My best friend

— Папочка снова не пришел… — всхлипывал протяжный тоненький голосок, тихим колокольчиком которого звенело далекое эхо, отдаваясь все дальше и дальше. — Это его работа, милая, ты же это понимаешь… — ответил все тот же голосок. Только, в отличие от первого, он был совсем взрослым и в вокале его играла сдержанная сталь. — Но он обещал… — Работа важнее пустых слов. — Но это же тот самый день!.. — Он делает это ради тебя. Поэтому его работа важнее. — Важнее нас?.. Важнее семьи?.. — Твой взгляд на жизнь еще слишком узок, – бесцветно возразил голос. – А твое сознание воспринимает все чересчур ярко. — Я не понимаю… — Ты поймешь. Просто жди. Он придет, так же, как и всегда. Завтра. — Но мой день рождения… Он ведь сегодня, а не завтра… Ответом была тишина. — Это действительно произошло именно так? — Да, так же, как и ты помнишь. — Как долго тебе снится этот сон? — Достаточно давно. — Тебе пора бы обратиться к психиатру. — И это говоришь мне ты! — Ты просила совета. Я тебе его дал. — Могу я снова спросить тебя? — Все, что угодно. — Почему тебя больше никто не видит? — … — Ты не настоящий? — Я бы так не сказал. — Тогда почему? — Люди не привыкли видеть то, что выходит за пределы их понимания. Сталкиваясь с чем-то подобным, они, по своему обыкновению, боятся этого и делают вид, что ничего не видели. Иными словами, просто не замечают. Но есть и исключения, ты тоже входишь в такое число. — Вот как. По твоим словам, я, выходит, ненормальная, так? — Нет. Твой образ мышления лишь немного расходится с обычными рамками, но в целом, ты совершенно нормальная. — Откуда ты это знаешь? — … — Ты сомневаешься?.. — Должно быть, да, но я не уверен. Я просто знаю. И все. Голоса резко обрываются, черно-белые картинки на миг замирают, предоставляя взгляду лишь пустоту, после чего появляются вновь, повторяя по кругу кусочки пазла, составляющую общую картину давних воспоминаний, которые проигрывались, словно на видеоленте. Ей кажется все это совершенно обыкновенным. Она отчетливо осознает, что это лишь только сон, поэтому спокойно подлетает к одному из таких серых кусочков и дотрагивается до него рукой, словно до квадратной иконки на вечнопопулярном смартфоне. Кусочек увеличивается и открывает свой беззубый, как у птенца ласточки, рот, после чего позволяет ей спуститься далеко-далеко вниз, в свой желудок. Она оказывается в полнейшей темноте, но всего через долю секунды вспыхивает свет. Она жмурится, моргает и видит перед собой знакомую обстановку собственного дома. Это было. Завтра. После дня рождения, на который она так и не дождалась собственного отца. Завтра в их дом приходил пообедать директор фирмы, в которой отец тогда еще только был всего лишь замом. Тот самый директор, который не позволил ее отцу вернуться домой в тот самый день. Она вновь увидела себя, совсем еще маленькую девочку в выходном белом ситцевом платьице, специально одетому по велению ее матери, именно по такому случаю. Девочке совсем не хотелось идти к столу. Но она вышла, и как было велено, сказала маленькую трогательную приветственную речь, как ее выучили. Все улыбались. И директор тоже. Почему-то девочке было обидно до слез видеть именно его улыбку. Поэтому она спряталась под стол с кружевной скатертью, что бы скрыться от его глаз. Когда все засмеялись и подняли бокалы, свет в доме вдруг вспыхнул и погас. В темноте слышались только осторожные мелкие шажки и постукивание по паркету чем-то острым. То ли это была тросточка, то ли всего-навсего зубочистка. Но когда свет снова зажгли, девочка не замечала ничего, даже красного пятна, медленно увеличивавшегося под столом. Она стояла рядом с опрокинутым стулом и держала в руках свою игрушку, с таким трудом, словно та весила тонну или же пыталась вырваться из ее рук. Зачем он все-таки тогда сделал это, зная, что это ничем не поможет вернуть внимание отца? Вернее внимание-то вернется, только вот в несколько иной форме…. Сцену вновь поглотили крутящиеся серые картинки. Они двигались по кругу все быстрее и быстрее, и различить хоть что-нибудь уже было просто невозможно, настолько высокую они развили скорость. А потом все вдруг резко остановилось, и она вновь осталась одна в темноте. Раздался странный щелчок, словно кто-то где-то рядом взвел курок пистолета. После чего она услышала тихий, совсем незнакомый голос. — Он больше не придет. * * * * Лемми потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения, открыла глаза и прищурилась от света неоновой лампы напротив нее. Холодно. Здесь было очень холодно. Настолько, что при дыхании вырывалось облачко белого пара изо рта, ресницы покрылись инеем и даже пушистый теплый свитер заледенел. Вокруг нее были только железные полки с различными консервными банками, бутылками и коробками без надписей. Под самым потолком, одетые на внушительный железный крюк, весело болтались вяленые телячьи ребра, от которых приятно пахло копченостями и специями. А напротив нее находилась огромная железная дверь, которую она равнодушно рассматривала и которую, должно быть, возможно было открыть только снаружи. Интересно, когда все закончится, найдут ли они ее здесь? Или уже некому будет искать?.. Лемми судорожно вздохнула и принялась растирать закоченевшие руки. Ее по-прежнему очень клонило в сон. Но она была уверена, что если и снова уснет, то этот сон будет последним. Она принялась расхаживать туда-сюда по этой небольшой ледяной комнате, стараясь хоть как-то согреться. А где-то далеко снаружи раздавались чьи-то крики, топот, гвалт, шум. Именно из-за источника шума она и оказалась здесь. Это было единственное место, куда он заглянет в самую последнюю очередь. Вернее, была всего лишь маленькая вероятность этого. У него явно были планы поинтереснее. Лемми снова вздохнула, вспомнив, насколько обыкновенно и мирно начинался этот день. Но разве кто-то знал, что в здании вдруг врубится сигнализация? И ее непременно услышит человек, ради которого повсюду установлены камеры слежения и охрана дежурит тут сутками?.. И что этот человек окажется тем самым психопатом, которого она видела позапрошлой ночью… Дверь тихонько приоткрылась. Лемми вздрогнула, уставившись на нее немигающим взглядом. В проеме показалась невысокая растрепанная девушка в стареньком растянутом свитере. Она с трудом придерживала дверь за ручку и с беспокойством разглядывала комнату. Позади нее вдруг послышался какой-то подозрительный грохот и она испуганно отскочила от двери. — Не отпускай дверь! – воскликнула Лемми, но было уже поздно, дверь с негромким щелчком захлопнулась и незнакомка оказалось в ловушке вместе с ней. — Э-э?.. З-замок сам закрывается?.. — Дверь можно открыть только снаружи, — мрачно произнесла Лемми, наблюдая за ее попытками открыть дверь. — Ч-что же делать-то?.. – окончательно растерявшись, спросила девушка. — Ждать, наверное, а что же еще? – пожала плечами Лемми. – Если конечно, там хоть кто-нибудь останется или мы не замерзнем до смерти. — Это же… — Да-да. Это морозильник. Я сначала тоже не знала. У него немного странное местоположение. — Понятно… Девушка зябко поежилась, уселась на одну из коробок стоящих на полу и с беспокойством принялась наблюдать за Лемми, которая по-прежнему ходила взад и вперед. — Ты это зря, – сказала ей Лемми. – Если ты будешь просто сидеть, то обязательно задремлешь. И не проснешься. — Ты здесь давно? – поинтересовалась девушка, поспешно поднимаясь на ноги. — С самого утра, — ответила Лемми. – Понятия не имею, сколько прошло времени. А ты как? Тоже от него пряталась?.. — Нет, – покачала головой та. – Я его искала. — О-о... — протянула Лемми, с интересом на нее уставившись. – Кстати, а как тебя зовут? — Флейки. – последовал робкий ответ. — Лемми. Что ж, очень приятно. — Мне тоже. — Скажи мне, Флейки, а зачем ты его искала? – осторожно осведомилась Лемми. — Как это зачем? – удивилась Флейки. – Флиппи мой друг. И я беспокоюсь… Сплэндид отправился за ним и куда-то исчез. Вот я и подумала, вдруг еще что-то случилось… — Сплэндид тоже твой друг? – уточнила Лемми. — Да. — А вы трое… Вы случаем, не из старого крыла сбежали? — Ч-что ты!.. – воскликнула Флейки. – Мы приехали, чтобы вытащить отсюда Флиппи! С ним, конечно, иногда странности бывают, но он хороший! Понимаешь, он действительно ни в чем не виноват, а они взяли и вот просто так… — она всхлипнула, не договорив. — Ты не переживай, – вздохнула Лемми. – Мне кажется, все у вас наладится. Раз уж твой друг не виноват, то его обязательно отсюда выпустят. «Если, конечно, он не убьет и тех, кто мог бы его удержать…» — добавила про себя она. Они замолчали. Лемми задумчиво рассматривала белоснежный иней на стенах, который блестел в свете неоновой лампы, словно настоящее серебро и время от времени вставала со своего места, немного пройтись, что бы окончательно не замерзнуть. Флейки тем временем бестолково стучала в дверь, видимо в надежде, что их хоть кто-нибудь услышит. Но снаружи уже не доносилось никаких звуков. Разве только изредка раздавался какой-то странный скрежет. — Флейки, может, ты перестанешь, что если он нас услышит? – поморщилась Лемми, у которой уже начала болеть голова от гулкого эха, издаваемого постукиванием кулачка Флейки по железной обшивки двери. — Ну, я надеюсь, что первым нас все-таки услышит Сплэн, если Флиппи по-прежнему… не в себе, – неуверенно сказала Флейки. – Ох, если бы только у меня был с собой мобильный… — Толку-то, – вздохнула Лемми. – Здесь сеть не ловит. — Лемми, ты слышишь это?.. — Э-э?.. Они обе замолчали, настороженно прислушиваясь. В сторону их морозильника раздались негромкие шаги. Железная дверь со щелчком открылась. — Слава богу! – воскликнула Флейки, бросаясь навстречу пришедшему. – Я так рада, что с тобой все в порядке! Лемми категорически не разделяла ее радости. Она шарахнулась в угол, за большую картонную коробку и не сводила с него глаз. «К-как она вообще может так беспечно себя вести?!..» — думала она, с ужасом глядя, как Флейки держит Флипа за руку и безмятежно улыбается, совсем не замечая, что вся его одежда в крови, а лицо искажено ужасающей гримасой. Флип с кровожадным интересом разглядывает Лемми, как зверь – добычу и с жуткой ухмылкой поглядывает на Флейки, которая и не думает отпускать его руку. В руке у него была крепко зажата обыкновенная столовая вилка, которую он быстро отбрасывает и хватает со стены висящий крюк, с которого, должно быть, давным-давно уже сняли тушу. Но прежде, чем кто-то из обеих девушек дождалась своей очереди повисеть на этом самом крюке, как дверь вновь резко распахнулась.