. Они с Нэйтаном как раз собирались напиваться во всех странах мира, по их старой доброй традиции. А потом Эксплоужен таки бухнул текилы. Гулянка не состоялась. Пиклз слышал тысячи фраз, обрывков слов, какой-то смех, раскатистый хохот Нэйтана и совсем редкие смешки или язвительные подколки Сквизгаара… Внезапная догадка поразила его сознание — ведь они мертвы. Их больше нет. Все это слышится только в его голове. — Нет, чуваки… — голос барабанщика слабо отдался от стен и пробрался холодом под кожу, пробирая до костей. В его мозгу медленно, задумчиво прокрутилась еще одна мысль: идти бессмысленно. Он не придет. Их там нет. А если и есть, то только трупы. Душераздирающий, безумный вопль потряс стены. Пиклз присел, зажимая уши руками. — Я не верю, блять!!! — крик ушел вглубь страшного коридора, по стенам которого вдруг поползли образы. Нэйтан хохочет. Нэйтан злится. Нэйтан сидит в машине и грызет карандаш, задумчиво глядя в блокнот с набросками для нового хита. Каждая песня им продумана до мелочей. Нэйтан. Нэйтан. Нэйтан… Сквизгаар. Вот он раздраженно ворчит по поводу того, что Токи снова лажает. Вот он спит в гостиной, пальцы механически бегают по грифу, струны бренчат. С усилителем звучало бы бомбово. А еще стебется на Мердерфейсом. И вот еще одно. Сквизгаар сидит, обхватив руками гитару, мелко-мелко дрожит, пьет виски и плачет. Нет, он не плачет в голос. Лицо его непроницаемо, но губы плотно сжаты, льдистые глаза смотрят в никуда, а по щекам струятся слезы. На это больно смотреть. — Чуваки… Вы живы, чуваки, я знаю… — Пиклз трясется всем телом, всматриватеся в картинки на стенах, — вы ведь рядом, мы ведь вместе… Нэйт… Сквиз… Блять, чуваки, не могли же вы так просто… И гул голосов давит. А сменяющиеся видения становятся все более расплывчатыми… Драммер снова орет, срывая голос, хватается за холодные стены, словно пытаясь поймать своих друзей. Липкий страх обхватывает сознание, жутко хочется чем-то обдолбиться, только бы не было так скверно… Внезапно в конце коридора появляется выход, и восстает из непроглядного тумана мрачная подворотня, прямо как те, где Пиклз обдалбывался в молодости. Словно зомби, он выходит в узкий загаженный переулок, видит мусорные баки, обоссанных бомжей, тинейджеров вокруг костра, закидывающихся какой-то дурью. Эти уёбки дико гогочут, ловят глюков, расстилают какое-то рваньё, пытаются совокупляться, падают в костёр. И это все кажется сейчас как никогда естественным и даже жизненно необходимым, потому что Пиклзу сейчас надо, НАДО чем-то ширнуться. — Чуваки, — барабанщик подходит к наркоманам, безумными глазами глядя на шприц в руке одного их них, — дайте мне тоже… Мне пиздец, как надо… Чуваки… — РЕБЯТА! — голос Чарльза слышится словно издалека, потому что Пиклз уже почти чувствует дурь в своей крови, — РЕБЯТА, НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ! ЭТО ЛОВУШКА! Я БУДУ ВЕСТИ ВАС, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Пиклз крепко зажмурился, развернулся и попытался побежать, но пол под ногами словно прогнулся, барабанщика сводили с ума крики, вопли, хрипы Нэйтана, хохот и визги наркоманов, но голос Чарльза бил набатом, и Пиклз все же сумел сдвинуться с места. Не прошло и секунды, как дрожащий от липкого страха Драммер оказался в уже знакомой пещере, рядом с остальными ребятами, которые выглядели довольно помято и удрученно, а Токи и вовсе продолжал дрожать. Пиклз оглянулся. Шумы в этой пещере казались шепотом по сравнению с тем, что он слышал в том жутком коридоре. Но сейчас, кажется, они все в порядке. *** Токи несся по своему коридору как ветер. Он сам не знал, почему вдруг развил такую скорость — может, хотел спастись от кошмарной какофонии звуков пещеры, а может, стремился найти своих плененных старших товарищей первым. Он всей душой желал, чтобы Нэйтан и Сквизгаар выжили, дождались их… На мгновение зажмурившись, Вортуз представил, как Нэйтан ласково потрепал бы его по голове, совсем как довольный сыном отец, да и Сквизгаар хоть на время перестал бы откалывать свои язвительные шуточки и посмотрел бы на него с уважением и гордостью, а не как всегда — сверху вниз, со снисходительно-презрительным выражением холодных голубых глаз. Да, он часто обижал Токи, называл его своей тенью и другими обидными прозвищами… Вспоминая это, Вортуз невольно перешел на шаг. В груди до сих пор колола обида от резких и грубых слов Сквигельфа. Такие гневные и злобные интонации, разъяренный крик. Токи казалось, что в ту секунду Сквизгаар хотел его убить, с такой ненавистью льдистый острый взгляд протыкал его насквозь. «Ты постоянно меня подсиживает, не раз уже пытаться меня отодвинуть! …» «.продолжает свой поползновения, копирывает меня постоянный! …» «…даже когда попасть на тот фестиваль, где тебе все же дать возможность играть соло, ты заистерить, как тупой девчонка, и мне приходится откачивает тебя! …» Да, Токи Вортуз — его вечная тень. Даже тенью назвать сложно, ведь в записи альбома даже не его игра. А все того же сияющего Гитарного Бога, который материт его на чем свет стоит, стирая пальцы в кровь в студии. На концертах Токи отрывается безумно, но все же кожей чувствует, что каждая лажа, каждый неверный аккорд или вибрато откладывается в памяти совершенного гитариста и потом выплескивается в череду обидных оскорбительных замечаний и шуток. Но разве Сквизгаар всегда себя вёл подобным образом? Разве не он пригласил Токи в группу, хотя тот и проиграл ему дуэль? Разве не он беспокоился о сохранности его рук, прося не влипать в опасные ситуации? Разве не он пытался спасти Токи от приступа паники, когда тот всё же самонадеянно решился на сольное выступление? Разве не он извинился перед норвежцем при полном зале народе, сказав, что группа в любом случае нуждается в нём, даже если он ничего не делает? Наконец, разве не он всегда являлся примером для подражания для юного, наивного паренька из провинции, начиная от игры на гитаре и заканчивая философскими разговорами? Нет, Токи простил бы ему в сто раз больше обидных подколок и замечаний, только бы не лишиться своего названного старшего брата, своего кумира, своего божества! А Нэйтан… что там говорить, он давно заменил Токи умершего отца, лидер группы всегда заботился и беспокоился о всех ее участниках, хотя и стараясь это скрыть, ибо «забота — не металл!» Группа стала для Токи семьей, так как семьи в общепринятом понимании у него никогда не было. И вот теперь лишиться еще одной семьи… не бывать этому! Вортуз помчался еще быстрее, не глядя по сторонам. Внезапно ему показалось, что он слышит где-то впереди звуки гитары. Неужели он на правильном пути? Неужели это Сквизгаар играет? Странно, что в плену ему позволили играть… Звуки были странные, искаженные, напрочь отсутствовали какая-либо мелодия и ритм, словно кто-то не глядя водил скрипичным смычком по гитарным струнам, выкрутив при этом реверберацию до отказа. Нет, Сквизгаар никогда так не играл, его музыка была божественна… Токи стало страшно. Еще страшнее, чем было тогда в лесу и потом в пещере. Страшно от неизвестности, от собственной беспомощности и неспособности что-либо изменить. Он резко остановился, затем попятился от настигавших его фантасмагорических звуков, но желание найти и спасти своих друзей взяло верх, и он бросился вперед, зажав уши. Это не помогло — теперь словно сам Сатана заиграл на чудовищной гитаре в его голове, от чего мозги буквально закипели. Токи перестал понимать, где он находится и что делает, ему казалось, что голова сейчас лопнет, и из нее выбегут сотни маленьких музыкантов, что сейчас пилили своими смычками его мозг. Перед глазами поплыли видения. Вот он снова один в глубокой холодной яме, наедине с кошмарами своего детства, как будто никогда не был знаменитостью и вторым по скорости гитаристом… Его руки в кандалах, прикованы к стене, он кричит, зовет… кого? Разве есть на этом свете кто-нибудь, кто его услышит, кому он нужен? Кто-то был когда-то…какие-то люди… Как же их зовут? Кажется, что-то на «Н» или на «С»… Он старается вспомнить, но не может, мысли не слушаются, разбегаются под тяжестью нелепой абракадабры звуков… Открыв глаза последним усилием воли, Вортуз увидел прямо перед собой дверь и, не раздумывая, ворвался в нее, пытаясь скрыться от своих кошмаров, но было поздно — они последовали за ним… Он почувствовал, как его хватают какие-то руки, увидел людей в белом, обшарпанные желтые стены, решетки на окнах… «Психушка», — мелькнуло в его затуманенном сознании, пока тело всё еще боролось с санитарами, пытающимися напялить на него смирительную рубашку и сделать успокоительный укол. Меньше всего он хотел оказаться в этом месте! Токи громко закричал, выражая этим отчаянным криком все свои чувства — язык уже не повиновался. Когда ему уже заломили руки и стали завязывать рукава сзади на узел, словно из ниоткуда раздался мощный позывной Чарльза: — РЕБЯТА, НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ! ЭТО ЛОВУШКА! Я БУДУ ВЕСТИ ВАС, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Услышав его, Токи рванулся, как раненый лев. Санитары разлетелись в разные стороны, словно сухие листья. Едва ли не вывернув себе руки, гитарист освободился от смирительной рубашки и кинулся к двери, очертания которой уже начинали расплываться… Он сам не помнил, как добрался обратно до пещеры, где они разделились. Словно голос Чарльза притянул его за незримую нить… *** В то время, как Чарльз, Пиклз и Токи разбежались по светящимся коридорам в поисках пропавших, Уильям Мёрдерфейс не торопился. Он неспешно брел по своему коридору, сердито тыкая кинжалом в стены и недовольно бурча что-то себе под нос. Уильям был зол и на Чарльза, вытащившего их среди ночи из удобных постелей и объятий группи (когда еще выпадет такой шанс, а особенно ему, самому непопулярному члену Dethklok!), и на грёбаных фронтменов, которым спьяну понесло в джунгли… Нахрена их вообще искать-то? Сто пудов — прихватили тёлок и пошли устраивать групповуху в «романтической обстановке» где-нибудь на поляне под луной, забодай их тропический москит! Небось, храпят где-нибудь под пальмой в обнимку с девушками, а с утра вернутся как ни в чем не бывало, натрахавшись в свое удовольствие. Чтобы им кокос на башку свалился! Чертовы бабники, особенно этот выскочка Сквигельф! Вечно им всё самое лучшее достается, их все ценят, беспокоятся о них, лишь бы Сквиз свои драгоценные пальчики не поломал, а Нэйтан не простудил горло. И его басовые партии всегда вырезают, самодовольные ублюдки. А ты сейчас ходи здесь, непонятно в какой жопе, ищи их. Ну что за блядство! Мердерфейс всегда чувствовал себя изгоем в группе, как говорится, в семье не без урода. Ни внешности, ни таланта, ужасный дефект речи — такой, что высокомерного шведа с его акцентом порой было проще понять, чем его. И ужасный же характер и привычки, отвращающие от него всех, кто находится рядом. Единственное его достоинство– игра собственным «достоинством» на басу — идеально вписывалось в эксцентричный образ группы. На этом его достижения заканчивались. Токи, правда, тоже не писал ни музыки, ни текстов, его партии тоже вырезали при записи, но он был любимцем публики из-за своей миловидности и наивности. Не говоря уже о «патриархах группы», которые руководили творческим процессом… Мёрдерфейсу часто хотелось убить себя в приступе отчаяния, осознания своей ущербности и никчемности. Он тоже хотел быть «героем и воином», заслужить славу и внимание любыми поступками… Уильям остановился и злобно вонзил кинжал в стену, в который уже по счету раз. Ровное свечение стены вдруг взметнулось внезапным разноцветным огнем, и перед его глазами возникло нечеткое двигающееся изображение, с каждой секундой всё проявляясь всё отчетливее. Вот он спасает Нэйтана от Лавоны Суккубосо, закрыв его своей басухой, вот он выводит гостей из горящего Мордхауса, вот героически решает лечь под нож пластического хирурга, лишь бы стать лучше, стать похожим на них, чтобы его тоже любили и восхищались… Глядя на мелькающие перед ним картинки, он внезапно прозревает — всё это время он был не один, его поступки не оставались незамеченными, как бы они не притворялись. Группа всегда была рядом… Уильям в больнице с перевязанной головой и загипсованными ногами — выпав из Дэтбайка, он сильно пострадал. Группа приходит навестить больного — визит получается скомканным и натянутым, они все явно чувствуют себя не в своей тарелке, суют ему свои неудачные подарки — очередную басуху, разрывающих друг друга на куски бойцовых рыбок, одолженный когда-то у него самого диск… Даже эти «чертовы бабники» Нэйтан и Сквизгаар пришли. Нэйтан просит у него прощения, что, набухавшись, не справился с управлением мотоциклом, просит искренне, от всей души сожалея. Все знают, как тяжело ему даются извинения… — Гандон ебучий! — ругается Мердерфейс, глядя на разбередившую его воспоминания сцену. — Чуть не угробил меня тогда, мудила! День рождения Уильяма. Он восседает на сцене, на импровизированном троне, в его честь звучит новая песня. Да, они написали специальную «именинную» песню для него, под названием «Birthday Dethday». И даже без баса она звучит круто! Гитаристы синхронно взмахивают волосами, вокалист, рыча в микрофон, подходит прямо к нему, указывая на него пальцем с черным маникюром, чтобы все присутствующие поняли — это не просто часть шоу, эта песня — для одного только Мёрдерфейса! Правда, они разыграли его потом, подарив «самый бессмысленный и жестокий подарок в истории — НИЧЕГООО!». Бедный басист, оскорбленный до глубины души, сбежал тогда с торжества и начал собирать вещи… — Придурки хреновы, — уже мягче ворчит Мёрдерфейс, догадавшись, какая картинка будет следующей… Группа косплеит морпехов, зрелищно спускается к нему на страховочных тросах с вертолета. Они дарят ему «исторический» лимузин и устраивают в его честь разрушительные гонки, что выжимает из его глаз прямо-таки кровавые слезы. Этот подарок он запомнит на всю жизнь — явно долго голову ломали, чтобы придумать то, что придется Мёрдерфейсу по вкусу. Еще одно доказательство их заботы и внимания… И, наконец, поиски похищенного Мстителями Токи. Уильям сомневается, что, будь он на месте ритм-гитариста, кто-то пришел бы ему на помощь. Нэйтан же совершенно неожиданно кладет ему руку на плечо и говорит, что был бы готов рискнуть жизнью ради каждого члена группы, в том числе и ради него… Сейчас басист, прислонившись к стене, упрямо трет кулаками глаза, «плакать — дэто не металл», как утверждал когда-то Сквизгаар. Но непрошенные слезы рвутся, кажется, из самой глубины его растроганной души. На стене коридора — а может, в его подсознании? — возникают сцены из совсем недавнего прошлого: они не отвернулись от него даже тогда, когда он совершил, казалось, худший поступок в своей жизни — позавидовав огромным гонорарам «творческого ядра группы», подал на них в суд и проиграл дело. А ведь могли просто вышвырнуть из группы и найти другого басиста, посимпатичнее и поталантливее… И вот теперь, когда Чарльз говорит, что Нэйтан и Сквизгаар могут быть в опасности, он откажется их искать? Ну уж нет! Сжав кинжал в кулаке, Мердерфейс решительно бросается вперед и, пробежав несколько метров, внезапно врывается в стену сплошного тумана и расплывчатых звуков, как это уже было на перепутье в пещере. Звон, шелест, шипение, странные голоса наваливаются и давят со всех сторон, сводя с ума. Уильям роняет кинжал и, шатаясь, хватается за голову. — Куда идёш-ш-ш-шь?.. — Их больше не-е-ет!!! — Смерть… Они мертвы-ы-ы… — Нэйтан Эксплоужен погиб! — Сквизгаар Сквигельф погиб… Они кричат, шепчут, завывают со всех сторон, а перед Мердерфейсом лихорадочно мелькают кадры — похороны, высокие костры, толпа в черном, два безжизненных тела на штабелях дров… Опустевшая студия, покинутые инструменты… Это СМЕРТЬ. Смерть всей их группы. Это просто невыносимо!!! В его несчастной голове что-то взрывается с ужасающим треском, искры летят из глаз, с отчаянным воплем Уильям летит вперед, краем глаза замечая появившуюся в торце коридора дверь. Дергает за ручку, и перед ним предстают — мрачное подземелье Мордхауса, тусклая качающаяся лампа, игра теней на стенах… Старый стул. Толстая балка, поддерживающая потолок. И свисающая с нее веревка… Словно под гипнозом, Мердерфейс делает шаг вперед. В его опустошенном мозгу заевшей пластинкой играет только одна мысль: это СМЕРТЬ. — РЕБЯТА! — вдруг прорывается в сознание твердый и уверенный, как всегда, голос Чарльза. — РЕБЯТА, НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ! ЭТО ЛОВУШКА! Я БУДУ ВЕСТИ ВАС, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Уже надевающий на шею петлю, Уильям словно резко просыпается. Зажмурив глаза, он отчаянным усилием воли пытается не потерять, не упустить голос Оффденсена, который словно вытаскивает его из черной пропасти, и всей душой стремится к нему. Открыв глаза, он понимает, что снова очутился в пещере, где они решили разделиться. Пиклз и Токи имеют несчастный и ошарашенный вид, Чарльз — как никогда суровый и обеспокоенный. Но, по крайней мере, они снова вместе. Черт побери, что это всё могло бы значить?..