The Five Horsemen: Eternal Wheel Klok

— Теперь я оставлю тебя, Нэйтан, — торжественно произнёс Селация, поворачиваясь к Эксплоужену спиной. — Моё дальнейшее присутствие здесь совершенно излишне. Какой бы выбор ты ни сделал, он будет правильным. Решай же… — на последней фразе тембр его голоса исказился и стал совершенно нечеловеческим, в нем прорезались истинно-дьявольские нотки. — Эй, постой, фокусник недоделанный! — крикнул Нэйтан, бросаясь за ним. — Мы еще не договорили… Но седовласый уже исчез, растворился в воздухе, как будто и не стоял рядом с ним секунду назад. В мрачном подземелье снова воцарились темнота и тишина. Лишь тусклое свечение испускал остов колеса, к которому по-прежнему было приковано бесчувственное тело соло-гитариста Сквизгаара Сквигельфа… Нэйтан снова взглянул на своего напарника и вдруг почувствовал, как тонет в неудержимом водовороте воспоминаний. ... Сквигельф всегда выделялся в их группе, в прямом и переносном смысле — начиная с ношения белоснежных одежд в ранние годы Dethklok и заканчивая поведением. В отличии от остальных ребят, Сквизгаар не был склонен к физическому насилию, мог только словами припечатать. Этот циничный швед мог одним только поднятием брови опустить похуиста Мердерфейса лицом в грязь. Но одновременно с этим он был, пожалуй, самым… мирным и спокойным, что ли? Помнится, совсем недавний случай. Сквизгаар не стал его пытать вместе с Токи или Пиклзом, которые решили в буквальном смысле выбить из Нэйтана привязанность к Ребекке Найтрод, нет. Он снова пустил в ход слова. Нэйтан отлично помнил всё, раздраженные интонации шведа всегда были способны врезаться в память надолго, а слова — въедаться в сознание, призывая нужный, необходимый вывод. Ребекка бесила всех, Сквизгаар объяснил это доходчиво, одним лишь: «Твое поведение просто-напросто неприемлемо!». Чертовски наблюдательный и сообразительный парень… Нэйтан смотрел на Сквизгаара, который сейчас висел сломанной куклой на колесе, расстояние до него — несколько метров, но нет никакой возможности до него дотянуться, что-то сказать. Чертова магическая преграда! Вообще, все закончится очень скоро, и не факт, что Сквигельф очнется до того момента, как Эксплоужен умрет. Мысль о собственной брутальной смерти и всей жестокости этой ситуации раньше бы порадовала и даже вдохновила Эксплоужена, но сейчас важнее была мысль о человеке, который, истерзанный, зависел от его решения. … Сквизгаар всегда был рядом с ним. Незримо, но рядом. Даже в гостиной они нередко сидели рядом на диване, Нэйтан мог засмотреться, как Сквигельф что-то наигрывает на гитаре, как рассуждает о чем-то со своим неподражаемым акцентом, как подкалывает Токи, как пьет залпом джин из бутылки, видя, как Уильям таращится на его шлюховатую маман. Гитарист не оставил его и тогда, когда группа почти распалась. Даже Пиклз уебал в свои виноградники, послав всех нахуй. Барабанщик тогда не на шутку обиделся на друга из-за уничтоженного альбома и бабы. Сквигельфу было пофиг на все эти разборки. Он просто не ушел, сказав, что Нэйтан — лучший из его знакомых, которые разбираются в музыке. Херня вышла все равно с их попытками уйти подальше от саунда Dethklok, но суть-то в другом. Был ли Сквизгаар ему просто коллегой? Может, дело даже не в музыке, а в самом человеке? Он был лучше многих смертных. Пожалуй, даже лучшим из всех. Нэйтан сам говорил это гитаристу, который в депрессии из-за поисков отца решил, что лучше стать обычным человеком. Но это было пиздец какое дикое зрелище, когда этот высокомерный парень, лучший гитарист мира, сидел и пил пиво среди обычных высерков, которые нихуя не умеют, которые рядом со Сквигельфом — пустое место. И Нэйтан именно сейчас понимает, что без шведа Dethklok будет не Dethklok. Как и без него самого. Писать музыку, тексты и даже играть на гитаре сможет тот же Пиклз, но это все равно уже будет совсем не то. Потому что каждый из них пятерых вносил свою лепту в то, что называлось жестоким и мрачным словом «Dethklok». Их группа… Сейчас, наверное, это будет конец их совместного пути. Сквиз выживет, этот седой пидорас так и сказал. Но группы-то уже не будет, даже если на её месте появится что-то другое… Блядский порочный круг будет, наконец, разорван, ебись он конем. …Вынырнув из пучины своих мыслей, Нэйтан мотнул головой, словно разгоняя рой воспоминаний, и сейчас же его пронзило новое чувство. На лбу выступил пот, сердце заухало молотом, зрение и слух предельно обострились. Что же изменилось так сильно и страшно в этот момент? Да, он принял решение. Оставалось только озвучить… Нэйтан набрал побольше воздуха в легкие, как делал это на концертах перед новым куплетом, и во весь голос крикнул в гулкую пустоту: — Селация!!! Слышишь меня, чертов ублюдок?! Я согласен! Согласен принять смерть добровольно и, черт возьми, не возродиться больше нигде и никогда!!! Ответ пришел незамедлительно. Словно луч прожектора осветил небольшую площадку недалеко от колеса, и глазам Нэйтана явилась еще одна жутковатая конструкция Получеловека. Она представляла собой крестообразную плаху в форме буквы Х с ремнями для фиксации и висящими над ней маятникообразными лезвиями-секирами. — Жестоко… — выдохнул Эксплоужен. По его могучему телу пробежала дрожь. — Эй, а попроще ничего не было?! — прогремел он в пространство, буравя гневным взглядом потолок. Красноречивая звенящая тишина была ответом. Вокалист тяжело вздохнул, делая шаг вперед, и прикоснулся ладонями и лбом к прохладному «стеклу» магической преграды. — Сквиз… — хрипло прошептал он. Лицо бессильно висящего перед ним на колесе гитариста было серым, изможденным, черты заострились, пряди растрепанных волос налипли на уже подсыхающие дорожки слёз и крови. Дыхание Сквигельфа было трудным, поверхностным из-за выгнутой дугой диафрагмы, пальцы вывернутых рук растопырены и изогнуты, словно когти хищной птицы. В каком круге ада сейчас витает его сознание? .. — Сквиз, очнись, — негромко позвал Нэйтан, вцепляясь ногтями в «стену». Он хотел еще раз увидеть осмысленный взгляд своего друга, прежде чем решиться на последний шаг. Но тот находился в глубоком обмороке и не ответил, лишь веки слабо дрогнули. — Сквизгаар, черт тебя дери! Очнись, сукин ты сын! Открой глаза! — фронтмен отчаянно замолотил кулаками по невидимой стене, сдирая в кровь костяшки пальцев. Тщетно — очевидно, «стена» поглощала также и все звуки с его стороны. Если бы у Нэйтана Эксплоужена была еще одна жизнь в запасе, он, не раздумывая, отдал бы её в этот момент, только бы увидеть, как его напарник придет в себя, иметь возможность с ним попрощаться. Но сегодня, очевидно, все обстоятельства были против него. Пальцы вокалиста скользнули вниз по «стене». Медленно и даже как-то осторожно он оторвал от нее руки, подсознательно желая продлить хотя бы это физическое ощущение, то последнее, что связывало его сейчас со Сквизгааром и этой жизнью. Сейчас он и Dethklok будут разделены навсегда, и больше никогда и нигде не увидятся. Какое страшное, если вдуматься, это слово — «никогда«… Отрицание всех отрицаний, абсолютный ноль, пустота пустот… Не отводя глаз от лица Сквигельфа, Эксплоужен сделал шаг назад. И ещё один. И ещё. С каждым шагом в груди что-то словно обрывалось. Его страшила не боль, о нет, Нэйтан был способен вынести любую, даже самую страшную, от которой у обычных людей взрывался мозг и останавливалось сердце. Но сама мысль о том, что его сейчас не станет… Нэйтан на секунду замер и зажмурил глаза, стараясь представить, каково это. Не получилось. До него по-прежнему доносились едва слышные звуки подземелья, биение собственного сердца, чувствовался запах сырости и тревоги. Вокруг была жизнь, хоть и притворялась смертью… Но отступать было поздно. Тряхнув головой и сурово сжав губы, Нэйтан сбросил с себя оцепенение и решительно шагнул навстречу своей участи. Он безмолвно улегся на Х-образный крест, раскинув руки и ноги, крем глаза уловив над собой плотоядный блеск лезвий. Так нереально было смотреть на них сейчас снизу…Какая-то часть сознания Нэйтана всё еще отказывалась верить, что всё это действительно происходит с ним. Словно в страшном сне… Может быть, он просто задремал в гостиной после очередного дружеского возлияния и скоро проснется с испуганным криком? Пиклз опять будет подкалывать, что фронтмен заснул, не дойдя до своей комнаты, Сквизгаар снисходительно улыбнется, Токи и Мёрдерфейс будут хихикать, присоединившись к общему хору голосов, и всё будет как всегда… Но реальность всё же дала о себе знать. Первыми физическими ощущениям были хлесткие удары ремней по рукам, ногам и туловищу — они зафиксировались сами собой, а цепи, на которых висели секиры-маятники, синхронно лязгнули, словно кто-то отпустил запоры. Нэйтан еще несколько секунд вникал в то, как это произошло, а потом, решив не пудрить свои и так измученные всей этой мистикой мозги, снова молча уставился на Сквизгаара. «Очнись же, Сквиз…» И, словно услышав его мысленную просьбу, гитарист наконец пошевелился и еле-еле приоткрыл глаза. Нэйтан, заметив это, дернулся всем телом: — Сквизгаар! — Нэйтанс? — свистящий шепот морозом пробрался ему под кожу. Сквизгаар наконец проморгался и сфокусировал взгляд на вокалисте, который явно сейчас не выглядел спешащим на помощь. Осознав, что теперь они слышат друг друга, Эксплоужен понял — невидимая «стена» исчезла, как только он лег на плаху. — Эй, ты как там? — ляпнул Нэйтан и тут же прикусил язык, сообразив, какую херню сейчас сморозил. Хуево, как же еще, блять. — Как после групповушка с БДСМ, — попытался пошутить Сквигельф и скривился от боли, которая прошибла его тело. — Нэйтанс… Почему ты прикован к дэтот штука? Селация… Дэтот седой дилдо тебя тоже собираться убивает?! — голубые глаза шведа расширились от ужаса. — Сквиз, слушай меня внимательно, времени у нас мало! — прервал его Нэйтан, заметив движение над головой — жуткие секиры начали медленно раскачиваться над ним, постепенно опускаясь. — Вы… Ты и группа! Не распадайтесь, держитесь вместе хотя бы какое-то время! Скажи им всем, скажи Пиклзу, Чарльзу, что я так приказал! .. — Нэйтанс, о чем ты говорить? — Сквизгаар с хрустом вывернул шею в его сторону, стараясь понять, о чем толкует сейчас лидер. Что он должен сделать, кому сказать? Разве Селация ранее не ясно дал понять, что здесь, на этом колесе, гитарист найдет свою гибель? Страшный лязг и оглушительный вопль вокалиста не дали ему додумать — одна из раскачивающихся секир резко опустилась ниже остальных, на излете перерубив левую руку Нэйтана выше локтя. Ярко-красная кровь брызнула фонтаном, горячие капли долетели до колеса, окропив лицо Сквигельфа. — Нэйтанс, нет! .. — от ужаса горло гитариста свела судорога, он резко дернулся, потревожив свои растяжения и вывихи, но при этом даже не почувствовал боли. Сейчас, когда Селация ослабил натяжение, боль от его травм не шла ни в какое сравнение с тем, что испытывал в эти ужасные минуты фронтмен группы Dethklok. Нэйтан же, сжав зубы, корчился на плахе, стараясь сдержать прорывающийся стон. Резкая боль в отрубленной руке оглушила его, но не лишила рассудка. И, словно стараясь опередить последующую, он снова закричал во всё горло: — Ты слышишь меня, Сквизгаар?! Когда к тебе вернутся силы, не бросай их! Ты — Бог Гитары, на твоей музыке вся группа держится-а-а-а-а!!! — голос Эксплоужена снова сорвался на рык раненого зверя, а сознание затопила черная волна новой боли — второе лезвие чиркнуло бритвенно-острым краем по голенищу сапога, разрезая его вместе с ногой и возвратным движением перерубая кость. Тело Нэйтана инстинктивно извернулось, укороченная на треть нога согнулась в колене, и в воздух взмыл еще один фонтан крови. Пораженный этим чудовищным зрелищем, Сквизгаар едва понимал смысл обращенных к нему слов. По его забрызганному кровью лицу текли слёзы, тело била крупная дрожь беззвучных рыданий. Ясно было только одно — Нэйтан почему-то был уверен, что швед выживет и вернется к группе… — Нэйтанс…, но я…- не узнавая собственного жалкого голоса, начал Сквизгаар и тут же осёкся. Язык не повернулся продолжить «я тоже погибну». Он понял, что это конец, и окончательно замолчал, испытывая странное желание продолжать слышать голос Нэйтана, самого важного в его жизни человека, хотя бы еще несколько секунд, неважно, какие слова, только бы слышать! Чтобы как следует запомнить перед собственной неизбежной смертью… …В этот момент военные подлодки Крозье окружили остров со всех сторон, и сам генерал, стоя на капитанском мостике, отдал в рацию приказ: — Всем орудиям приготовиться! Огонь! На остров полетели снаряды, сотрясая его до основания. Стаи испуганных птиц поднялись из недр тропиков и заметались в воздухе с пронзительным криком, проснувшиеся в своих домиках люди высыпали наружу, не понимая, что происходит… и находили там свою смерть. Один из снарядов упал в середину леса, прямо на гигантское дерево-ориентир, издавшее при этом стонущий звук, словно живое существо…Его огромный ствол треснул, а крону объяли языки пламени. Дерево пылало, словно огромный факел, освещая поляну на десятки метров вокруг… …Лишившийся двух конечностей, истекающий кровью, Нэйтан едва мог формулировать слова и предложения, но всё же пытался перекричать собственную агонию: — Хотя бы год… один год… продержитесь вместе без меня! Блять, как же больно… Инструментал… в полном составе! Скажи Пиклзу, пусть поет! Сам… тоже пой! Пойте все по очереди и вместе, чёрт вас всех подери! Устройте мировой тур в память обо мне-а-а-а-а!!! — тут до ушей Сквизгаара донеслись сразу два гулких удара секир, последовавших один за другим, а его затуманенные слезами глаза словно в замедленной съемке зафиксировали отделение от тела вокалиста оставшихся конечностей. Нэйтан был четвертован, но он еще дышал, громко хрипя и провожая глазами последнюю секиру, которая уже занеслась над его головой… — Сквизгаар! Ты самый наибрутальнейший и жестокий человек, который когда-либо был рядом со мной!!! — успел крикнуть Нэйтан за секунду до того, как в его шею с противным хрустом и чавканьем врезалось холодное лезвие. У Сквигельфа, видевшего всё с колеса, перехватило дыхание и остановилось сердце. Время застыло, вся Вселенная в этот миг замерла. Секунду назад было всё — жизнь, надежда, теперь не стало ничего, весь мир взорвался и свернулся в нулевую точку, как при нажатии кнопки на телевизионном пульте. Ему хотелось зажмуриться, отвернуться, не видеть, не верить, не знать… Но застывшие от ужаса глаза не повиновались и продолжали смотреть на обезглавленное тело Нэйтана, содрогающееся в последних конвульсиях, и алые потоки крови, хлещущей из перерубленных артерий, и темную, маслянисто блестящую лужу внизу, которая всё разрасталась. — Нэйтанс!!! — гитарист услышал свой собственный крик как будто со стороны. – Нет! Не уходить, не оставлять меня!.. Всё было кончено. Голова Нэйтана была отделена от тела, но Селация не дал ей упасть, вовремя появившись рядом и схватив ее за длинные волосы. Шагнув к колесу, он показал голову Сквизгаару на вытянутой руке. На лице Нэйтана Эксплоужена, их бессменного вокалиста, ЕГО вокалиста застыло непонятное выражение — не было ужаса, злобы или мольбы, это была странная смесь гордости, решимости и жертвенности. — Видишь? — торжествующе-злобно прошипел Селация. — Запомни как следует, этот человек всегда хотел жестокой смерти, и он получил ее! Жаль, что ему не выпал шанс досмотреть всё до конца.. Когда увидитесь в аду, расскажи ему, будь так любезен! — с этими словами Получеловек отшвырнул голову обратно к плахе. Сквизгаар проводил голову Нэйтана немигающим взглядом. В глазах противно щипало, но Сквигельф не мог даже на секунду закрыть их, лихорадочно, быстро осознавая, но все еще не веря. Тишина в его голове гудела, прерываясь оглушающими звуками капающей на пол крови фронтмена. Нет… «Все кончено, бывший Бог Гитары». Кажется, это сейчас бормотал далекий голос Селации на краю сознания. И почему-то вызвал волну негодования. Гнев захлестнул шведа, Сквизгаар наконец моргнул. Боль? Какая? Сейчас не было ничего, кроме абсолютной злобы, отчаянной и удушающей. «Я есть Бог.» Да, именно так. Ты Бог, Сквизгаар. Тебя так просто не сломить. Иначе… Какая может быть Вальхалла, если ты так просто опустишь руки и не дашь отпор? Неужели Нэйтан умер ради того, чтобы ты так просто после этого позволил себя разорвать этому жалкому уроду, который решил все за тебя?! Ну уж нет! Селация с интересом смотрел на Сквизгаара, который перевел на него неожиданно тяжелый взгляд. В его льдисто-голубых глазах горел ровный, уверенный огонь. — Итак, ты готов принять смерть? — поинтересовался Получеловек, воздевая руки. Колесо заскрипело, вновь начиная медленно вращаться и растягивая тело шведа, теперь уже без остановки. Страшный взгляд Бога Гитары начинал нервировать Селацию. В нем не было страха. В нем не было ничего, кроме нарастающего гнева. Голубые глаза сейчас были полны жизни. И это было словно… Затишье перед бурей. — Это и есть, наверное, скандинавская гордость и абсолютная смиренность перед смертью. Ты готов, верно, Сквизгаар? Бог Гитары молчал. Смотрел на него, уверенно и холодно. И вдруг… — Ты есть жалок. Селация подумал, что ослышался. Кости уже хрустели, ребра трещали, связки и мышцы разрывались, а в голосе шведа не было ни нотки боли или напряженности. — Я… жалок? — Неужели ты думать… — швед моргнул, и Селацию ослепил яркий свет из его глаз, — что ты так просто забрать у меня моя сила и моя жизнь?! Подземелье затопило ярчайшим белым сиянием. — Неужели ты решить все за меня? — голос гитариста наливался силой и уверенностью, и когда сами собой разорвались цепи, он сорвался на крик, расщепляющийся на тысячи отголосков, — Я ЕСТЬ БОГ! И Я РЕШАЕТ САМ ЗА СЕБЯ! Нэйтан… Ты ведь еще здесь, да? Я вижу, ты еще не ушел… Побудь здесь еще немного, я тебя… Я тебя просто не отпущу, не допущу твоей гибели… Колесо разлетелось на куски, когда Сквизгаар взмыл в воздух, цепи и кандалы рассыпались в пыль. Тело шведа сверкало изнутри, менялось, слепило. Селация попятился: — Не может этого быть… Голос Бога рвал его иллюзии, сотрясал вязкие стены, пробирался всюду, во все коридоры и закоулки. — ДА КАК ТЫ СМЕТЬ? — гневное выражение горящих глаз Сквигельфа не сочеталось с измученным телом, которое постепенно облачалось в сверкающий доспех и исцелялось, — ТЫ НЕ МОЧЬ РЕШАТЬ! Я ЕСТЬ БОГ! У ТЕБЯ НЕТ НИКАКОЙ ВЛАСТЬ! Селация вскинул руку, поднимаясь в воздух и глядя на Сквизгаара в упор. Его плащ трепал невесть откуда взявшийся ветер, а волосы разметались во все стороны белыми змеями: — Зачем тебе этот мир? — громогласно вопросил он, ведь больше не было смысла говорить тихо и вкрадчиво, — ты действительно Бог, если смог разорвать мое проклятие и разрушить это измерение, такого не мог проделать никто из ваших предыдущих реинкарнаций, кроме тебя! Твоя сила намного высшего уровня, чем мощь любого из Всадников Апокалипсиса, коими вы пятеро и являетесь! Зачем же тебе этот прогнивший мир, если мы, объединившись сейчас, можем создать новый? … Зачем тебе эта жалкая планетка с ничтожными муравьями, кишащими на ней? Дело Всадников Смерти — обновлять этот муравейник, который в итоге никогда не стал бы нам полезен… И даже если их не станет, здесь еще много работы для нас… Если твоя мощь действительно имеет внеземное происхождение, то зачем останавливаться на достигнутом? Как насчет выхода на галактический уровень? Просто скажи «да» и дай мне свою руку, и мы вместе изменим ход истории всей Галактики! В ответ совсем рядом с ним ударили разряды электричества, в руках противника начали образовываться шаровые молнии, которые соединялись, сверкали, оглушительно и так похоже звенели, словно… Струны! Селация в страхе отпрянул, когда в руках Сквизгаара материализовалась белоснежная гитара; божественный инструмент издавал поистине ужасающие и одновременно самые совершенные звуки. — МНЕ НАПЛЕВАТЬ НА ДЭТОТ СРАНЫЙ ПЛАНЕТА И НА ВЕСЬ ТВОЙ ГАЛАКТИКА! — грохотал голос божества, — ТЫ НЕ МОЖЕТ ЗАБИРАТЬ ТО, ЧТО МНЕ ДАВАТЬ СМЫСЛ ДЛЯ ЖИЗНЬ! Я ЗА ДЭТО РАЗОРВАТЬ ТЕБЯ НА КУСКИ! КАК ТЫ ДЭТО СДЕЛАТЬ С ТЕМ, КТО БЫТЬ МНЕ ДОРОГ БОЛЬШЕ ВСЕХ В ДЭТОТ МИР! Свет, испускаемый Сквизгааром, постепенно разрывал искривления пространства и вырывался наружу, в реальное течение времени и реальный мир, туда, где сейчас тоже шла война. Огненные всполохи падающих на остров снарядов отражались в торжествующих глазах генерала Крозье, так уверенном сейчас в своей победе… Гигантское дерево горело, словно олицетворяя собой ту отчаянную ярость, что затопила это место в один миг. Волосы Сквигельфа развевались и, казалось, тоже испускали огненные искры. Столб слепящего света закрыл от глаз Селации Бога Гитары, и в это же момент он почувствовал мощный удар молнии. Получеловек хотел было контратаковать, но в него один за другим начали бить яркие потоки энергии, которые взрывались, расходясь в воздухе кинжально-прямыми лучами и со звоном рассыпались в мелкие искры. Гитара звенела, вопила, глушила и уничтожала все, что пытался наколдовать уже обессиленный шквалом атак Селация. А молнии все так же бесконечно били, стегали тело Полудемона, словно целясь в него со всех сторон сразу. Его крики тонули в оглушительном звоне и громких всплесках гневного голоса Бога. — Я НЕ ДОПУСТИТЬ БОЛЬШЕ ТВОЙ СУЩЕСТВОВАНИЙ! — Я все равно… Достану вас… — хрипел Селация, чувствуя, как его тело сгорает в белоснежном огне и разрывается, — там… Достану… — Я ТЕБЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ПЕРЕРОДИТЬСЯ В ДЭТОТ МИР И В ДЭТОТ РЕАЛЬНОСТЬ! УМИРАЕТ ЖЕ! Последний, особенно мощный заряд энергии развеял тело Получеловека в прах. А на пол с его исчезнувшего доспеха со звоном упали пять медальонов. Сквизгаар, задохнувшись, опустился вниз и перевел взгляд на останки Нэйтана. Нет… Пока есть шанс, ни в коем случае нельзя упустить! Гитара снова взревела, но в этот раз слепящий луч был обратного действия, не разрушительной силы, но созидающей. Он упал на тело вокалиста, восстанавливая его и соединяя воедино. Ты Бог красоты и жизни, Сквизгаар. Тебе это под силу. Божественная музыка была ужасающе прекрасной. Сквизгаар смотрел на Нэйтана, тело которого словно и не было разрублено секирами на куски. Но… В нем сейчас не было жизни… Как только Сквигельф понял это, гитара исчезла из рук, гнев постепенно затих, сменившись отчаянным желанием вернуть то, что было утеряно. Яростный свет сменился мягким и теплым свечением. Швед приблизился к Нэйтану и осторожно присел на землю рядом с ним, расстёгивая оставшиеся ремни. Сейчас не хотелось издавать и звука. Он слишком устал, но нужно было закончить начатое. Пальцы в стальных перчатках доспеха обхватили могучие плечи безжизненного вокалиста и потянули вверх. Сквизгаар опустил голову на его широкую грудь, пытаясь изо всех сил не зарыдать, но тело била дрожь, сила постепенно испарялась, а Эксплоужен так и не пошевелился. Сквигельф сомкнул руки сильнее, почти вжимая в себя тело друга и тихо взвыл, раскачиваясь на месте. Ты всё-таки ушел, не дождавшись.. Да не может такого быть! .. Я верну тебя, где бы ты ни был! Из самой глубины страшного чёрного ледяного котла, из недр, вязких, как застывший мёд сплошной горечи и соли, Нечто тянулось вверх и без дыхания, без голоса изнемогало от муки. Оно не мыслило, а чувствовало, и все слова, и «пламя», и «котёл», и «лёд», и даже «боль» — были одним огромным НИЧЕМ… Но, когда языки пламени уже лизали котёл со всех сторон, Нечто взметнулось, ухватившись изо всех сил за то одно-единственное, пришедшее извне, способное изменить невыносимость застывания в агонии — нечеловеческую, блистающую металлом руку. Когти этой руки радостно и твёрдо сомкнулись вокруг его безжизненной ладони и прошили её насквозь. Но он мог вынести всё, ибо нельзя было остаться в вязком льду небытия дольше. Он ещё не понимал себя, когда вылетел в неизвестные чертоги за тем абсолютным Божеством, помощь которого принял как счастье среди очистительного костра. Внезапно тело в руках Сквигельфа конвульсивно содрогнулось, а тишину прорвал громкий вдох. Сквизгаар резко поднял голову, глядя в широко распахнутые зеленые глаза, непонимающе уставившиеся в потолок полуразрушенного подземелья, через который просвечивало звездное небо. — Нэйтанс… Услышав его голос, Эксплоужен повернул голову и заморгал, узнав Сквизгаара, который уже окончательно принял прежний облик. — Сквиз? Ты в порядке? — пробормотал он, пытаясь сесть. Сквигельф хотел было что-то ответить, как вдруг силы покинули его, сознание померкло, и он плашмя рухнул на руки лидера группы.