Львиное сердце

Последнее утро Дэна (пока еще, да и то — чисто формально), учащегося на четвертом курсе, состояло, в основном, из "если бы" и прощаний. Дэн и его сверстники могли считать себя счастливчиками только потому, что им случилось родиться в тот переломный момент Магической Истории, когда прежний Великий Злодей был повержен, а о новом еще ничего не было слышно. (Был небольшой шанс того, что он сейчас ходит по коридорам, иногда задевая плечом ПиДжея, или, может быть, сидит позади Луиз на Трансфигурации, но об этом никто не думал). Потому-то, прощаясь, все (исключая семикурсников) знали: они увидятся вновь, встретятся на перроне первого сентября, разделят купе или встретятся взглядами в Большом Зале. И было что-то привычное в том, что Харрис, запихивая в чемодан последние вещи, а после убегая (вероятно, к брату), бросает как бы между делом: — Пока, пидоры. Дэн хмыкает, подсовывая ему небольшой сюрприз все из того же вечного магазина проделок. Эван обнимает его, буквально повисая на шее. Дэн пыхтит: — Только не отрывай ноги от пола, прошу тебя. Они вместе валятся на кровать. — Мне не хотелось делать из нашего прощания церемонию. Хауэлл держит руки на животе и пытается вспомнить, где его метла. Клетка Тенебры рядом с чемоданом, все еще пустая. Он переводит взгляд на соседа, лениво щурится (заходящее солнце пробирается сквозь слюдяные оконца): — Признайся, ты хотел устроить прощальную вечеринку в поезде? Прощальная вечеринка могла бы быть, не ищи Дэн Феликса, который как сквозь землю провалился (слизеринцы, в частности Алфи и Харрисы, обвинение проигнорировали). Эван ушел в купе к своей почти-группе («Дэн, мы еще думаем над этим»), а Хауэллу ничего не оставалось, кроме как продолжать поиски в одиночестве. Криса он встретил случайно: тот немного припозднился и сейчас искал свободное место. Окли, в ответ на вопрошающий взгляд вошедшего в купе Дэна, сразу же сказал: — Нет, Феликса мы с Маркусом не видели, — Дэн перевел взгляд на двух парней: один был однокурсником Кэрри и делил с ней гостиную, а второй выглядел младше. Хауэллу казалось, что лично они не знакомы. Юноша поднял голову от "Придиры" (его глаза были беднее на оттенки, чем глаза Фила, а голос казался странно знакомым): — Мы с Коннором, — он махнул рукой на однокурсника Кэрри, — тоже его не видели. От них же удалось узнать (младший в купе, Трой, учился на Когтевране на три курса младше, но со старостой был знаком хорошо), куда подевался Фил — к старостам в вагон. Последним купе с пустыми местами оказалось купе, где сидели ПиДжей и Кэрри. Хауэлл старался не смотреть на девушку, но чувствовал ее взгляд на себе так явно, словно в него тыкали пальцем или вбивали канцелярские кнопки, чтобы на каждую из них повесить табличку «маглоненавистник». Крис замер позади него. Среди его невнятного бурчания Хауэлл смог разобрать только «Софи». Будь здесь Фил, он бы сказал что-то вроде «Из-за растущего населения планеты волшебников тоже становится больше, и этому поезду определенно требуется еще один вагон». И разговор пошел бы в другой обстановке. Но Фил сейчас говорил со старостами-выпускниками, тоскливо смотря в окно и думая о двух вещах: их последний разговор с Дэном едва ли (ни в какой степени, на самом деле, не стоило обманываться) был похож на прощание, а еще точно стоило спросить у него адрес. — Пидж, Крис, вы не могли бы оставить нас? — Дэн кивает Кендаллу, который показывает ему сжатый кулак, и уходит дальше по вагону, не смотря на Лигуори. Когтевранец проводит рукой по плечу Кэрри, словно спрашивая разрешения оставить ее с Дэном наедине. Девушка кивает, россыпь золотистых кудряшек качается в такт движениям ее головы (и равномерному покачиванию поезда). Воздух едва ли не искрился молниями; вот только они теперь не на втором курсе, не играются с резиновым шариком и учебником физики. Статическое электричество исходило не от волос Кэрри. — Кэрри... — Можно, я пойду? — Девушка встала, поправляя юбку. — Кэрри, прошу, выслушай меня! Вскакивая на ноги, Дэн не планировал перегораживать единственный путь отступления, но упускать шанс, скорее всего — единственный, не хотелось совершенно. — А тебе есть, что сказать? — Пуффендуйка смотрела на него холодно, даже презрительно; от присущего ей дружелюбия не осталось совершенно ничего. Дэн не планировал этот разговор. Он должен был произойти приблизительно «никогда». — Прости меня, пожалуйста. Флэтчер изумилась. — Все, ты закончил свою проникновенную речь? — Хоуп, ты же знаешь, что нет, — Дэн сел и, буквально, опустил руки. Когда девушка опустилась на сидение напротив, он продолжил: — То, что я сказал тогда... Это было полнейшим бредом. Я был как пьяный, понимаешь? — он подскочил с места, начиная расхаживать по купе. Кэрри скрестила руки на груди, раздумывая над тем, чтобы подставить ему подножку, — и я не думаю, что ты, о господи, хуже меня. Я знаю: ты, определенно, лучше. — Так почему тогда?.. — слова вырываются непроизвольно, потому что происходящее изумляет. — Просто... Ты отличный друг, Кэрри Хоуп Флэтчер, — Дэн смотрит прямо в глаза девушке, сидящей сейчас перед ним, — но я уверен, что не люблю тебя, как девушку. Пуффендуйка хмыкнула. (Теперь изумляться была пора Хауэллу). — Да я уже и сама поняла, что зря затеяла это все. — Волна эйфории, да? — Как пьяный, говоришь? — Говорю, — Дэн улыбнулся. Около купе остановилась тележка со сладостями. Продавщица, приветливо улыбаясь, спросила: — Чего-нибудь сладкого на прощание? — Горсть мятных помадок, — Хауэлл привстал, чтобы передать женщине деньги. Кэрри потребовала свою долю. Отказывать ей не хотелось, дразниться — тоже. «Мы определенно будем в порядке». — Как думаешь, они в порядке? Пиджей провожал взглядом тележку со сладостями. Они с Крисом стояли около перехода в следующий вагон, опираясь на деревянную панель. Лигуори смотрел в окно на зеленые холмы, которые нескончаемыми волнами ползли наперекор поезду. Он чувствовал, что Крис смотрит на него. Он ждал, что Кендалл скажет что-то... вот такое. — А что насчет нас, м, Крис? — это звучит слишком громко в тишине коридора; в одном из купе кто-то громко смеется. Гриффиндорец молчит и больше не смотрит на Лигуори, он чувствует себя смущенным дураком, нет, даже не чувствует, он является. — А насчет них... Пока Кэрри не бегает за Дэном со сковородкой в руках, думаю, у них все хорошо, — «намного лучше, чем у нас» повисает в воздухе, словно бы начертанное заклинанием; навязчивая дымка перед глазами, от которой не получается отмахнуться. А еще от дыма слезятся глаза. — Мне не стоило тогда говорить это, да? — он произносит это на выдохе, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой. Лигуори кладет руку на плечо Криса, успокаивая и нервируя еще больше одновременно. — Зато теперь мы все выяснили, так что... Может оно и к лучшему? — Дэн мне тоже так сказал, еще тогда, — Крис произносит это и понимает, что «тогда» было не так уж и давно; прошло меньше месяца, а ощущается как пара лет. — Знаешь, я жутко приставучий. «Не знаю». — И еще, знаешь ли, я храплю по ночам. «Не знаю». — И у тебя точно будет кто-то лучше меня. «Не будет». В Крисе говорит обида и влюбленность, затмевающая всё на свете. Рядом с ним сейчас стоит самый милый парень — и о да, он знает о всех его минусах, вроде того, что он храпит, постоянно что-то клеит и слишком любит петь — и говорит о своей девушке. Сейчас он думает, что никто и никогда не будет для него лучше Пиджа. И, возможно, просто не стоит сравнивать? Фил вырывается из вагона старост, уводя с собой Луиз; Зоуи исчезает в купе брата. Оставшуюся часть пути они играют в маггловские карты (и да, Дэн уже устал выслушивать подъебы шутки на этот счет). Правда, вопреки уговорам Кендалла, не на раздевание: — Крис, здесь же дамы! — возмущается Фил. Кэрри, Софи и Луиз дружно скрещивают руки на груди. — Мы не дамы! Но в карты все равно играют только на желание. Дэн слишком поздно выясняет, что карты — меченые. Потому что ему выпадает желание. (А еще он остается в дураках, но это не так существенно). Его выгоняют из купе в коридор. Дэн прижимается ухом к двери, но слышит только гомон и шорохи. Из купе выскакивает Кэрри (она выглядит как золотая вспышка, потому что приносит с собой в полутемный коридор свет из купе на кудрях) и завязывает ему глаза. — Эй, ты чего делаешь? Флэтчер завела его обратно в купе. — Так, а теперь садись, — теперь командовала уже Луиз. Дэн сел, только не на пустое место: он отчетливо ощущал острые коленки под собой. — Сдвинься уже, — говорит Пентланд, — Имей совесть! Когда на его щеках оказываются холодные руки, он чувствует каждое движение длинных пальцев на своих скулах. «Пожалуйста, пусть это будет Фил». Дэн вздрагивает и распахивает глаза, когда чувствует прикосновение чужих губ к своим. Повязка прилегает слишком плотно, и то, что он больше не жмурится, ситуацию не спасает. В купе начинается хаотичное движение. С глаз спадает повязка (теперь Дэн видит, что это галстук в цветах Когтеврана; Пиджей разводит руками). — А теперь попробуй угадать, кто тебя поцеловал! — Ребят, это самое дурацкое задание, которое мне нужно было сделать, — стонет Дэн. — А как же история магии? — подает голос Фил, сидящий по диагонали от Хауэлла: между окном и Пиджем. — Ладно, после нее, — гриффиндорец замолкает, оглядывает всех собравшихся и начинает накидывать варианты: — Это кто-то из парней? Луиз кивает, Софи улыбается, это чертовски подозрительно. — Крис? Кендалл поперхнулся мятной конфеткой: — Почему сразу я? — Фил? — Дэн не знает, хочет ли он того, чтобы это оказалось правдой («ужин при свечах где-нибудь на крыше точно будет лучшим вариантом первого поцелуя» — шепчет ангел на его плече) или же нет («зато это будет в окружении друзей, мило, не правда ли?» — парирует ангелу демоненок). Лестер улыбается, качая головой. — О нет? — О да! — смеется Лигуори, приобнимая за плечи Софи. Купе наполняется смехом, но Дэн слишком смущен. Когда они покидают поезд, Фил подходит к нему и протягивает бумажку с номером телефона. — Это если ты, вдруг, захочешь позвонить... — Конечно, конечно, захочу! — в порыве эмоций (это снова словно эйфория, а возможно — наполненный магией воздух вечернего Лондона) Дэн обнимает Фила. Тот улыбается, и шепчет на ухо гриффиндорцу: — Прости за мои колени. Куча мала из объятий, прощаний, обещаний «я напишу», «обязательно приедем» и брошенных на совсем-совсем прощание «увидимся», наконец, расходится. Родители обнимают своих детей. Дэн подходит к матери, они обнимаются и уже идут к стене, но вдруг он слышит: — Дэн, Дэн, подожди, пожалуйста! Феликс выглядит запыхавшимся и измотанным. — Думал, уже не успею, — на его руке сидит Тенебра собственной персоной, и Хауэлл открывает для нее клетку, Чельберг же, заметив маму Дэна, улыбается ей: — Миссис Хауэлл, здравствуйте. — Здравствуй! Тебя подвезти? Они проходят сквозь стену, выныривая на заполненную спешащими людьми платформу. — Нет, я с родителями и, — он машет рукой девушке, которая, очевидно, ждала его, — моей девушкой, Марцией. У Марции очень милый акцент и высокий голос, и, о господи, рядом появляется Крис, который тоже жмет ей руку, рассказывает про то, что они играют в одной команде по квиддичу. Но девушка слишком увлечена Феликсом; Кендалл, не удержавшись, шепчет Дэну на ухо: — Видишь, как она на него смотрит? Дэн кивает, стараясь не пялиться. Миссис Хауэлл показывает рукой на запястье; часов нет, но время истекает, особенно если они хотят вернуться в Уокингхем до полуночи. — Ты так же смотришь на Фила! — Иди ты! — Дэн отталкивает Криса от себя, но тот следует за ним, улыбается его матери и, уже привычно, говорит: — Мои, как всегда, в министерстве. Миссис Хауэлл с улыбкой треплет по волосам Дэна: — Вы, конечно, вытянулись за год, но на заднее сидение все еще влезете. Феликс жмет Дэну руку на прощание: — Спасибо. Если бы не твоя сова, я бы не знал, что Марция уже у меня дома. — Ты хорошо о ней заботился? — Ты за кого меня держишь? — Чельберг улыбается, отходя к своей девушке. Машина уезжает в сторону Уокингхема. — Ну, много нового? — миссис Хауэлл убавляет громкость на приемнике, улыбаясь двум мальчишкам на заднем сидении. Тенебра клюет сухарики с руки Дэна. — Мам, мне столько нужно тебе рассказать!..