My best friend

…раз – два – три… …раз – два – три… Голос явно был мужским. Но совсем юным, только чуть-чуть басовитым. Он гулким эхом отдавался от стен и наполнял помещение странным ритмичным мурлыкающим воем. Лемми открыла глаза и рассеянно огляделась. Она сидела на холодном каменном полу. Ее руки были крепко связаны на запястьях колючей веревкой, самый конец которой был привязан к большому металлическому кольцу, встроенному в стену, отделанной серой же мраморной плиткой. Лемми поднялась на ноги и осторожно прошла вдоль стены, насколько это позволяла веревка. Помещение было просторным. Оно освещалось только лишь многочисленными старинными канделябрами со свечами, подвешенными на тонких цепочках по стенам или же в беспорядке стоящими на полу. Все помещение было серым и мрачным в полумраке такого света и казалось, целиком оно было создано из камня, словно средневековая темница. Единственное отличие было в том, что решетки на окнах с затемненным стеклом отсутствовали. В самом центре странного помещения стоял большой длинный железный стол, на котором, к своему удивлению, Лемми заметила внушительный монитор компьютера, который возвышался над странными маленькими колбочками и баночками, стоящими вокруг него на поверхности стола, словно карлики вокруг великана. — Раз — два — три… — вновь послышалось мурлыканье голоса и обладатель его, наконец, показался в поле зрения девушки, неслышным шагом выскользнув из тени за мраморным сводом. То была уже знакомая фигура человека в странном драном балахоне, длинный капюшон которого почти полностью скрывал его лицо, предоставляя взору только губы, искривленные в усмешке, быстро двигающиеся и выплевывающие раз за разом слова. — Раз – два – три… Он двигался, кружась по помещению, попадая точно в ритм этих напевающихся слов, держа перед собой руки так, словно учился вальсировать с кем-то, невидимым взгляду. И надо сказать, выглядело это весьма впечатляюще. Некоторое время Лемми недоуменно не отрывала от него глаз, наблюдая за каждым его движением и слушая мурлыкающий голос. Прошло несколько минут, а может быть и часов, прежде чем он замолчал и приблизился к ней, все так же держа перед собой руки. Лемми отшатнулась к стене, почувствовав на себе его взгляд. — Боже мой, как я счастлив! – неожиданно воскликнул он, еще раз закружившись и наконец, остановился и опустил руки. — Отчего же?.. – осторожно поинтересовалась Лемми, все так же отступая от него как можно дальше к стенке. — Я же, наконец, нашел тебя после стольких лет! – ответил незнакомец, в свою очередь, подходя к ней ближе. «Он псих», — подумала она, опасливо наблюдая за ним и прижимаясь спиной к ледяной стене. – «Что же в таких случаях делать?.. Если по книжке, то, его нужно заговорить, а не то, чего доброго набросится…» — Зачем ты… — начала было Лемми, но он резко заткнул ей рот своей ладонью. — Тише… – произнес он, понеся к губам указательный палец. – Я не люблю вопросы. — Хорошо. Но тогда я не знаю, как с тобой разговаривать, не задавая вопросы. — Я дам тебе право на три вопроса. В конце-концов, ведь это же ты, милочка… — он издевательски прошамкал последнее деланно старушечьим голосом и рассмеялся звенящим смехом, после чего закашлялся и, помолчав, промолвил: — Итак. Я тебя внимательно слушаю, пригожая моя. — Почему ты притащил меня сюда? Что ты задумал? И кто ты, черт возьми, такой?! — Так я тебе и сказал! – усмехнулся он, наклоняясь к ней совсем близко и опираясь рукой о стену. – Знаешь, я несколько разочарован. Ты могла бы спросить что-нибудь поинтереснее, милочка. Например, какой мой любимый цвет. Он замолчал и принялся задумчиво разглядывать в своей руке прядь ее волнистых волос. — И какой же?.. – спросила Лемми, дрожащим голосом, отворачиваясь от него и мечтая обладать даром проходить сквозь стены. — Их мноого, милая моя! – пропел он, отпуская прядь. – Например, сиреневый, как заколка в твоих волосах. Или же белый, как твой свитер. Или голубой, как твои глаза… Тихо говоря все это, он все ближе наклонялся к Лемми, которая словно примерзла к стене, вглядываясь в ее лицо, настолько близко, что за темным капюшоном уже почти можно было различить очертания его лица. И когда Лемми уже вдохнула полную грудь воздуха, чтобы закричать, хоть это и было бы бесполезно, он вдруг резко отстранился и отпустил ее руки. — О, Боже мой! – воскликнул он. – Как же я тебя ненавижу! Лемми, вздрогнула и, округлив глаза, ошарашено на него уставилась. — Э-э?.. — Да-да! Ненавижу! – с чувством закивал он. – Поэтому я счастлив. Ведь за столько лет мне наконец-то удалось привести свой план мести в действие. — Мести? – недоуменно переспросила Лемми. – За что это? Я тебя даже не знаю! — Это очень старая-старая вражда, – сказал он, не слушая ее. – И план этот я оттачивал несколько лет до полного совершенства. Ради всего этого я долгое время следил за тобой, стал твоей тенью, стал по-настоящему незаметным мастером маскировки! И, наконец, настал Обещанный день и пробил этот час! — Неужели ты – это… — прошептала она, чувствуя, как все ее мысли постепенно затапливает ужасная догадка. — Довольно! – рявкнул он и развернувшись, зашагал к железному столу. – Ты лишь только последняя составляющая моего плана. Суть его я ни за какие коврижки тебе не расскажу. А вот главную и основную, первую часть тебе стоило бы узнать у своего любимого отца, пусть же земля ему будет пухом! — Ч-что?... – дрогнувшим голосом спросила Лемми, чувствуя, как сердце замерло где-то в области горла. Он помолчал, чем-то шурша в ящике стола и вытащил на свет газету. — Трагически погиб талантливый предприниматель, владелец сети фирм N. – прочитал он вслух, торжественным тоном. – По словам экспертов, он был застрелен… Пуля, изъятая из тела, включала в себя неизвестное вещество, состав которого в ближайшее время будет исследоваться. — Это неправда! – воскликнула Лемми. Он молча показал ей страницу, на которой была напечатана черно-белая фотография, обведенная в траурную рамку. На ней был изображен до боли знакомый улыбающийся мужчина… — Я тебе не верю, – прошептала она. – Ведь он обещал… Обещал!.. Лемми замолчала, вздрагивая и давясь слезами. «Папочка, ты ведь никогда-никогда не уйдешь?» Перед ее глазами стоял летний вечер и улыбающееся лицо отца, который смотрел на маленькую девочку, которая серьезно хмурила брови и протягивала ему мизинчик. «Обещаю». Раньше он никогда-никогда не нарушал своего слова. Лемми упорно отказывалась верить в то, что его действительно больше нет. «Он больше не придет», – раздался ледяной голос в ее голове. И внезапный звук его охватил все ее сознание, заставив сползти по стене. Ей захотелось закрыть уши руками, чтобы больше никогда не слышать его. Но руки были связаны. Ей хотелось закричать, но она не могла. Единственное, что ей оставалось – это бессильно сидеть на полу и чувствовать, как пугающая пустота холодным сквозняком пробирается в ее душу и лишает сердце чего-то очень важного. Постепенно исчезая, это что-то оставляет после себя только ужасную разрывающую все на своем пути боль, от которой хочется завыть и убежать куда-нибудь далеко-далеко, туда, где она не могла бы достать до самого сердца. Человек в балахоне некоторое время молча наблюдал за ней. Он вздохнул, достал из своего кармана тяжелый пистолет и шаг за шагом приближался к девушке все ближе и ближе. — Скажи мне, Лемми. – негромко произнес он. – Желаешь ли ты жить? Лемми подняла голову и посмотрела куда-то сквозь него опустевшим взглядом, словно ничего перед собой не замечая. Она не произнесла ни слова. — Это хорошо, – мягко сказал он, подойдя совсем близко. Позади него послышались быстрые шаги. Он даже и ухом не повел, все также задумчиво рассматривая Лемми, словно пытаясь запечатлеть каждую секунду, каждый миг своего триумфа в памяти. Перед ним мелькнула чья-то тень. — Как жаль, что я не могу потанцевать с тобой напоследок, милая. – сказал он, ничего не заметив и аккуратно направил пистолет на Лемми, целясь точно в сердце. Раздался выстрел.