My best friend

— Простите, сэр, но я не понимаю, что именно Вы имеете в виду под словом «неодушевленные предметы». — Хорошо, я объясню проще. Неодушевленным является некий предмет, который не может действовать самостоятельно, вследствии этого не имеющий одушевленности. Ну, например – стол, карандаш, деревья. — Деревья? Но они же живые! — Верно, но, не стоит принимать все так буквально. Деревья, в отличие от нас не способны мыслить и соответственно, общаться между собой. — Но сэр, Вы совсем не правы! Вы еще скажите, что и цветы тоже немые! — Интересно. А какая у тебя точка зрения? Почему, по-твоему, цветы не способны общаться, как мы сейчас с тобой? — Это очень просто, учитель. Вы обратили внимание, какая у нас мягкая земля? — Верно, и что из этого? — Из-за такой мягкой перины их постоянно клонит в сон, они ленятся и не хотят лишний раз и рта раскрыть. А вот если бы земля была жесткой, как асфальт, я уверена, они бы точно не могли бы задремать и болтали бы без умолку, перемывая друг другу косточки. — Что за вздор! Цветы не способны мыслить, они неодушевленные, такие же, как и твоя нелепая игрушка, убери ее уже наконец... — Вовсе нет! У каждого предмета есть своя душа! Он совсем не игрушка, сэр! Он мой друг! Запись с видеокамеры была десятилетней давности. На мониторе едва можно было различить смутную фигурку девочки, вскакивающей со своего места и учителя, стоящего у доски. Она внезапно толкнула парту перед собой и… На этом запись видеонаблюдения обрывалась. Интересно, очень интересно, думал он, выключая компьютер. Казалось, это была самая обычная история. Каждый ребенок вполне может придумать себе некоего воображаемого друга, если у него нет настоящих друзей или родители не проводят с ним должного времени. Это всегда проходит само собой, когда он начинает взрослеть. А вот она, эта девочка – исключение. Нельзя было сказать, что ей настолько не хватало общения. Совсем даже наоборот. И, тем не менее, она отчего-то плотно вбила себе в голову, что ее старая игрушка разговаривает с ней и обладает своим характером. И кто бы мог подумать, она видит в нем человека! Он вытащил из ящика письменного стола объемную папку, в котором его предшественник держал все данные об исследовании своей пациентки и принялся с любопытством листать вшитые листы. «Сколько уже лет прошло…» — подумал он. – «А эта дурочка все еще не может забыть свою же собственную выдумку!» Он вытащил небольшую потрепанную старую фотографию, на которой была изображена маленькая девочка. В руках она держала мягкую игрушку, сделанную из какого-то приятного материала, напоминающего бархат. Эта игрушка изображала собой зеленый огурец, с черными глазками-бусинками, одетый в шелковый же смокинг и держащий в ручках-палочках трость и цилиндр. Как-то пару раз он видел подобные игрушечные овощи, которые продавали на ярмарках. Многие из них изготавливались вручную на заказ. Все тот же «Чипполино», например. Все они был одеты в наряды, соответствующие моде начала девятнадцатого века и изображали разные классы, начиная от крестьянина и заканчивая каким-нибудь графом. Он не видел в этом особого смысла. Кому из детей нужны эти дурацкие овощи, когда существуют гораздо более интересные игрушки? Да и маленькие девочки, насколько он понимал, интересовались тогда только куклами, плюшевыми медведями и другими милыми вещицами. Игрушечный огурец, хоть и выглядел весьма представительно в смокинге, но в разряд «милый» ни коем образом не входил. Да, кстати, как там она его все время называет? Он прочитал на обороте фотографии надпись неровными буквами. «Лемми и мистер Пиклз». Он никогда не стал бы работать над ее случаем, если бы не его предшественник. Старый, глубоко уважаемый психиатр. Мастер своего дела. Не было еще ни одной проблемы, которой бы он не решил. Кроме этой. Эта была последняя его постоянная пациентка. Не более, чем пару месяцев назад, лучшего психиатра этого города нашли у себя в квартире. Повесившимся. Зачем старому психологу, повидавшему на своем веку всякое, заканчивать свою жизнь именно так? Ну, не таким он был человеком. Он всегда доводил все дела до конца… Но расследование благополучно прикрыли, поскольку никто так и не нашел возможных улик. И объявили это дело обычным самоубийством. Только уж он-то точно знал, что что-то тут не так! Хоть он и проработал всего год и все еще являлся новичком в подобных делах, но тем не менее, он твердо решил идти по стопам своего предшественника и докопаться до настоящей правды. Какой бы она не была.