Убегая от реальности

Помогать людям — дело неблагородное, неблагодарное, и в большинстве случаев единственное, что хоть как-то оправдывает эту несправедливость, — это душевное удовлетворение от сделанного. Но иногда последствия в полной мере затмевают все положительное, что могло бы быть. И Сакуре на собственном опыте пришлось убедиться в правдивости этой необъяснимой, но реальной истине. Часы в приемной полицейского участка ясно давали понять, что ей нужно очень постараться, чтобы прийти в отдел дознания вовремя. Поэтому девочке пришлось не спокойно выходить из здания, а уже выбегать. Она ещё никогда не опаздывала и начинать не хотела по многим причинам. Во-первых, ей совершенно не хотелось видеть разочарование во взгляде её сенсея, а она была уверена, что вместо словесного выговора ей придётся справляться с его молчаливым недовольством, которое вынести было сложнее из-за её собственных убеждений. Да и в принципе, опоздание противоречило её принципам. Дисциплина, по её мнению, а следовательно и пунктуальность, стояли на лидирующих позициях в оценке характеристики человека, и портить свою в глаза людей, которых она уважала, ей совсем не прельщало. Именно поэтому, игнорируя протесты со стороны организма, что усердно сигнализировал о проблемах, которые не мешало бы решить и не без помощи ирьенина, она спешила в отдел. Запоздалая мысль, что она так и не зашла к Раймару, чтобы забрать свой завтрак и проверить, как заживает её перелом, появилась на задворках сознания и была переведена в раздел «Незначительного на данный момент». К нему она могла зайти и во время обеда, все объяснив. А сейчас её главной задачей было успеть, при этом не потеряв сознание где-то по дороге. Периодические тёмные пятна перед глазами и дрожь в ногах она хоть и игнорировала, но понимать, к чему могут привести такие симптомы, не разучилась. К её счастью, отметилась она у дежурного как раз в нужное время, и у неё ещё оставалась минута, чтобы дойти до комнаты, где она проводила большую часть времени и выполняла вверенные ей обязанности. Но чем ближе она приближалась к заветной двери, тем отчётливее понимала, что вокруг происходило что-то не совсем обыденное и привычное: и заключалось это не только в беспричинном оживлении коридора, который годами не использовался и был возвращен в оборот только после генеральной уборки девочкой этой территории и возвращение ей презентабельного и работоспособного вида, и той его части, где обосновалась Сакура, но и в том, что Харуно впервые видела повседневные беседы среди подчиненных Ибики или временно направленных сюда шиноби. Насколько она помнила своё времяпровождение здесь — все постоянно куда-то спешили, выполняли какие-то поручения и обычно никогда не тратили впустую время на бессмысленные разговоры: все их общение сводилось к кивку головы в качестве приветствия или в исключительных случаях к обсуждению общего вопроса по работе. И Сакуре казалось это нормальным, идеальной обстановкой для совершенного функционирования отдела, а сейчас все её представление с громким треском разрушилось, оставляя девочку один на один с реальностью, в которой два её знакомых дознавателя спокойно разговаривали о каких-то несущественных вещах, а ещё одна небольшая группа шиноби, которые периодически появляются в отделе дознания по неизвестным Сакуре причинам, даже о чем-то спорила. Правда, на обычный спор развернувшаяся перед девочкой картина походила не сильно, но, судя по атмосфере вокруг них, разговор был точно не простой. Остальные либо тихо стояли, прислонившись к стене в тени, либо ходили по коридору, иногда заворачивая за угол, но через пару минут все равно возвращались. Как оказалось, отдел дознания принял новость о посещении новой ученицей Морино полицейского участка неожиданно бурно и с какой-то необъяснимо радостной оживлённостью, особенно та часть, которая была знакома с Сакурой лично. Новость разнеслась быстро. Как они узнали, что это действительно была она, девочка не понимала. Слухи слухами, но никакой точной информации о ней и о происшествии выйти за пределы участка не должно было. Никто из представителей Учиха рассказать об этом не мог. Значит, узнали они как-то сами. И что-то девочке подсказывало, что профессиональная привычка сыграла здесь отнюдь не последнюю роль. Любопытство шиноби в большинстве случаев подавляли, так что Харуно с каждой минутой все больше и больше убеждалась, что сегодня именно ей придётся примерить маску подозреваемого и быть допрошенной в одной из комнат, которую с таким усердием она недавно упорно очищала от грязи. Не в прямом смысле, конечно, допрошенной. Хотя Сакура начинала сомневаться, что её и правда не отведут в комнату допроса, зная рвение и профессионализм присутствующих. Тот факт, что всем с удивительным совпадением в этот день понадобилось зайти в комнату, где временно обосновалась девочка, только подтверждал, в её глазах, их стойкие намерения узнать правду. Причин прийти к ней у них было много: забрать сданное на чистку оружие, посоветовать эффективные физические упражнения, напомнить о старых или простое желание проверить, как у неё дела (по крайней мере для некоторых этого оправдания было достаточно). Правда, ничего из этого сказано вслух не было. И было придумано каждым исключительно для себя, потому что все отлично всё понимали и тактично не задавали друг другу вопросов. Наверное, единственный, кого не охватила непонятная лихорадка, — это Глава отдела дознания, что, в принципе, почти никого не удивило. Морино Ибики к этой новости относился нейтрально. Да, он был не рад, что Сакура привлекла лишнее внимание к себе, а значит, и к нему. Но ситуация не выходила из-под контроля и не приносила отделу никаких проблем, кроме, пожалуй, незначительного падения эффективности его работы, что на данный момент критично не было, следовательно, и его вмешательство пока не требовалось. Узнал он о случившемся раньше и точнее, чем остальные. Не только благодаря слухам, сопоставив которые для него было не сложно догадаться, кем являлись участники инцидента, но и благодаря докладу его человека, которому он поручил слежку за Сакурой ещё в первый день её появления в отделе. Задачей подосланного шпиона было нахождение хоть каких-то намёков на связь между девочкой и Корнем или других группировок, которым могло бы быть выгодно иметь своего человека в отделе дознания. И почти за полгода они ничего не узнали, что неимоверно раздражало Ибики и одновременно давало ему непонятное для него чувство облегчения и надежду на то, что Сакура ни с кем и ни с чем не связана. Он никогда никому не признается, что привязался (пока только на уровне подсознания, но все же) к девочке и ему не хотелось бы оказаться с ней по разные стороны баррикад. Возвращаясь к случившемуся, Морино хотел вызвать Харуно к себе, когда она придёт в отдел, чтобы услышать о произошедшем с её точки зрения, к тому же ему нужно было поддерживать роль не терпящего никаких проступков сенсея, который явно не одобрил бы посещение полицейского участка. Но случиться этому суждено не было, с самого утра на него навалилось слишком много работы, чтобы найти время для вызова его ученицы на доклад. Неожиданно все работники отдела одновременно выполнили большую часть своих обязанностей, сдав ему отчеты о выполненных заданиях, которые он должен был проверить и на которых должен был поставить свою печать. Он, безусловно, догадывался о причине столь быстро сделанной работы, но как-то помешать или остановить этот ажиотаж, граничащих с продуманным беспределом, он даже не пытался. Лезть в личную жизнь своих подчинённых было не в его правилах, так что, пока они хорошо выполняли его поручения, заниматься в свободное время они могли, чем им было угодно. И менять свою политику Ибики пока точно не собирался. Поэтому разговор с с Харуно он отложил на потом, в крайнем случае, вечером он все равно получит от неё отчёт о вчерашней тренировке, и он не сомневался, что к нему ещё и прибавиться отчёт о происшествии. Сакура в этом плане была даже слишком организованной. Её доклады всегда были подробны и выдерживали одинаковую и выверенную структуру, которой не придерживался ни один из знакомых ему шиноби. Морино не знал, где её могли научить писать по такой схеме, но в любом случае читать такие отчеты было на порядок легче, чем сумбурное повествование остальных. Шиноби, конечно, обучались правильному написанию отчётов, но строгих правил насчёт этого не было, главное — это передача основной и точной информации по миссии в правильном хронологическом порядке, а вот как это будет сделано, каждому предоставлялась относительная свобода выбора. А так как шиноби — это не те люди, у которых много незанятого работой времени, тратить большую его часть на написание отчётов никому не хотелось, поэтому многие не слишком внимательно следили за структурой и последовательностью повествования. Работы, написанные Харуно, этим и выделялись на фоне остальных, она была приучена ещё в прошлой жизни писать изначально правильно, чтобы потом не переделывать. Эссе, рефераты и доклады были неотъемлемой частью той жизни, и она умела писать их быстро и качественно, да и времени у неё было определённо больше, чем у настоящих шиноби. В коридоре к тому времени, когда Сакура уже успела зайти в выделенное ей помещение, по дороге до которого она поздоровалась рекордное количество раз за небольшой промежуток времени, и оставить дверь открытой, она приготовилась к первому «допросу», который не заставил себя ждать. К ней зашёл, закрыв за собой дверь, молодой дознаватель, с которым она была знакома и общалась довольно давно, почти с самого начала её работы здесь. Как и она, он был на тот момент новичком, поэтому они сошлись на почве общего незнания их окружения. И разница в возрасте почти в двадцать лет не мешало говорить им на равных. Правда, Харуно так и не узнала его имя, да и она официально не представлялась для него, оба считали это бесполезным, не желая обременять друг друга лишними подробностями, которые абсолютно точно не являлись преградой для их общения. — Могу предположить, что вы сделали ставки, что я натворила, раз попала в участок, я права? — Неожиданный вопрос девочки, заставил шиноби, подходящего к ней ближе, сбиться с шага. Секундная заминка и он снова взял под контроль свои эмоции. Через минуту молчания и взаимного прожигания друг друга взглядами, дознаватель сдался первый, усмехнувшись. — Угадала. Удивительно, но все разделились на две равные половины: за законные и незаконные действия с твоей стороны. Если тебе интересно, я поставил на восстановление справедливости. Но признаюсь, было искушение поставить на избиение первого попавшегося под руку. Судя по тому, в каком состоянии ты вчера отсюда уходила, это был очень привлекательный вариант. — Молодой человек присел на единственный стул в комнате, который стоял у рабочего стола девочки. Откинувшись на спинку, он осматривал помещение, подмечая изменения, произошедшие с его последнего визита к девочке. — Я бы оценила твой поступок, если бы ты предположил, что я была просто свидетелем. А так… — Сакура достала бумажный пакет из крайнего ящика, стоящего на полу ближе к стене. Положив его на стол, она развернула его и кивнула на метательное оружие, что лежало в нем, повернувшемуся к ней лицом шиноби. — Я закончила с обработкой, можешь забирать. И скажи остальным, что выиграли все. Подробностей не будет, мне не разрешено рассказывать. Но была и потасовка, и законность, так что делите собранное в зависимости от процента вклада. Сакура подвинула оружие чуть ближе к его владельцу, который медленно осознавал, что ему только что сообщили. И понимание радости явно не принесло. — Замечательно, я выиграл примерно полпроцента, нужно было ставить значительно больше. Ну как так можно?! Неужели нельзя нести справедливость без рукоприкладства? — Шиноби встал и, забрав своё оружие, с минуту смотрел на девочку расстроенно, пытаясь воззвать к её совести. Но потом резко изменившись в лице и улыбнувшись, он потрепал Сакуру по голове и произнёс. — Шучу. Я рад, что ты в порядке. Я передам остальным. Когда он вышел, Харуно тщетно какое-то время пыталась пригладить растрепавшиеся волосы, но сделать это одной рукой было сложнее, чем она полагала, поэтому быстро забросила это дело. За молодым дознавателем последовала вереница из шиноби, которые, к её облегчению, больше не спрашивали у девочки про случившееся. Они интересовались состоянием своего оружия, забирали, если оно было готово, или давали новые поручения. Поэтому к концу этого неожиданно большого количества визитов, работы у девочки прибавилось почти втрое. Успеть закончить со старыми заданиями и написать отчёт ей нужно было до обеда, потому что потом были назначены физические тренировки, после которых она обычно заносила отчеты и шла домой или чаще к Раймару. Так что задержаться здесь она не могла, возвращаться совсем поздно было не лучшей идеей, ей хватило и сегодняшнего, да и Ши обычно всегда дожидается её прихода, и заставлять его ждать дольше не хотелось. Сакура вздохнула, осознавая, что обед придётся пропустить, чтобы все успеть. Достав из-под стола бутылку воды, которую она ещё вчера оставила здесь, она сделала несколько глотков и убрала её обратно. Пить ей не хотелось, но она понимала, что делать это было необходимо. Если она умрет от обезвоживания, Раймару вполне может найти технику, чтобы воскресить её и убить уже самому. Поэтому она старалась как можно чаще вспоминать об этом. Придвинув к себе следующий ящик, после того из которого она доставала оружие для своего первого посетителя, она достала такой же бумажный белый пакет с нарисованной маской Лисы. Аккуратно вытащив оттуда вакидзаси она придвинула ближе к себе необходимые для обработки инструменты и приступила к работе. Выверенные и выполняемые на автомате движения успокаивали и давали возможность наконец-то отдохнуть. Вскоре комнату наполнил слабый аромат камелии. Харуно никогда не отдавали на чистку личное и основное оружие, такое как катаны, мечи или нагинаты. Шиноби в этом плане одновременно были и жуткими собственниками, и суеверными, поэтому с трудом, но находили время для своего оружия. А вот на второстепенное выкроить даже несколько минут было сложно, поэтому оно либо запускалось до состояния мусора, либо сменялось нерационально и невыгодно часто. Так что появление Сакуры и её неожиданного предложения помогать с этим было спасительным и своевременным. К ней обращались почти все, кто работал в отделе дознания, исключая, возможно только тех, кто не был действующей боевой единицей и проводил все время за работой в отделе. Девочка была не против, даже наоборот. Так она могла отплатить за то, что её здесь тренируют и обучают. В её официальные обязанности входило лишь содержание комнат допроса в чистоте после их использования. Но с этим она справлялась слишком быстро, а в мирное время пользовались ими редко, так что и работы у Сакуры было мало. А чувствовать себя нахлебником ей совершенно не нравилось, поэтому она и искала себе занятие. Нашла достаточно быстро, даже слишком, но была этим довольна, как и все остальные, впрочем. Девочка так увлеклась своим занятием, что не обратила внимания, как к открытой двери в комнату подошёл Ибики. Он остановился на проходе, прислонившись плечом к боковой стенке двери, когда понял, что его присутствие не заметили. Наблюдая за Сакурой, которая аккуратно закрепляла рукоять меча после очистки клинка, он снова задумался о том, насколько же неожиданно обернулось его согласие принять девочку в свои ученицы. Он не предполагал, что она задержится здесь больше, чем на месяц, даже будучи шпионом. В случае же, если бы она действительно оказалось простым ребёнком с явно выделяющейся самоуверенностью, раз попросила его лично её обучать, покинула бы она это место по его расчётом на первой же неделе. Но все оказалось совершенно по-другому и намного сложнее. Для такого шиноби как он привязанности были исключены, особенно к возможному предателю, поэтому он упорно отрицал намёк его сознания на обратное. Ударив костяшками пальцев по двери, привлекая внимание девочки, которая только что закончила и отложила готовый меч в сторону, он наблюдал, как она дёрнулась от внезапного звука и как она поспешила встать, чтобы поклониться и поприветствовать его. — Ибики-сенсей. — Обращение до сих пор немного резало его слух, оно было непривычным и, казалось, слишком далёким и неподходящим для него. — Я прошу прощения, я не заметила, как Вы пришли. — Думаю, я переживу это, Сакура. — Его слова не должны были нести в себе язвительное недовольство, которое услышала в них Харуно, но были расценены именно так. Она подняла взгляд на Морино, пытаясь уловить на его лице хоть какую-то эмоцию, которая помогла бы ей понять, действительно ли на неё злиться или ей показалось, но это было бесполезно и никак ей не помогло. И следующий его вопрос окончательно выбил девочку из колеи. — Как ты себя чувствуешь? — В порядке. Я в порядке. — Даже в привычном безжизненном голосе можно было услышать неуверенность, которая заставила Ибики внимательнее посмотреть на Сакуру. Не подмеченная раньше неустойчивость её вертикального положения, стала заметна, когда девочке пришлось схватиться за край стола, что остаться стоять прямо. Правую ногу периодически пробивала мелкая дрожь, что было видно даже со стороны. — Я думаю тебе не стоит сегодня идти на тренировку. — Харуно вздрогнула от сказанной фразы. Остатки гордости не позволяли показывать свою слабость окружающим, с чем сейчас она совершенно не справилась. — Я смогу, правда. Битва в таком состоянии будет неплохим опытом для будущего, я ведь не всегда буду в хорошем состоянии при встрече с врагом. К тому же сейчас на тренировках делается акцент на развитие духовной составляющей, так что я справлюсь. Пожалуйста. — Сакура с придыханием ждала реакцию, надеясь, что она будет положительной. — Если хочешь пойти, я не стану запрещать, но если станет хуже, остановись раньше, чем это приведёт к необратимым последствиям. — Такое решение не то что бы было лучшим и наиболее правильным, но Ибики считал, что Сакуре следует самой понять, что её состояние не подходит для эффективной тренировки, а не он будет её принуждать и убеждать в этом. Но все же довести свою ученицу до полумертвого состояния он не хотел, поэтому решил перестраховаться. — Следующие два дня можешь не приходить. Считай, что у тебя выходные. И это не обсуждается. Но не забудь занести мне отчеты сегодня вечером. Ушёл он раньше, чем Харуно успела что-то сказать. Догонять его она не стала, знала, что это бесполезно. Тяжело вздохнув, она медленно начала убираться на столе. Времени до тренировки осталось не так уж и много. На полигоне, где обычно и проходило её обучение боевым искусствам и освоение чакры, сегодня находился только её сегодняшний тренер, хотя обычно здесь тренировались ещё несколько других шиноби в отработке ударов и ведения ближнего боя. Следующая первым пунктом занятия медитация, которая продлилась чуть больше часа и за которую Сакура успела проклясть всех богов, которых вспомнила за то, что она попала именно в этот мир, где существует чакра, прошла не совсем успешно. Лучше бы чакры у неё совсем не было: чувствовать, как внутри тебя находиться сгусток непонятной энергии, не только странно, но и непривычно неприятно. Поэтому на протяжении всей медитации Харуно боролась с желанием избавиться от чужеродной материи, просто вырвав её из себя руками, хоть и понимала, что это невозможно. Вторая часть тренировки прошла не лучше, чем первая. Её реакция значительно упала со вчерашнего боя, как и другие показатели, поэтому сегодня как никогда часто она оказывалась на земле и вставала только на чистом упорстве и нежелании сдаваться. Когда все закончилось, Сакура еле стояла на ногах. Найти в себе силы отнести отчеты удалось с трудом, как и силы вообще куда-то идти. Но осознание необходимости этого заставляло её делать шаг вперёд. Покидая отдел, Сакура не сразу заметила тень, отделившуюся от стены и направляющуюся в её сторону. Когда же очертания стали более четкими и личность было возможно опознать, девочка была вынуждена остановиться и уважительно поклониться. — Итачи-сан, добрый вечер. — Харуно внимательно осмотрела своего собеседника, пытаясь выяснить, клон это или нет. Ей слабо верилось, что на встречу с ней у наследника клана есть достаточно времени, да и, объективно оценивая себя, Сакура не видела причин, почему она могла быть удостоена чести разговаривать с ним лично. Утренний инцидент, конечно, мог как-то повлиять на нынешнюю ситуацию, но, по мнению девочки, вопросов остаться было не должно, а если они и были, то с таким же успехом задать их смогла бы и копия. Так ничего для себя не решив, Сакура сосредоточилась на предстоящем разговоре, что требовало не мало усилий. После тренировки сознание периодически отключалось от реальности, а тело требовало немедленного отдыха или хотя бы принятия лежачего положения. Девочка старалась меньше обращать на это внимания, но получалось исключительно плохо, но она продолжала надеяться, что Итачи не станет задавать вопросов и тактично не заметит её несфокусированного взгляда и почти незаметные покачивания на ровном месте. — Вы давно здесь ждёте? — Здравствуй, Сакура. Я примерно знал, когда у тебя заканчивается тренировка, так что я только что пришёл. В крайнем случае, если бы ты не вышла, я мог бы спуститься в отдел. Насколько я знаю, мне пока не запрещено это делать. — Учиха был привычно сдержан, стараясь внешне не проявлять эмоции, подавляя их даже в интонациях голоса, но произнесённые слова резко контрастировали с внешним видом, подразумевая некое подобие непринужденного и неофициального разговора. — Мне нужно с тобой поговорить. Надеюсь, ты будешь не против? Харуно на секунду показалось, что она видела еле заметную тень улыбки на лице собеседника, но мысль оборвалась на середине, так и не получив шанса стать обдуманной и осознанной. Сакура подметила, что мозг все чаще и успешнее противится выполнять свои обязанности и функционировать вовсе. Шагнув в сторону, где находился её дом, девочка остановилась, пару секунд обдумывая и что-то для себя решив, повернулась чуть левее — в направлении района, где жил Раймару. — Я не против, но не сочтите за наглость, если мы будем идти, а не говорить на месте, пожалуйста. — Сакура медленно пошла в сторону столь долгожданной медицинской помощи и безопасного места для сна. Учиха последовал за ней, пытаясь подстроиться под её скорость — шла она в связи со своим состоянием действительно совершенно не быстро. — Что Вы хотели со мной обсудить? — Разговор Итачи начинать не спешил, хотя и понимал, что времени у него не много, чтобы полностью его не использовать. Не заметить попытки Сакуры скрыть её недомогание и проблемы со здоровьем было невозможно. Скованность в движениях, дерганность и намеренно замедленное и ослабленное дыхание слишком сильно выделялись и скрывались абсолютно неумело (в том, что они вообще пытались быть скрыты, наследник начинал сомневаться). Её внешний вид тоже не внушал доверия: светло-бордовые разводы на серых частях одежды, на черных, наверное, тоже были, просто не так выделялись. Волосы, заплетенные в косу, растрепались и были припылены тонким слоем полигонного покрытия, напоминающего серый песок. Если бы он не знал, откуда она только что вышла, точно бы подумал, что она была на поле боя или вернулась с задания за пределами деревни. Дело было в общем-то даже не том, что выглядела она изрядно потрёпанной и изнеможённой; такое зрелище не редкое — здесь часто кто-то мог перетрудиться на тренировке, просто выглядела она болезненно сломанной, будто недавно ей пришлось пережить нечто столь ужасное, что её психика не смогла вынести. Итачи видел Сакуру и раньше, видел и это нежелание жить, но сейчас, имея хоть какое-то представление о ней, он не мог понять, что именно послужило тем толчком, который стал причиной её состояния. Личное дело он изучал несколько раз по поручению отца, но так и не нашёл там даже малейшего намёка на ответ. — Сегодня утром спешка не дала мне возможность сказать лично, что я благодарен тебе. Мой брат… Спасибо, что не прошла мимо. — Учиха на несколько секунд замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Какая-либо реакция со стороны девочки была не нужна, и она это понимала, поэтому молчала и ждала, когда собеседник продолжит. — По решению Главы клана — Саске не вспомнит об этом инциденте. И я должен попросить тебя не упоминать об этом случае при его присутствии. Мы не можем стереть это воспоминание, только заблокировать. Вопрос времени, когда блок спадёт, но я надеюсь как можно больше отодвинуть этот момент. Я надеюсь, ты понимаешь, почему нам пришлось так поступить. — Тишина после этих слов установилась не на долго и была разрушена девочкой. — Думаю, что понимаю. — Даже зная, что это был не вопрос, Харуно не успела остановиться и не заговорить. — Я также поняла, что мне не стоит распространяться об этом во избежание недоразумений, не так ли? Итачи кивнул, не сводя взгляд с лица девочки, которая сосредоточенно смотрела вперёд, не обращая внимания на него, хотя он был уверен, что она знает, что он на неё смотрит. Но Сакура сейчас старалась справиться с другими трудностями. Она знала, что ей бы стоило как-то отреагировать, но она просто не могла заставить себя повернуть голову. Уверенность в том, что любое лишнее движение приведёт к потере контроля над собственным телом и она либо упадёт в обморок, либо просто окажется на земле, не имея возможности встать, подавляла в ней желание следовать принятыми обществе нормам поведения и заставляла игнорировать непонятное чувство опасности со стороны её спутника. Поэтому сглатывая горькую слюну и борясь с тёмными пятнами, возникающими перед глазами и почти полностью закрывающими обзор, она уверенно, но пошатываясь шла к жизненно необходимому ей сейчас человеку. — Насчёт нападавшего тебе тоже не следует беспокоиться. Я уверен, тебе ничего не угрожает. — После этих слов Харуно впервые задумалась о том, что тот джонин действительно мог бы захотеть отомстить. Сказанное Итачи спокойствия совершенно не предавало, девочка почему-то точно понимала, что он и сам не верил в то, что говорил. — Его ведь не наказали, да? Он на свободе? — Сакура боковым зрением заметила, как напрягся после этих слов её собеседник. Это был самый красноречивый ответ, который он мог дать. Стало сразу понятно, зачем понадобилось говорить с ней лично (или почти лично). Насколько Харуно знала, она как замешанная и пострадавшая в этом происшествии могла оспорить решение, вынесенное в качестве наказания для виновного. Или в крайнем и совсем не желательном, но последнее время слишком распространённом случае — подать заявление Хокаге о неправомерности органов порядка. За каких-то пять лет давление жителей Конохи на клан таким способом возросло примерно на тридцать процентов, что в масштабах деревни казалось непозволительно большим приростом. Только осознание того, что каждое дело может стать поворотным и вынести вопрос о смене представителей заведующих безопасностью внутри поселения на публичное рассмотрение, останавливало клан от резко радикальных действий. По той же причине Сакура сейчас и разговаривала с его наследником. Опасения, что её родители могли бы воспротивиться такому приговору, были достаточно обоснованы, но не учитывали фактор несколько отличающегося сознания девочки и восприятия ей мира от восприятия обычных детей. Во-первых, она не планировала посвящать свою семью в произошедшее в их отсутствие. Она не видела в этом смысла, да и просто не хотела. Зная закостенелость взглядов здешнего населения, она не была уверена, что сможет убедить их в субъективности и неверности их позиции, поэтому даже начинать этот разговор ей казалось лишним. Отдел дознания, который она по каким-то необъяснимым для себя причинам воспринимала даже ближе и роднее, чем своих кровных родственников, вообще, как недавно выяснилось, в это дело влезать не станет, что Харуно безмерно ценила. Возможно, потому что создавалось впечатление, что ей достаточно доверяют справляться с трудностями самой и воспринимают как равную. Или просто потому, что в её личную жизнь профессиональная часть не лезет и практически не контролирует или ограничивает. Какой бы вариант не был, Сакура считала, что это стоит уважения и благодарности с её стороны. А во-вторых, она заведомо не воспринимала клан Учиха как угрозу или врагов, в отличие от остальных, поэтому и искала логику в их действиях, а не бездумно обвиняла во всех проблемах. Имея хоть и не подробное, но представления об этом клане и о его Главе, Харуно уверенно могла сказать, что они бы ни за что не простили просто так человека, устроившего покушение на ребёнка, носящего фамилию Учиха. Даже опуская тот факт, что это был младший сын Фугаку, они бы это так не оставили. Значит, они были вынуждены так поступить. И Сакура могла представить только одно властьимущее лицо, которое бы имело столь сильное влияние на целый клан. — Преступление, совершённое в состоянии алкогольного опьянения. Или в состоянии аффекта, вызванного недавней смертью близкого. Сошли за смягчающие обстоятельства, да? Как много сострадания от человека, имеющего неограниченную власть над жизнями других. — Девочка снова почувствовала на себя внимательный взгляд, который подействовал достаточно отрезвляюще, чтобы понять, что сказала она не мало лишнего и пора бы уже либо замолчать, либо заставить собственный мозг, который упорно от этого отказывается, работать. Сомневаться в том, что её собеседник понял, о ком она говорила, было бы глупо. Итачи понял, даже уловил необходимые нотки сарказма в её словах, которые не прозвучали то ли из-за усталости, то ли из-за осторожности, остатки которой ещё сохранились в самой глубине подсознания, но точно подразумевались. — Сын того шиноби погиб на задании, в его команде был Учиха, которому повезло выжить. Саске просто оказался возле него не в то время. — Сакура представляла, как тяжело ему говорить об этом так, будто бы это было просто случайное неудачное стечение обстоятельств. Этот мир чернел и гнил в её восприятии все сильнее с каждым днём, прожитым здесь. Она хотела уйти отсюда, вернуться домой, где она не будет видеть, как вьются интриги, как люди открыто уничтожают друг друга, вернуться туда, где она будет далека от политики и знаний об ужасе, творящемся вокруг, но где-то на периферии сознания зарождалось ещё необъяснимое и незаметное желание изменить устои этой реальности, искоренить здесь всю чернь и несправедливость — желание, столь сильно присущее юношескому максимализму, что появлялась возможность его развития. Но пока это была лишь мимолетная мысль, которой в будущем ещё, возможно, предстоит выйти на первый план. — Итачи-сан, я понимаю, что на данный момент моё мнение не имеет какого-либо веса в обществе, но я хочу, чтобы Вы знали. Не все считают это правильным и поддерживают эту…травлю. Мне безумно жаль, что эти люди выбрали именно вас. — Сакура резко остановилась и повернулась к собеседнику. Посмотрев прямо ему в глаза, она, прилагая все усилия, на которые пока была способна, согнулась в глубоком поклоне. — Я не имею на это право, но извиняюсь от лица всех живых, участвующих или бездействующих. Простите, что Вашему клану приходится терпеть это. Вы достойны большего, намного большего. Я не могу обещать, что дальше будет лучше, но на вашей стороне не только те, кто удостоин чести нести фамилию Учиха. По крайней мере, один человек точно есть. Я не могу просить никого из вас, дать этому миру второй шанс, потому что сама не способна на это, но ваша жизнь не должна быть наполнена лишь вечной борьбой на поле боя среди окружающего мирного существования. И я осмелюсь попросить вас не сдаваться, никогда не сдаваться. Эта реальность не должна победить, просто не должна. Мышцы больше не могли вынести такой нагрузки и ноги девочки подкосились, вынуждая её припасть на одно колено. К горлу подкатил ком с металлическим привкусов, раздирая гортань и вызывая сильные приступы кашля. Несколько капель крови скатились по подбородку девочки и сорвались, упав и исчезнув на чёрной ткани её майки, остальные были стёрты небрежным движением её руки. Рядом тут же опустился Учиха, все ещё сильно озадаченный речью девочки. Но даже будучи под впечатлением и в разрозненном состоянии, реакция его осталось прежней, поэтому заметив, как постепенно Сакура заваливается набок, он успел остановить падение, схватив её за плечи. — Я в порядке. Простите за это. — Харуно попыталась встать, но контроль над телом стремительно слетел, стопа, не имея точки упоры, лишь проскользнула, лишая возможности подняться, и второе колено оказалось на земле, стертое до крови. — Тебе нужно в госпиталь. Срочно. — Итачи чуть нахмурился, наблюдая за безуспешными попытками девочки принять вертикальное положение, прекрасно осознавая, что его руки на её плечах только усложняют ей задачу. Но и отпустить её он не мог: она либо упадёт в тот же момент, когда он уберёт руки, либо в ту же секунду, когда встанет. А судя по наблюдаемому им сейчас упорством с её стороны вероятность того, что она все-таки поднимется и даже, возможно, сделает пару шагов, была велика. — Мне нельзя в больницу. Слишком много вопросов, на которые я не смогу ответить. Пожалуйста, не надо заставлять меня туда идти. У меня есть знакомый ирьенин, к которому я и шла. У нас с ним договоренность. Просто позвольте мне до него дойти. — Сакура подняла взгляд на собеседника, который явно сомневался в том, как ему стоит поступить. Но решение было принято достаточно быстро. Харуно не успела как-то среагировать, когда её правая рука оказалась перекинутой через шею шиноби, а её талию аккуратно придерживала его левая рука, будто бы он действительно боялся сделать хуже или сломать её окончательно. Он помог ей подняться с колен и, чуть нагнувшись, шагнул в ту сторону, куда они шли до этого момента. Сакура несколько секунд пыталась осознать, что произошло, и, когда поняла, всерьёз рассматривала вариант дернуться и выбраться из хватки Итачи. Но идея эта была быстро принята как безрассудная и нелогичная, потому что не понять, что идти без него она не сможет, было невозможно. Да и сам факт того, что он позволил ей идти, а не решил понести её, заслуживал, по её мнению, отдельной благодарности. Признание её силы (и неважно духовной или физической) и равенства было с его стороны благородным поступком, которым он пытался показать, насколько он ценит то, что она сказала ранее. Сакура это понимала, но все равно не могла избавиться от мысли, что теперь она явно ему обязана. — Спасибо. — Чуть хрипловато, но не достаточно тихо, чтобы Учиха не услышал, произнесла девочка. — Вам ведь неудобно так идти, Итачи-сан. — Разница в росте заставляла его идти в согнутом состоянии, чтобы Харуно могла за него держаться, а не висеть на нем. И приносило это мало приятного. По крайней мере, так считала Сакура. — Мне не тяжело, не беспокойся об этом. — В голове против воли всплыли воспоминания из её настоящей жизни, когда её знакомый произносил эти же слова. Он тогда безуспешно пытался убедить её, что ему совершенно не тяжело тащить какие-то вещи. Дышать стало неожиданно сложно, воздух просто отказывался заполнять лёгкие, на секунду глаза ослепило белое свечение, и девочка будто точно слышала звон разбитого стекла, из-за всего этого ей пришлось остановиться, чем она неизбежно привлекла внимание шиноби. — Все нормально? — Сакура пару секунд пыталась привести своё зрение в порядок, чтобы видеть хотя бы какие-то очертания дороги. Рывками вдыхая наконец-то доступный кислород, она смогла ответить ему только через минуту. — Теперь, да. Мы почти пришли. И мне кажется, я сбила Вас с нашей первоначальной темы разговора. Вы ведь пришли не только для того, чтобы попросить меня молчать о происшествии? — Они продолжили движение в направлении дома Раймару, и Итачи действительно осознал, что их разговор зашёл совершенно не туда, куда он мог зайти, по его предположениям. — Нет, это все, что я хотел сказать. — Учиха заметил слабое движение девочки чуть в сторону и, поддавшись её действиям, подвёл её к подъезду одного из домой. Это было обычное здание, не имеющее ничего, что могло бы выделить его среди других построек. — Итачи-сан, разрешите мне подняться самой. Я справлюсь, правда. Мне не хотелось бы обескураживать своего знакомого вашим присутствием. Не принимайте на личный счёт, но я уверена, что его единственное желание сейчас — это отчитать меня за опрометчивость моих решений, и мне не хотелось бы сбивать его запрограммированные настройки. Пусть сделает то, чего ждал весь день. — Если просьба и вызвала удивление у её собеседника, то внешне это никак не отразилось. В его взгляде прослеживалось лишь то же самое сомнение, которое появилось, когда он решал, вести её в госпиталь или нет. — Если ты уверена, что сможешь это сделать, я не в праве тебе отказывать. До встречи, Сакура. И будь осторожнее. — Итачи отпустил её руку и чуть медленнее убрал свою с её талии, в любой момент готовый подхватить её, если она не устоит. К его удивлению, стояла она почти твёрдо и уверенно, не проявляя никаких признаков скорого падения. Но от него не ускользнул медленный и направленный наклон вперёд, который он успел остановить в самом начале, снова положил руки ей на плечи. — Сделай мне одолжение, пожалуйста, забудь на пару минут сегодня этикет и просто попрощайся. Без поклонов. Обещаю, я никому не скажу. — Шиноби даже немного забавляла, какую важность Харуно придавала соблюдению порядков, которые больше были присуще клановым представителям, а не простым жителям. Поклоны, безусловно, присутствовали в общении и гражданских, но они были больше посредственным выполнением устаревших традиций. В её же действиях прослеживалось знание основ, возможно, не всех, но точно большего количества, чем знало большинство. Она выражала ему уважение, не просто как старшему по возрасту или по званию, как его подчинённые, а именно, как главному наследнику великого клана, что не могло не удивлять. Он заметил это ещё сегодня утром, когда она говорила с его отцом. Необходимые паузы перед ответом, наклон головы и при прощании её поклон был глубже, чем для него, и длился на несколько мгновений дольше. Тогда он не придал этому значения, сочтя это за совпадение, да и на тот момент его волновало совсем другое. Но сейчас его предположения подтвердились. Вот только понять необходимость и причину её знаний этих тонкостей он не мог. Списать все на её будущую работу шиноби, когда ей могут понадобиться эти знания при общении с заказчиком или при выполнении задания, он не мог. Почему-то этот вариант казался ему слишком простым, и какая-то часть его подсознания активно протестовала против такого вывода. Сакура все это время с прищуром смотрела на Итачи. Слышать от него эти слова было странно. Почему-то в её голове его образ стойко ассоциировался со строгим соблюдением правил без каких-либо исключений. Сама же она начала следовать правилам этикета после прочтения нескольких книг, которые чётко давали понять, к каким катастрофическим последствиям могло привести незнание, казалось бы, элементарного. Правда, уже позже она увидела года, в которые и для которых были написаны эти сочинения, и поняла, что промахнулась на пару десятилетий. Но, к её счастью, многое за это время не изменилось, только люди, которые все меньше чтили традиции прошлого, если не считать кланы, конечно. Там эти процессы модернизации в духовной сфере шли намного медленнее, если вообще шли. Поэтому Сакура несильно волновалась насчёт этого. Сложность была только одна — она не видела грань между слишком консервативным поведением прошлого и современными допущениями в настоящее время, что иногда вызывало замешательство у того, с кем она говорила. В этом странном мире такое поведение легко могут списать на личные причуды и не обращать на них внимания. И это казалось ещё более неправильно: во вселенной, где детали играют основную роль и решают, кто будет жить, а кто нет, слишком многое допускалось и опускалось, как нечто неважное. Прервав свои размышления, Харуно все же решила поступить, как её попросили. — До свидания, Итачи-сан. И ещё раз спасибо, что проводили. — Чуть дёрнувшись после своих слов (разуму было непривычно не подавать сигнал телу поклониться), она развернулась и скрылась за дверью дома. Ей предстояла сложная дорога на второй этаж дома, чтобы добраться до квартиры Раймару. Вдохнув побольше воздуха она шагнула вперёд, ближе к лестнице. Схватив перила и сжимая их настолько сильно, насколько ей позволяло её состояние, она поставила первую ногу на ступеньку, а затем и вторую. Тело противилось, но подчинялось, мозг усердно твердил остановиться и прилечь прямо здесь, на лестнице, но девочка поднималась дальше, используя непонятно откуда взявшиеся силы. Когда цель была достигнута, Харуно остановилась у нужной двери и слабо постучала, отнюдь не из-за неуверенности, просто сил на большее не оставалось. Она еле держалось, чтобы остаться стоять. Через пару секунд на проходе показался злой и недовольный Раймару, который без приветствий начал тираду о её безрассудстве, невыполнении обещаний и вообще об общих проблемах не только с организмом, но и запущенном случае с головой. Все это он говорил, не забыв пропустить Сакуру внутрь. Харуно, почти не слушая молодого ирьенина, целенаправленно шла к дивану, который ей добродушно выделил хозяин квартиры. Добравшись до необходимого ей предмета мебели, она не раздумывая упала на него, больше не желая заставлять себя двигаться. Отчасти поэтому же она попросила Итачи не провожать ее до двери. Уже тогда она ясно понимала, что сил у неё осталось не так много, а проявить перед ним слабость она не могла. Что-то внутри неё не позволяло сделать это перед посторонним. Сознания медленно отключалось, но на периферии она ещё успела уловить резко сменившуюся с рассерженной на взволнованную интонацию в голосе её друга, который звал её по имени.