My best friend

Дверь распахнулась с негромким скрежетом и Флип, едва только обернувшись на звук, не раздумывая, швырнул вилку, видимо, целясь в голову вошедшего. — Как странно видеть такую компанию в этом месте! — хохотнул тот, вероятно, даже этого не заметив. Вилка вонзилась в стену всего в паре дюймов от его макушки. — Мистер Лампи! Вы живы!.. – выдохнула Лемми, уставившись на него и не веря своим глазам. — Вас это удивляет? – с интересом посмотрел на нее психиатр и ухмыльнулся, заметив Флипа, все так же держащего наготове железный крюк. – Привет, Флип! Давненько не виделись, дружище! – он поправил бинты на своей голове, все так же глупо ухмыляясь и медленным шагом, чуть шатаясь, приблизился прямо к нему. В его живот вонзился железный крюк. Он даже не моргнул и не издал не звука. Глаза его были странно затуманены, а зрачки смотрели в разные стороны и жили, словно сами по себе, бегая в две противоположные стороны. Когда они, вдруг, наконец, остановились и его взгляд сфокусировался на вспыхнувшем отблеске света на крюке, он вдруг захохотал треснувшим смехом. — Они оба не в себе… – уловила Лемми едва слышимый шепот Флейки, которая, не отрываясь, смотрела на врача, плоть которого методично потрошил Флип. – Л-лаампи!.. Ф-Флиппи!.. Остановите их, кто-нибудь… – тоненько пискнула она и осела на пол, закрыв лицо руками и периодически вздрагивая от случайных брызг крови, задевающих ее. «Он что, тоже двинулся?.. Или это все ненастоящее?» — мелькнуло в голове у Лемми, которая, словно приросла к месту и наблюдала за ними, не в силах оторвать взгляда, хоть и чувствовала ужас и отвращение. Он продолжал хохотать. Флип же молча, с безумной ухмылкой, продолжал вытаскивать из него алые длинные ленточки, словно фокусник из своей шляпы. Кажется, что все это продолжается бесконечно. А алые ленточки, время от времени разбрызгивающие по стенам большого морозильника нечто такое же красное и отдающее странно-знакомым запахом чего-то вязкого и металлического, все так же ловко появляются и исчезают в сильных ловких руках, ладони которых давным-давно уже были запачканы той же самой краской. — Ладно, пора бы уже заканчивать представление, – раздался вдруг смутно знакомый голос, заполнивший небольшое помещение. Лемми вздрогнула, и, обернувшись, заметила стоящего на пороге паренька в замызганном белом халате и очках в толстой роговой оправе. В руках он держал небольшой деревянный кубик-рубик, квадратики цвета которого он очень быстро складывал между собой белыми тонкими пальцами, ловко собирая головоломку. — Сниффлс! Ч-что ты тут делаешь? – удивленно моргая, посмотрела на него Флейки, словно очнувшись. — Извини, но я тут работаю,– вздохнул Сниф, с жалостью взглянув на нее и щелкнул последним маленьким кубиком, окончательно собрав головоломку. Он швырнул кубик на пол, быстро подскочил к Лампи и дернул его за руку, резко освобождая его от крюка и не обращая внимания на тянущиеся изнутри него красные ленты. Флип, наблюдавший за его действиями, чуть приподнял бровь в некотором недоумении, но тут же снова плотоядно оскалил зубы, явно увидев в нем новую жертву. Когда его рука уже потянулась к острому осколку стекла от разбитой бутылки, валявшейся на полу, что-то вдруг мелодично звякнуло внутри брошенного кубика, и он тихонько открылся, словно обыкновенная шкатулка. И в ту же секунду все заполнил белый, клубящийся дым со странным, едко щиплющим нос запахом. Где-то внутри этого дыма послышалось испуганное ойканье Флейки, а Лемми вдруг вернулась способность двигаться. Она закашлялась и, зажимая нос рукой, очень осторожно сделала несколько шагов на ощупь, в ту сторону, где по ее мнению, должен быть находиться предполагаемый выход. Откуда-то из глубины белого туманного дыма раздался оглушающий грохот и неясный едва заметный просвет – кто-то словно проломил стену. — Сплэндид!.. – донесся до нее дрожащий голос Флейки. — А я, похоже, вовремя… — откликнулся другой голос ей в ответ. – Кха!.. Черт, Флип! С тебя новый свитер!.. Голоса раздавались неясно, в голове Лемми нарастал гул, а сама она начинала уже задыхаться от странного дыма, который ласково укутывал ее, словно любимый мягкий плед и уговаривал закрыть глаза и покорно заснуть. Она яростно помотала головой, стараясь не дышать, и нащупала рукой заветную ручку двери, которая была слегка приоткрыта. Лемми потянула на себя тяжелую дверь и с трудом вывалилась из проклятого холодильника, очутившись в комнате, в которой почему-то не горел свет и было темно, хоть глаз выколи. Некоторое время девушка сидела прямо на полу, прислонившись спиной к стене и с наслаждением дышала более менее чистым воздухом и прислушивалась к звукам, доносящимся из морозильной камеры. Судя по-всему, там явно происходила драка не на жизнь, а насмерть. Но ее это совсем не интересовало. Гораздо интересней было бы понять, где, собственно, она находится и как отсюда выбраться. Она поднялась на ноги и принялась шарить рукой по стене в поисках выключателя. Выключатель нашелся быстро. Лемми зажмурилась от яркого света и терпеливо подождала, когда глаза привыкнут к освещению, после чего оглядела комнату и тут же выключила свет снова, от всей души сожалея, что вообще нашла выключатель. И очень осторожно, стараясь в темноте не наступить на останки тех счастливчиков, которые повстречались на пути Флипа, Лемми прокралась в конец комнаты и, аккуратно нащупав очередную дверь, поспешно распахнула ее и оказалась в сумерках длинного коридора, освещаемого только приглушенным светом из наполовину зашторенных бархатными шторами больших окон с узорными рамами. Она остановилась, облокотившись о подоконник одного из таких окон, и задумалась, глядя через стекло, как пьяный ливень, шатаясь, бродил по окрестностям и не думал даже останавливать все это безобразие, в которое превращались улицы. Дороги были настолько залиты, что по ним совершенно невозможно было не пройти и не проехать, разве только проплыть, вооружившись зонтом и замаскировавшись прочным дождевиком и неизменными резиновыми сапогами. Начало осени в этом году выдалось по-особенному дождливым. Лемми еще некоторое время понаблюдала за ливнем, который, казалось, пытался вломиться вместе с ветром в коридор и вдоволь вымочить все до последней нитки, после чего тяжело вздохнула и отвернулась. Она понятия не имела, что делать дальше. Если она останется, то ее, вполне вероятно, переселят в старое крыло, а если она вернется домой, к родителям, то ее точно отправят в другое подобное заведение. Лучше было бы просто сбежать, но вот только ей некуда больше идти. Да и куда она пойдет одна, да еще и в такой ливень? «Если бы здесь был мистер Пиклз, он бы точно знал, что делать…» «Забудь его» — отрезал голос разума. – «Он всего лишь плод твоего воображения. Его не существует. Да и ты сама уже прогнала его. О чем теперь сожалеть?..» «Не о чем» — согласилась Лемми и приуныла. Некоторое время она стояла возле окна в гордом одиночестве и звенящей тишине мрачного темного коридора, пока вдруг не услышала шаги за своей спиной, заставившие ее вздрогнуть и обернуться в надежде, на миг охватившей все ее существо. Но прежде, чем Лемми успела сказать хоть слово, ее нос заткнула чья-то грубая рука, сжимающая какую-то тряпку, пропитанную и нестерпимо панующую чем-то приторно-сладким. От этого запаха у нее закружилась голова, а глаза постепенно застилал уже знакомый уютный туман, приветливо подмигивая ей своим мутным глазом и протягивающий свою мягкую лапу. Когда она уже покорно последовала вслед за туманом, погружаясь в ласковую темноту, она не видела ничего перед собой, кроме фигуры, наряженной в странный драный балахон, капюшон которого скрывал все ее лицо. — Приветик, милочка. А я-то грешным делом всюду тебя ищу… — успело долететь до нее едва разбираемое шамканье фигуры в балахоне, прежде чем все не растворилось в темноте.