"Когда закончится неделя"

Очередная тренировка. Такая же, как и все остальные, но Антон сегодня особенно медленно стрелял, чем нервировал своего тренера. Но все очень просто — он смотрел на другого биатлониста, на его результаты и успехи. Следил как тот приехал на стадион, как становился на коврик и стрелял, как потом уезжал делать очередной круг. Такой сосредоточенный, такой целеустремленный в эти моменты, что смотреть на него можно было хоть целый день! Следя за успехами Тарьея, Антон совершенно позабыл о своих собственных, за что все-таки получил нагоняй от тренера и был отпущен восвояси, дабы проветриться и подумать над своими результатами. Это ни капли не смутило Шипулина, он даже рад был пораньше улизнуть с тренировки, поскольку такое внимание к персоне норвежца уже и его стало смущать. Переодевшись, россиянин направился в сторону гостиницы, с твердым намерением поскорее принять душ и немного отдохнуть. Все-таки через час у него свидание, и надо бы выглядеть на все сто, чтобы… Что? Произвести впечатление на своего парня? Понравиться ему? — Антон! За размышлениями мужчина и не заметил, как перед ним выросла фигура француза, внимательно рассматривающая идущего спортсмена. Антон остановился и пожал протянутую руку: — Фуркад, привет, — поздоровался мужчина, — идешь на тренировку? — Ну да, — кивнул тот, — а ты, я смотрю, уже закончил? Жаль, думал вместе потренируемся. — Ты какой-то странный в последнее время, — хмыкнул Антон, — чего вдруг такой общительный? — Да я и раньше таким был, — пожал плечами Мартен, делая равнодушное лицо, — просто ты не замечал. Не хочешь вечером сходить куда-нибудь? Гонка только завтра, времени у нас пол… — Прости, Мартен, — перебил его Шипулин, — но у меня сегодня весь день распланирован. Как-нибудь в другой раз. — Ясно, — немного разочарованно протянул тот, опуская голову, — что ж, тогда я подожду. Ладно, — встрепенулся француз, — мне пора, а то тренер убьет за опоздание. — Ага, пока! И все-таки, Мартен действительно странный в эти дни, словно только что узнал о его существовании и теперь пытался наверстать упущенное время. Хотел получше узнать? Хотел дружить, или что-то больше? Антон покачал головой и возобновил движение, по пути придумывая разные мотивы такого поведения Фуркада. Они, конечно, и раньше знали друг друга, но не настолько хорошо, чтобы вне гонок, например, созваниваться или переписываться. Ни о какой дружбе и речи не шло, да и за самим французом не наблюдалось особого рвения поближе познакомиться. Короче, неделя выдалась на редкость насыщенной и богатой на события. Но пока лучше отбросить лишние мысли. В конце концов, у него сегодня свидание и надо к нему подготовиться… … Ровно в два часа Антон спустился в холл, где его уже ждал Тарьей, удобно устроившийся возле стены перед лифтами. — Думаешь стена упадет, если не будешь держать ее? — весело спросил россиянин, подходя ближе. — А вдруг? Лучше перестраховаться! — подмигнул ему норвежец, отлепляясь от стены и делая шаг навстречу. — Ну что, идем? — Ага, — кивнул Антон, вышагивая рядом с парнем. — Городок здесь хороший, магазинов много, а ты уже знаешь в какой мы пойдем? Или так, куда душа потянет? — Скорее второе, — засмеялся Тарьей, поежившись от резкого порыва ветра и застегивая куртку до самого подбородка. — А где же твой шарф? — удивленно окинул его взглядом Антон, заметив, что на его спутнике не было не только шапки. — Мне все уши прожужжал про то, что надо теплее одеваться, а сам? — Да забыл, — вздохнул норвежец, засовывая руки в карманы куртки, — что-то быстро выскочил из номера и совсем не посмотрел на улицу. Зато снега нет, уже плюс. — Ну да, действительно, — хмыкнул Антон, оглядываясь по сторонам и примечая симпатичный магазинчик верхней одежды. — Вон, смотри! — чуть толкнул плечом своего спутника, указывая в ту сторону. — Давай зайдем? Они вошли в небольшое помещение, вдоль стен которого располагались стойки с различными куртками, пуховиками, ветровками, а так же полки с шарфами и шапками на любой вкус. Антон сразу же повел Тарьея к одной из них. — Вот, чудесный экземпляр! — довольно улыбаясь, продемонстрировал свою находку Антон. Белая меховая ушанка, с нарисованным на ней зайчиком, весьма позабавила россиянина, решившего, что подобные вещи очень хорошо подошли бы какой-нибудь девочке, лет десяти, но не пошутить над своим парнем не мог. — Очень смешно, ага, — кивнул головой Бё, беря с полки другую, очень похожую на ту, что держал сейчас в руках Антон, только розовую и с медвежонком. — А тебе очень вот такая пойдет! — довольно хмыкнул он, водружая ушанку на голову россиянина. — Ты смотри-ка! Просто идеально! — Вот еще! — фыркнул Шипулин, смеясь снимая шапку и кладя ее на место. — Между прочим, мы здесь для того, чтобы тебе выбрать головной убор, а не мне, так что давай, вперед, пройдись тут пока, а я еще что-нибудь гляну. Они разошлись в разные уголки магазина, каждый высматривал что-то интересное и ноское, без аляпистых украшений. — Смотри! — окликнул Тарьей, показывая черную шапку, самую обыкновенную на взгляд Антона. «Так хорошо. Так приятно ходить вместе по магазинам, дурачиться, смеяться. Я хочу, чтобы так было всегда». — как мне? Идет? — Ты просто великолепен! — улыбнулся россиянин, ничуть не покривив душой. — Берем. Повернувшись к полке, где до этого присматривал себе перчатки, он вдруг понял, что уже пять минут смотрит на одну и ту же вещь — толстый шерстяной шарф, по цвету очень подходящий той шапке, что выбрал Тарьей. Решив, что это будет отличным дополнением к обновке норвежца, Антон быстренько взял понравившийся аксессуар и направился к кассе. — Ну вот, уже теплее, — радостно улыбаясь, произнес Бё, надевая шапку и поворачиваясь к своему спутнику. — Ты и себе что-то взял? Ребята уже вышли на улицу, расплатившись за свои покупки и теперь просто стояли возле витрины, глядя друг на друга. Достав из пакета свой трофей, Шипулин протянул его норвежцу: — Вот, я купил это для тебя, — немного смущенно произнес он, — а то шапка есть, надо бы дополнить образ. — Ого, спасибо! — обрадованно воскликнул Тарьей, с удовольствием принимая подарок и обматывая его вокруг шеи. — Буду носить его каждый день, и даже спать в нем буду! — Скажешь тоже, — совсем смутился Антон, отворачиваясь и стараясь не смотреть на счастливое лицо мужчины. — Ты словно в первый раз подарки получаешь. — Ну, почти, — тихо ответил норвежец, подходя ближе к нему, — мне действительно еще никто ничего подобного не дарил. И я на самом деле очень благодарен тебе, Антон. Повернувшись, он встретился со взглядом голубых глаз и на мгновение забыл как дышать. Так близко, что в них можно утонуть — синие-синие, словно море, с тонкими вкраплениями жемчужных нитей, обволакивающих радужку. Удивительные, глубокие, невероятные глаза! Возникло непреодолимое желание протянуть руку, едва ощутимо прикоснуться пальцами к его щеке, почувствовать тепло… — Тари… — выдохнул россиянин, но тут же резко отдернул руку. В кармане куртки его спутника заиграла мелодия, с некоторых пор знакомая и раздражающая. — Извини, — смущенно и разочарованно прошептал Бё, доставая телефон, — я отвечу, хорошо? Шипулин кивнул и медленно направился вперед по улице, стараясь не вслушиваться в разговор, и отвлечься на созерцание ярких витрин. Улочка была полупустой, наверное, большинство горожан работали или сидели по домам, что явно было хорошей идеей, поскольку уже пошел густой снег. — Нет, я не могу, — Тарьей говорил мягко, даже нежно, словно со своей девушкой, и это определенно не нравилось Антону, который помимо своей воли слышал весь разговор, вышагивая рядом. — Послушай, я много раз просил тебя не звонить… Хочу, конечно, ты же знаешь… — Молчание, тяжелый вздох и опять раздражающая нежность в голосе. — Но ты сама виновата, Гита, не нужно было расставаться с Йоханесом… Наверное, именно эта фраза стала последней каплей в чаше терпения. Или ее имя… Оно испугало, вывернуло наизнанку все мысли, заставило сделать необдуманный поступок — резко остановиться, повернуться и выхватить ненавистный телефон из рук изумленного норвежца. Антон стоял и смотрел на маленький аппарат, из динамика которого едва слышно доносился женский взволнованный голос. Смотрел и не мог понять, по какой причине так взбесился? Но ответ слишком очевиден, чтобы игнорировать его и дальше. — Антон… — тихо произнес Тарьей, не делая попыток отобрать свой телефон. — Зачем ты продолжаешь с ней общаться? — прошептал россиянин, по-прежнему не сводя взгляда с черного куска железа. — Что? — Разве это не она тебя бросила? — теперь голос зазвучал более громко и отчетливо, в нем сквозило раздражение, смешанное с изрядной толикой злости. — Так почему ты отвечаешь на ее звонки? Она ведь сделала тебе больно, а ты… ты… — задохнулся от возмущения Антон, резко бросая телефон обратно норвежцу, и тот едва успевает его поймать, все так же, непонимающе глядя на своего спутника. — Почему… ты злишься? — удивленно произносит Бё, прижимая мобильный, который вновь начал надрываться знакомой мелодией, чем окончательно выбесил россиянина. — Ты говорил, что человеку, с которым ты встречаешься может быть неприятно, когда тебе звонят незнакомые люди, — совершенно ровным и спокойным голосом произнес Антон, в котором, однако, четко звучало напряжение, — помнишь? — Да, помню, — так же тихо ответил Тарьей. — Так почему она постоянно названивает тебе? — раздраженно бросил Шипулин, делая глубокий вздох и в упор посмотрев на парня. — Разве это правильно? — Антон… я… не понимаю. Почему ты… — Потому что тот, с кем ты сейчас встречаешься — это я! — крикнул россиянин, замирая на секунду, а потом быстро отвернулся и пошел прочь, оставляя изумленного мужчину смотреть себе вслед. Опять ожил телефон, который норвежец с силой сжимал в руке. В груди жарко, и дышать стало тяжело. Закрыв глаза, Тарьей опустил голову и обреченно нажал на кнопку ответа. — Ты чего трубки бросаешь? — раздался обиженный голосок Гиты. — Общаться со мной не хочешь? — Нет, просто связь оборвалась, — тихо ответил Бё, который мысленно сейчас был с совершенно другим человеком. — Ты не вовремя позвонила… — Послушай, а если я вернусь к тебе? — обида тут же уступила место радостному возбуждению. — Ты ведь до сих пор любишь меня? А, Тарьей? Сойдемся опять, нам же так хорошо было вместе! — Не самая удачная идея, — отстраненно произнес мужчина, глядя прямо перед собой, туда, где еще минуту назад скрылся россиянин. Он… ревновал? Ему было неприятно… — Послушай… — Ты сейчас опять с кем-то встречаешься? — недовольно спросила Гита. — Плевать! Я знаю, что ты меня хочешь, так не будем тянуть время. — Прости, — мягко ответил Тарьей, возобновляя шаг. Ему хотелось догнать Антона и все ему объяснить, заставить понять, по какой причине до сих пор отвечает на звонки бывшей девушки. И пообещать, что больше не станет делать этого. — Что? Что это значит? — Просто… у меня уже есть любимый человек. И не звони мне больше, ладно? Не отвечу. Нажав на кнопку сброса вызова, Тарьей отключил звук на мобильнике и положил его в карман. Надо поскорее найти Антона и поговорить. Нужно выяснить, почему он так странно отреагировал сейчас? Может ли такое быть, что и он начинает что-то чувствовать к нему? Пройдя всю улицу вдоль и поперек, заглянув в каждый переулок и проверив практически каждый магазин, норвежец разочарованно остановился и посмотрел прямо перед собой. Снег крупными хлопьями валил с неба, засыпая землю пушистым одеялом. Сейчас бы взять за руку и медленно пойти, просто, ни о чем не думая и не говоря больше ни слова. Уютная тишина, комфортное тепло ладони — разве он так многого просил сейчас? Быть рядом с тем, с кем хочется быть, и кого совершенно не хотелось терять. — Ты словно статуя, — раздалось совсем рядом, и Тарьей вздрогнул, оборачиваясь. Антон стоял в паре шагов и улыбался ему. Он был спокоен и собран, словно это не он, а другой человек еще час назад разозлился на него и ушел. Внутри опять зажегся согревающий огонь, и губы медленно растянулись в улыбке. Такое сумасшедшее облегчение, что норвежец в первые секунды решил, будто ему это все привиделось, но Антон был более чем реальным. Он живой, он настоящий, и сейчас рядом с ним. — Долго стоишь? — нахмурился россиянин, подходя ближе и стряхивая маленький холмик снега с головы Тарьея. — Смотри, а то превратишься в снеговика, до весны не раскопают! — Я искал тебя, — тихо ответил мужчина, замечая, как губы Антона дрогнули при этих словах. — Ладно, идем. — Теплая улыбка, и он делает то, о чем совсем недавно мечтал норвежец: берет его за руку, крепко сжимая прохладную ладонь в своей. — Надо бы тебе еще и перчатки купить, а то отморозишь пальцы, чем стрелять тогда будешь? — Да. Они медленно прогуливались по улицам, не замечая ничего и никого вокруг. Просто шли вперед, слушая свое дыхание и наслаждаясь ощущением покоя. Антон наблюдал за танцами снежинок и думал, по какой же причине так разозлился сегодня? Обычный разговор, но ему стало ужасно неприятно слышать, как Тарьей общается со своей бывшей. В груди словно бомба взорвалась! Да, их отношения лишь на неделю, и у него нет права указывать или ограничивать в чем-то его, однако… Пусть, что скоро все закончится, но хотелось подольше побыть с ним. Это желание слишком огромно, чтобы игнорировать его, поэтому и не ушел. Поэтому и вернулся, идя сейчас рядом с ним, держа за руку и наслаждаясь каждой минутой, проведенной с этим человеком. — А там что? — нарушил молчание Шипулин, указывая рукой вправо. Небольшая речушка, сейчас абсолютно замерзшая, через которую был протянут навесной мост. Древний, как, наверное, сама планета — канатный, с деревянными досками, на вид крепкий. По нему ходили люди, совершенно не обращающие внимания легкое покачивание при каждом шаге. Они на минуту застывали где-то по центру, что-то бросали вниз, а затем — и это в основном парочки — целовались. — Даже не знаю, — пожал плечами Бё, поворачиваясь к своему парню, — давай тоже пройдемся, если хочешь? — Я не против, — улыбнулся россиянин, направляясь в сторону моста. Деревянные доски были прочными, а канатные поручни, издалека показавшиеся хлипкими и разболтанными, на самом деле просто крепились к металлическим конструкциям, которые не позволяли им раскачиваться. Легкое покачивание моста не пугало, а узкий проход только прибавлял романтики этому месту, где, как уже понял Шипулин, любили собираться парочки. Остановившись ровно на середине, ребята посмотрели вниз, куда постоянно что-то бросали — на белом снегу отчетливо виднелась россыпь монет. — Видимо, у них здесь принято загадывать желания и бросать монетки, — поделился своими выводами Тарьей, на что россиянин лишь улыбнулся. С данной традицией он был прекрасно знаком. — Тогда, не станем отбиваться от коллектива? — подмигнул он ему, доставая из кармана мелочь и протягивая парню. — Давай, бери. Они почти синхронно закрыли глаза и, через несколько секунд, так же одновременно бросили по монете. Антон заприметил еще одну особенность этого места, правда, не спешил озвучивать ее норвежцу. Оглянувшись, увидел две пары, целующиеся неподалеку от них и смутился. Интересно, а Тарьей целовался на своих свиданиях с девушками? Чёрт, ну конечно, да, что за бредовые мысли? Вот только… Он ведь совсем другое дело. Мужчина, предложивший встречаться в шутку, разве может рассчитывать на нечто подобное? Желание, конечно, было — просто попробовать, почувствовать, что это такое, когда целуешь его, какие при этом возникают ощущения? Нет, нельзя позволять себе думать о том, что никогда не произойдет! Это слишком смелые мечты с его стороны, и нужно быть реалистом. Тарьей встречается с ним только из-за того, что не мог отказать. Договор есть договор, не так ли? И даже учитывая то, что он всегда старался влюбиться в свою очередную девушку, вовсе не означало, что он захочет влюбиться именно в него. Вздохнув, Антон повернулся к своему спутнику, собираясь уже увести его с этого проклятого моста, как почувствовал легкое прикосновение его губ к своим губам. Удивленно распахнув глаза, россиянин застыл, пораженный не столько самим поцелуем, сколько собственной реакцией на него. В груди что-то больно защемило, а потом словно лопнула невидимая струна, отпуская от себя все страхи и сомнения. Антон расслабился и ответил на поцелуй, так же робко и нерешительно, но с не меньшим удовольствием. Через несколько долгих и приятных секунд, Тарьей отстранился, настороженно глядя на парня, словно ожидая негативной реакции на свой смелый поступок. Дыхание хриплое и неровное, а руки с такой силой сжали перила, что костяшки побелели. — Уже стемнело, нам нужно возвращаться. — Антон неловко сделал несколько шагов вперед, стараясь унять бешеный стук сердца. Не хотелось признаваться даже самому себе, насколько сильно ему захотелось повторить этот поцелуй. — Да, пора, — разочарованно выдохнул норвежец, идя следом за парнем по мосту. Почему он ничего не сказал? Решил, что подобное происходит с каждым, с кем он встречается? — Послушай, — окликнул его Тарьей, хватая за рукав и заставляя остановиться, — я… не пойми меня неправильно… — Да все в порядке! — хлопнул его по плечу Антон, натянуто улыбаясь. — Это ведь само собой, так? Поцеловать человека, с которым ты встречаешься — нормально. — Я не об этом… — снова попытался объяснить норвежец, видя, что его не так поняли. Это не стандартный набор для свиданий, это было совершенно искренне, и ему самому захотелось поцеловать его! — Не бери в голову, — отмахнулся Шипулин, разворачиваясь и направляясь вверх по улице, — давай возвращаться, а то уже поздно. — Но я действительно этого хотел, — прошептал Тарьей, глядя в спину россиянину. Почему все так происходит? Почему?