Никогда не говори "никогда"!

Море бушует и пенится. Такое глубокое и насыщенно-синее. Я еле удерживаюсь на плаву, когда сильная волна накрывает меня. Я выныриваю. Дыхание сбивается. Мне так страшно и холодно. Я борюсь изо всех сил, но ничего не получается. Я не могу плыть, меня начинает утягивать под воду. В чернильную глубину этого необъятного моря. И тут я понимаю, что бороться бессмысленно. Будет только хуже. И я сдаюсь. Я расслабляюсь и подчиняюсь этому могучему бушующему монстру. И сразу перестаю тонуть. Вода успокаивается, и теплые волны словно ласкают меня. Я поднимаю глаза к небу. Оно такое яркое и чистое, без единого облачка, голубое-голубое. Я просыпаюсь, переворачиваюсь на спину и глубоко вздыхаю. Свежий весенний воздух. Я так и не закрыл ночью окно. Первое, о чем думаю после сна – твои глаза, насыщенного голубого цвета. Почему это первое, что пришло мне на ум? Не могу вспомнить, что мне снилось, но я впервые за долгое время проснулся не разбитым, а действительно отдохнувшим. Сегодняшний день должен быть хорошим. Действительно хорошим. Сегодня у нас последний концерт перед отпуском. С одной стороны это грустно - мне будет не хватать сцены, той неповторимой эйфории, эмоций, которые вызываешь ты, стоя там, рядом со мной и вкладывая всю свою душу, да и тело, в наше шоу. Тело… Лучше с утра пораньше не вспоминать, как ты любишь выделываться на сцене… А с другой стороны, я рад, что мы уходим в отпуск. Мне нужно отдохнуть. От тебя. Ты заполнил собой каждую клеточку моего тела. Мне иногда кажется, что я – это уже не я… Я так хочу быть рядом с тобой и днем и ночью… Но я понимаю, что такими темпами это постоянное желание сведет меня в могилу… Так что, этот перерыв очень кстати. Может я хоть немного приду в себя. Займусь музыкой. У меня очень много идей, но во время гастролей нет времени на что-то кроме нашей программы. Приняв горячий душ, я вылез из душевой кабины и обернул бедра пушистым махровым полотенцем. Протерев запотевшее зеркало, я уставился на свое отражение. Помятый, бледный, с синяками под глазами и покрасневшими глазами… Да, одна более или менее спокойная ночь не сотрет с лица отголоски всех моих ночных мучений. Ничего, немного косметики и чашка горячего кофе мне помогут. Подсушив волосы феном, я направился к своему чемодану. Вытянув из него чистое белье и футболку, очередную черную – никто и не сомневался, я оделся и подошел к зеркалу над комодом. Подведя глаза и разобравшись с беспорядком в своих светлых волосах, я огляделся в поисках мобильного и ключа от номера. Обнаружив искомое на журнальном столике, я последний раз глянул в зеркало на свое уставшее лицо и направился к выходу. Нужно разбудить Адама, иначе он будет дрыхнуть до обеда. Сегодня последний день гастролей – не время расслабляться. Я вышел из своего номера и подошел к двери напротив. Уже подняв руку, чтобы постучаться, я неожиданно замер. Я представил, как он там лежит в своей постели, спящий, расслабленный, такой красивый и родной… не мой… И я понял, что совсем не уверен в состоянии своего психического здоровья. Наверное, я окончательно сошел с ума. Разве можно постоянно думать о таких вещах? Каждую минуту, когда его нет рядом, я думаю о нем. А когда он рядом, я не думаю о нем только потому, что слишком увлечен тем, что ОН делает, что ОН говорит, на кого ОН смотрит… Я болен. Болен им. И это не лечится. Тряхнув головой, пытаясь отогнать эти мысли, я все же постучался к нему в дверь. Я думал, что долго простою в коридоре, дожидаясь пока Адам вылезет из кровати и сонный медленно пойдет к двери, недовольно ругая раннего гостя, но он уже через мгновение распахнул дверь перед моей от неожиданности удивленной физиономией. - Привет, - у него хриплый голос и выглядит он сонным, но он уже полностью одет и причесан, разве что без косметики. Люблю, когда он такой. Без мэйка. Такой милый обычный парень. Хотя, обычным он точно никогда не был и не станет. Он удивительный и неповторимый. Единственный. - Что с тобой, Томми? Ты так удивлен. Ты думал увидеть здесь кого-то другого? Представляю, как глупо выгляжу. Опять задумался… Хватит! Возьми себя в руки! - Я просто удивлен, что ты уже проснулся и одет, - отвечаю как можно спокойнее, что дается мне с трудом. Он так близко, что захватывает дух. Верхние пуговицы его рубашки расстегнуты и мои глаза прямо напротив его шеи. Стараюсь не пялиться на оголенные ключицы и не думать ни о чем, что могло бы заставить меня покраснеть. - То есть, ты хотел застать меня голым? – улыбается и отходит, пропуская меня внутрь. Стою в ступоре какое-то время, но потом понимаю, что все это очередная шутка в его стиле и немного расслабляюсь. Так ничего и не ответив ему на это, я, тряхнув длинной светлой челкой, вхожу в номер. Он сразу же захлопывает дверь и закрывает ее на ключ. Щелчок замка заставляет меня обернуться и, вероятно разглядев легкое недоумение у меня на лице, он поясняет, - Не хочу, чтобы забрели случайные фанаты. Прохожу вглубь комнаты, кидая взгляд на незаправленную измятую постель. И правда, на ней около пяти подушек. Улыбаясь своим мыслям, я поворачиваюсь к нему и задаю вроде как совершенно обычный вопрос для поддержания беседы, - Как тебе спалось? Но этот вопрос заставляет его нахмуриться и закусить губу. - Если честно, то не очень хорошо, - он вздыхает и проходит к постели, садится на нее, откидывая от себя одну из подушек. - Адам, все же зачем тебе столько подушек? – спрашиваю я. Мне по прежнему интересно, зачем взрослому мужику столько этих пуховых штуковин?! - Может мне слишком одиноко одному в этой огромной кровати… - тихо отвечает он, не отводя от меня какого-то совсем печального взгляда. Нет, мне это только кажется. Он опять шутит. - А подушки, значит, скрашивают твое одиночество? Обычно для этого используют совсем не подушки… - я пытаюсь отшутиться, но понимаю, что несу полную чушь. Почему рядом с ним я веду себя как идиот? - Томми, зачем ты пришел? – устало спрашивает он, прикрывая глаза. Значит, он и правда плохо спал… Почему? Что не дает тебе спать, любимый? - Я просто хотел тебя разбудить. Чтобы ты не проспал. Сегодня же у нас, можно сказать, знаменательный день, - я чувствую, что я все испортил, расстроил его. Я всегда чутко улавливаю его настроение. И сейчас он такой подавленный… Неужели это правда я все изгадил? Опускаю голову, и челка падает мне на лицо, закрывая виноватые глаза. - Адам, извини, если я что-то не то сказал, - я подхожу к нему и опускаюсь на пол рядом с кроватью, - меньше всего я хотел тебя расстроить. Просто я тоже сегодня почти не спал. Заправляю за ухо длинные непослушные пряди, норовящие опять упасть на лицо, и поднимаю на него взгляд. Он полулежит на постели и очень внимательно изучает своими красивыми глазами меня, сидящего на полу возле изножья его кровати. Странно, наверное, мы выглядим со стороны. - Простишь меня? – спрашиваю я, протягивая к нему свою ладонь для рукопожатия. Но он берет ее в свою и, осторожно, словно боясь, что я ее вдруг отниму, переплетает наши пальцы. Этот момент нежности такой неожиданный, но такой приятный, что у меня замирает сердце, и на время я забываю, как дышать. Мы долго смотрим друг другу в глаза, и, кажется через целую вечность, он тихо произносит, - Я не могу на тебя обижаться, Томми! И улыбается. Той самой улыбкой, которую я так люблю. Искренней и теплой. И я понимаю, что этот отпуск я все же совсем не хочу.