Стамбул

Наполеон и Илья провели почти четыре часа, гуляя по Тарлабаши на самом солнцепёке. К шести часам безжалостное солнце Турции немного сжалилось над своими жителями, но всё равно на небе не было ни облачка. - Ковбой, - только отойдя уже на достаточное расстояние от границы между районами и убедившись, что за ними нет хвоста, Илья позвал Наполеона, - что это было? - спросил он, возвращаясь мыслями к тому инциденту около кафе, где на них налетели курдские дети. - Ничего, я же сказал, что просто задумался, - пожал плечами американец, - а ты кинулся ко мне. Ты мог сломать всю нашу игру, - перевёл он стрелки. - Да ты бы видел себя! Ты был бледный, как лист бумаги. Ты что-то заметил? - не унимался Илья. - Послушай, мы напарники, и если ты что-то увидел или понял... Неужели тебе Рима не хватило? Надо работать вместе, - отвернулся от американца, слепо водя глазами по уличным торговцам. - Это не... Большевик, просто поверь мне, что это не что-то важное, это даже не касается задания, или тебя, или Турции, - устало вздохнул Наполеон. - И не беги так! - рукою придержал того за локоть, заставляя замедлить шаг, - разогнался... - Да я вроде всегда так хожу, - Курякин обернулся на Соло и заметил, что тот какой-то выдохшийся. - Слишком жарко, - пожал плечами американец на немой вопрос Ильи и в очередной раз промокнул лоб рукавом рубашки. Русский остановился, вынуждая Наполеона чуть ли не врезаться в него. - Какого? Чего ты встал? - Соло отпихнул Илью и пошёл дальше. Чёртова Турция, он чувствовал себя как на сковородке. Ещё этот русский со своими вопросами. - Ковбой, - Курякин нагнал напарника, - постой, ты так себя до солнечного удара доведёшь, - остановил того за локоть. - Давай найдём тенёк где-нибудь? - Где? - выдернул руку Соло. - Здесь, - Илья снова взял его за локоть, на этот раз крепко сжимая, чтоб не вырвался, и потащил за собой через всю улицу, лавируя между людьми - туристами и торговцами. Удивительно, но когда Курякину нужно было, он прекрасно ориентировался на чужой местности. Вот и сейчас Соло только и успевал следить за тем, куда поворачивает его напарник. Солнце неприятно било по глазам, шум от людей вокруг раздражал. А больше всего бесило, что он не понимал смысл бесконечных табличек и вывесок, которые были сделаны в основном на турецком. Внезапно под ногами появилась лестница, и американец точно бы упал, если бы Илья не держал его. Боже, у него на руке наверняка синяки останутся. Ступеньки стали уже, а солнце как будто бы резко выключили, и его окутала спасительная прохлада. Наполеон ещё не знал, где он, но готов был лечь на пол и остаться тут. Но мечтам его не суждено было сбыться - русский всё тянул его куда-то вперёд. Куда вообще Илья может вести его в Стамбуле? Когда глаза постепенно привыкли к полумраку, оказалось, что они находятся в ресторане. Соло моргнул и окинул взглядом достаточно большой зал со столиками. Помещение, если честно, больше напоминало просторный погреб, но Наполеон был вынужден признать, что обставлено оно было со вкусом. Пока он осматривался, Курякин уже договорился с официантом и потащил американца к столику. Наполеона отпустили, только когда русский усадил того на диванчик. Сам он сел по другую сторону стола. Они заняли один из угловых столиков. - Ну и что на тебя нашло? - проворчал Соло, растирая руку в тех местах, где были пальцы Ильи. - Переть тебя до отеля слишком долго и тяжело, - ответил тот, - Поэтому я решил найти прохладное место, чтобы ты остыл. - И по совместительству ресторан... - Да, лично я уже проголодался. Ты не против? - перед ними положили два меню. - А у меня есть выбор? - фыркнул Наполеон и закрутил головой, видимо, оценивая, достойно ли это заведение того, чтобы в нём есть. Затем пристально осмотрел меню. Увиденное его вполне удовлетворило, да и импровизированная барная стойка в противоположном углу выглядела достаточно дорого и изящно. Кто бы ни был хозяином этого места, он сделал просто отличный коммерческий ход. Роскошь, совмещённая с прохладой погреба. - А ты как нашёл это место? - уставился он на Илью. - Я просто внимательно посмотрел по сторонам. Увидел, как люди выходят из подвала какого-то, я и решил, что по крайней мере, здесь должно быть прохладно, - Курякин открыл своё меню, попялился в него какое-то время, после чего со вздохом закрыл. - Ладно, вынужден признать, идея неплохая. В кои-то веки хоть какая-то польза от тебя, - фыркнул, улыбаясь, - Только не стоило тащить меня через всю улицу чуть ли не за шкирку. У тебя просто отвратительные манеры, и ты уже второй раз так делаешь, - напомнил он про случай в магазине, когда Соло буквально выволокли из бутика за шиворот. - Да ты бы в обморок грохнулся, не держи я тебя, - возмутился Илья, хмурясь. - Хоть бы спасибо сказал. - Я сам могу контролировать своё состояние, никто тебя не просил, - Соло поудобнее развалился на своём диванчике с меню. - Хорошо, извини, в следующий раз обязательно брошу тебя посреди улицы самому контролировать своё состояние, - Илья сложил руки на груди. - Отлично. - Отлично. Русский, конечно, преувеличивал. Не было у Соло никакого солнечного удара. Наполеон всего-то просил Илью не докапываться до него и идти помедленней. Да, солнце сильно пригревало, а шум раздражал, но до обморока было далеко. И американца жутко бесило, что Курякин так о нём думал. Хотя пускай уж лучше считает, что это всё из-за перегрева. Хоть с вопросами отстанет. - Вы готовы сделать заказ? - к ним подошёл официант. Соло кивнул и перечислил всё, что выбрал. Есть и правда хотелось после такой длительной прогулки по Тарлабаши. - А вы, сэр? - мужчина повернулся к Илье. Тот так и сидел, сложив руки на груди. Когда к нему обратились, он жалобно посмотрел на Соло. Наполеон закатил глаза и за пару секунд выбрал еду для напарника. - Спасибо, - кивнул Илья, когда официант отошёл. Он всё равно не знал ни одного названия, даже если они были написаны по-английски. - Обращайся, - отмахнулся Соло. Он несколько остыл. Во всех смыслах. - Хорошее место, мне нравится. Думаю, мы заслужили хороший обед, - уже в своей обычной очаровательной манере сказал американец. - Да, нам сегодня просто повезло, - кивнул Илья, - я уже ни на что не надеялся, честно говоря. - Я тоже изрядно удивился, когда Азир в итоге предложил нам встречу завтра. Надеюсь, это оттого, что мы произвели очень хорошее впечатление на него, а не оттого, что слишком плохое, - хмыкнул Соло. - Ты хорошо играл, - заметил русский, - Скажи, а ты успевал параллельно следить за тем, что происходит вокруг? С виду - нет. - Частично, - кивнул Наполеон, - Основные моменты подмечал, но вот в планировке квартала запутался в итоге. - Да, это какой-то хаос, - вздохнул Курякин. - Поэтому я и говорил, что играть на их территории надо по их правилам. Здесь напролом не пойдёшь, - им принесли графин холодного чая и по бокалу вина. Соло своим привычкам не изменял и приучал Курякина. Ну а что, пусть хоть кто-то занимается его образованием, раз уж ему с ним ещё работать на постоянной основе. - Кстати, об Азире. Я никак не мог понять. Он вроде такой весь хороший, умный, так любит свой народ, но на встречу с радикалом нас позвал. Хотя двумя минутами ранее говорил о том, насколько курды миролюбивый народ, - Илье упорно не удавалось подловить турка на признаках лжи или неискренности, сколько ни вспоминал. Хотя этому он отчасти был обучен. - Да, они грамотно выставили своего человека, - кивнул Соло. - Здесь два варианта: либо наш новый друг не в курсе, с кем связался и что планируют его знакомые, в чём я, конечно, очень сомневаюсь - он слишком умный для подобного... - Или... - Второй вариант... - Наполеон сделал глоток вина и блаженно прикрыл глаза, - самый паршивый. Он тоже фанатик. То есть, вроде бы он верит во всё то, что пропагандировал нам, но это никак не мешает ему помогать радикалам. Очень умелое жонглирование фактами, правдой и своими же чувствами. Сам так делаю, - хмыкнул он. - Похоже... - протянул Илья. - А эти его слова о том, что курды уважают сильных людей. Что за странная формулировка? Сильных... - Ну, он добавил, что политически сильных - тех, кто обладает властью и влиянием. Видишь, вполне вписывается во всю его концепцию, - Наполеон осмотрелся. Народу было не так много, но он был. В равной степени туристы и местное население -прохладу любили все. Жутко хотелось что-нибудь украсть, если честно. Соло даже не знал, почему. Просто его это отчасти тоже успокаивало. Каждый раз, когда он воровал что-то, он чувствовал контроль над происходящим. Вещи были не так важны. Это давало ему чувство уверенности, чувство власти над собой и другими, чувство защищённости. Он всегда был уверен в том, что, как бы его жизнь ни повернулась, как бы плохо всё ни шло, прокормить он себя сможет. "Почему у тебя есть эта вещь, а у меня нет? И почему я не могу её взять, если ты этого даже не замечаешь?" Им принесли еду. Соло начал есть, периодически запивая вином или водой. Он рассматривал всё вокруг. Всё, кроме Ильи. В эту минуту он жалел о том, что у него есть напарник. Наполеону хотелось бы сейчас побыть одному или выполнять миссию в одиночку. Нет, это связано не только с тем, что у него свои методы. И даже не с ответственностью. Это банально касается того, что постоянно "держать лицо" трудно. Соло всегда ходил с "маской". Когда он один, он мог просто надеть её и делать то, что нужно, думая о своём, погружённый в себя, и не важно, с какими чувствами и мыслями. Он привык быть один. Когда ты работаешь с кем-то, ты не просто носишь эту маску, но ты при этом разговариваешь, улыбаешься, задаёшь вопросы, шутишь и делаешь ещё кучу энергозатратных действий. Так и с Ильёй. Этот русский чрезвычайно наблюдательный. И тупой. Соло понимает, что Илья - агент да к тому же и не доверяет ему. Это правильно. Наполеон и сам не может расслабиться в его присутствии. Но только Курякин вдобавок к этому ещё и настолько прямолинейный, что иногда хочется его взять и ударить. Почему он не следует принятым в обществе нормам вежливости? Почему он такой? Американца выводило из себя, что Илья стал докапываться до него, ну неужели у него не может быть просто плохого настроения? Везде должен быть подвох, по мнению русского. Ладно, хоть в ресторан притащил, хоть где-то мозги включил. Но по большому счёту, Наполеон не хотел постоянно поддерживать свой же образ, только чтобы Илья не волновался и не нервничал. Соло - эгоист, и он не стыдится этого. - Очень вкусно, - нарушил тишину русский, адресуя свою фразу Наполеону, как комплимент. - Это не я готовил, что ты мне это говоришь? - пожал плечами Соло. - Но ты же выбрал, - кажется, Илья не понял, что сделал не так. Наполеону захотелось взвыть от этого и просто очень по-детски сбежать отсюда. Куда угодно. - Рад, что тебе нравится, - вежливо улыбнулся Соло, возвращая себе доброжелательный вид. - А как вино? - Сухое, - поморщился Курякин. - Любишь сладкое? - Да, или хотя бы наполовину, - кивнул русский, - а ты какое любишь? - Разное, Илья, - прямо посмотрел тому в глаза. - Всё зависит от случая, настроения и еды. Хотя есть несколько сортов, которые я готов пить когда угодно и с чем угодно, но вряд ли названия их тебе что-нибудь скажут. - Ясно. Русский посмотрел на Соло пристальным взглядом, не понимая, в каком тот настроении. Вроде бы всё на месте, но как будто бы что-то чувствуется. Что-то не так. Он ему отвечает, улыбается, спрашивает, но... Илья знал такую манеру общения. Это всё из-за него. Его обществу не рады, но хотят быть вежливыми. Курякин так часто сталкивался с этим, что его, кажется, даже затошнило сейчас. От такого яркого напоминания, что он одиночка. Не то чтобы он так обожал Наполеона и желал общения с ним. Скорее наоборот, это Соло постоянно провоцировал его на разговоры и общение. А сейчас... А сейчас Наполеон молчал, снова вернувшись к своей порции. Нет, Илья больше не будет его ни о чём спрашивать. Он не любит навязываться. Он ненавидит быть не к месту, хотя половина его жизни попадала под такую категорию. Курякин тоже вернулся к своей порции и довольно быстро доел всё. - Закажем десерт? - спросил Наполеон, приглаживая волосы, когда расправился со своей едой. - Нет, - коротко ответил Илья, - не хочу. - В Турции просто умопомрачительные сладости, - американец увлечённо рассматривал меню, его глаза блестели. - Я не очень люблю сладкое. Равнодушен к нему, - пожал плечами Курякин, складывая руки на груди. - И шоколад не любишь? - Илья ещё никогда не слышал в голосе Соло столько... жёсткости? - Могу есть, могу не есть, - ответил Курякин, не понимая, в чём проблема и почему глаза Наполеона блеснули с такой неприязнью. - Ковбой, ты же следил... За нами не было хвоста? - внезапно спросил Илья. - Да. Не было никого, - несколько удивлённо ответил Соло. - Значит, слежки за нами нет. Наша миссия продолжится завтра, Увеверли доложим вечером. Я хотел бы прогуляться, - сказал русский и добавил, - один. - Сейчас? - Да. - Отлично, встретимся в отеле. Сам дорогу найдёшь, большевик? - обрадовался Наполеон. - Не сомневайся, - кивнул Илья, доставая бумажник и оставляя на столе деньги за свою часть обеда. Он сейчас был полностью сосредоточен на том, чтобы пальцы не начали мелко дрожать. - Надеюсь, ты не упадёшь в обморок, ковбой, - бросил на прощание Илья, всё ещё стараясь быть дружелюбным. Однако дверь из этого погреба он уже чуть не выбил кулаком. Всё повторялось. Сначала Габи, теперь и Наполеон. Илья просто не понимал, как так получается. Из раза в раз ему не удаются отношения ни с кем, ни дружеские, ни романтические. Габи первая начала флиртовать с ним, первая избила его, была инициатором почти двух поцелуев, а когда русский отреагировал, оттаял, оказалось, что он больше ей не нужен. Соло сам пытался разговорить Илью. И тот прекрасно отдавал себе отчёт, что друзьями они быть не могут в полном смысле этого слова, но он думал, что американец предлагает ему хотя бы товарищество, приятное общение вместо ненависти друг к другу. Самое обидное во всём этом было то, что Илья ведь совсем не старался, не хотел этого всего. Сколько он огрызался на Наполеона, постоянно отказывал Габи в выпивке и развлечениях, выходящих за рамки миссии, но оба его "напарника" продолжали общаться с ним и чего-то добиваться от Курякина. Он же ещё ничего не успел сделать. Невозможно за такой маленький промежуток времени каким-то образом всё испортить и не заметить этого! Два раза подряд. Кулак Ильи впечатался в стену, оставляя на костяшках глубокие ссадины. Он осмотрелся. Как оказалось, он не так далеко отошёл от ресторана и теперь стоял просто около стены дома. Рядом шумела улица. Как же много народу... Курякин успокоился и взял себя в руки. Нет, он абсолютно не намерен позволить вспышке заставить его потерять контроль. И в этот раз это удалось достаточно легко. Потому что сейчас Илья винит преимущественно себя, он причина своих же проблем и неудач, а это не вызывает агрессии, это вызывает грусть и печаль. Обычно его вспышки бывают особенно сильными, когда есть чёткий объект, который провоцирует Илью. Даже тот же Соло, когда не рассказал ему о том, что нашёл тот диск в Риме... Он тогда разнёс весь свой номер. А сейчас... Сейчас проблема не в американце, а в нём. Это он не может нормально общаться с людьми. Курякин отошёл от стены и пошёл по направлению к их отелю, только медленным шагом. Уходить куда-то с уже известного маршрута ему не хотелось. Правда, в номер тоже особо не тянуло. В номере будет Соло, который из вежливости будет с ним общаться, а Илья - злиться. Курякин решил побродить около торговых палаток и лотков со всевозможными безделушками. Кажется, здесь можно было найти всё. Руки он держал в карманах брюк, одной сжимая бумажник. В конце концов, близкое знакомство с вором не прошло бесследно. Следовало быть осторожным. А то Наполеон долго будет потешаться над ним. Впрочем, эти палатки и лотки - лишь маленькая часть торговли, которая царила в Стамбуле. От основной улицы, по которой шёл Илья, отходило много маленьких и узких улочек, которые, по сути, являлись мини-рынками. Курякин всё не решался свернуть в них, но когда он был уже почти около отеля, он окинул взглядом относительно прямую улочку, которая отходила вбок. Мало того что она была сама по себе узкая, так ещё по обеим сторонам на ней расположились торговцы, оставляя действительно очень маленький проход для покупателей. Илья всё же решил свернуть и пройти по этой улочке, никуда не сворачивая, чтобы потом так же вернуться назад. Туристов на рынке практически не было. Торговцы всех мастей продавали продукты, одежду, кухонную утварь и предметы быта. А еще тут были невероятно низкие цены, как отметил Илья. Плюс, при умении торговаться можно было получить немыслимые скидки. Как в любом набитом людьми месте, на рынках и таких вот торговых улочках всегда орудовали тысячи воров. Курякин поражался тому, как продавцам удаётся уследить за всем своим товаром, учитывая, что иногда он был просто навален кучей, а из-за количества народа невозможно было наблюдать за всеми частями прилавка. Культура базара, рынка — у местных жителей в крови. Они давно привыкли к разнообразию всяческих торговых центров, но если стамбульцам нужны свежие продукты, ароматные специи или настоящая турецкая одежда - они никогда не шли в магазин. И русский мог наблюдать эту культуру в действии. То, что он бы назвал хаосом, местные называли торговлей. Уровень шума здесь был раза в два выше, чем обычно. Пройдя первые пятьдесят метров, пространство которых занимали в основном бытовые товары и одежда, Илья подошёл к той части улочки, где продавали фрукты, овощи, специи и сладости. Здесь торговля шла не менее оживлённо. Стамбульцы пытались отхватить что-то себе, выторговать самое лучшее за самую низкую цену, а торговцы пытались продать сначала залежалый товар по самой высокой цене. Впрочем, всё как и везде. Илья восхищённо вздохнул, когда перед ним появился огромный прилавок с орехами и сухофруктами. В нос, который, кстати, уже порядком устал от запаха специй, ударил приятный аромат миндаля, фундука, кешью, перебиваемый сладким запахом сухофруктов и даже немного приторным изюма. Курякин любил орехи, а потому завис около прилавка, влюбленно смотря на такое разнообразие. Он даже не знал, как половина сортов называется. Продавец заметил интерес Ильи и, как только разобрался с последним покупателем, переключился на него, расхваливая свой товар. Скорее всего, он его расхваливал. Русский мог только догадываться об этом по жестам, интонации и улыбке торговца, потому что, естественно, он говорил по-турецки. Илья лишь молчаливо слушал и смотрел на него. Продавец на пару секунд замолчал, понимая, что это не местный, а какой-то забредший сюда турист и вряд ли он его понимает. Тяжело вздохнув, турок решил так просто не упускать покупателя, поэтому, припомнив все английские слова, которые он знал, продолжил свою рекламу. Кажется, там был не только английский, но и просто все, что он знает на испанском, итальянском или даже немецком. Русский лишь улыбнулся и, посмотрев на символический ценник, лежащий поверх лотка, достал бумажник. Продавец обрадовался, потёр руки и явно приготовился к торгам. Каково же было его удивление, когда иностранец просто протянул ему указанную за килограмм сумму и для верности указал на лоток с миндалём. Без вопросов, без эмоций, но с улыбкой, Илья так и держал деньги на вытянутой руке. Турок даже обиженно на него посмотрел, выругался, поднимая глаза к небу, а затем достаточно грубо забрал деньги и принялся обслуживать покупателя, сердито что-то бормоча себе под нос. И всё же просто так отпустить странного клиента он не смог. Отсыпав Илье его миндаля, продавец что-то поучительным тоном заговорил на турецком и показательно взял большую горсть фундука, досыпая её к миндалю. Затем завязал пакет и убрал его в ещё один, протянул Илье. Курякин усмехнулся, видимо так турок учил его, что следует торговаться и просить всегда скидку или хотя бы бонус. Илья постарался как можно понятнее на английском поблагодарить продавца и довольный пошёл дальше. Очень странная страна. Следующей остановкой русского был прилавок с фруктами и, как оказалось, ягодами. Илья удивлённо смотрел на спелую крупную клубнику и не мог понять, откуда она здесь. Как-то Турция у него совсем не ассоциировалась с этой ягодой. Впрочем, как и с ежевикой и... малиной? Действительно, рядом с финиками, абрикосами, грушами, гранатами и прочим лежали коробки с малиной. Илья взглядом отыскал ценник, правда, он ему не особо помог. На нём была обозначена цена и две надписи: по-турецки и по-арабски. Слово было не похоже ни на английское, ни на русское слово "малина", поэтому Курякину пришлось поверить своим глазам. Жутко захотелось малины. Клубнику он не очень любил, а вот малину... Русский уже потянулся рукой, чтобы взять одну ягодку и попробовать - так на рынке делали все, но внезапно услышал очень знакомый голос. Илья так и застыл с поднятой рукой, оборачиваясь. И правда, всего в десяти метрах от него Соло стоял около прилавка со специями и активно торговался с турком. Кажется, не он один решил прогуляться по местным достопримечательностям. Только было странно, что американец оказался здесь раньше Ильи. Курякин потерял весь интерес к малине и теперь пялился на напарника сквозь толщу людей, которая протекала между ними. Соло его не заметил, пока что. С его ростом и внешностью скрыться среди турков было действительно проблематично. Но он надеялся, что американец сейчас слишком занят, чтобы заметить его. Хотелось понаблюдать за ним. У русского сразу же включился режим агента. Мало ли, что Наполеону здесь нужно. В конце концов, это чертовски странно, что тот зашёл на рынок. Рынок и Соло - слова несовместимые, по крайней мере, в сознании Ильи. Хотя вот прямо сейчас, на его глазах, брюнет вёл активные переговоры по снижению цены на... вроде какой-то красный порошок, Илья не разбирался. Зачем Соло специи? Похоже, они с турком пришли к какому-то решению, и продавец пригласил покупателя войти в узкий проход между его товарами чуть глубже, а сам отвернулся. Илья, будучи просто в шоке, открыл рот, когда в этот же момент Соло быстро зачерпнул горсть специй рукой, на которой был надет пакет. Он ловко вывернул его наизнанку и завязал, успевая закинуть в сумку до того, как турок обернётся. У Ильи мелькнула мысль, что он видел такие же сумки через плечо в самом начале улицы. Продавец, который ничего не подозревал, продемонстрировал Наполеону маленькую баночку, но брюнет уже вежливо отказался и отошёл от прилавка. Кажется, Илью что-то спрашивала продавщица малины, около которой он так и стоял, но русский больше ничего не слышал и не видел, кроме широкой спины напарника, которая начала отдаляться от него. Он поспешил следом, но старался держаться на приличном расстоянии от американца, внимательно наблюдая за ним. Соло проделал то же самое с ещё парочкой продавцов. Проходя мимо этих прилавков, Илья смотрел на цену того, что ворует напарник и начинал понимать мотивы Наполеона. Хотя, нет, он ничего не понимал. Соло одевался в таких магазинах и за такие деньги... зачем ему так рисковать и воровать что-то на рынке? Не так уж и дорого для Наполеона Соло. Наполеон на специях не остановился. Он увёл ещё в паре мест несколько склянок - как потом рассмотрел Илья, это были масла. На такую мелочь как орехи или сухофрукты он даже не смотрел, просто шёл между лотков и ел, что хотел и откуда хотел. Курякин еле успевал идти следом за Наполеоном - так тот двигался быстро, легко и грациозно. Он никого не задевал, был вежлив, приветлив и заинтересован, когда с кем-то разговаривал. Илья сам еле ухитрялся следить за руками напарника, чего уж говорить об остальных. А что самое противное - американец выглядел так довольно и счастливо. Ни тени усталости не было на его лице, ни намёка на то, что здесь слишком жарко и душно. Это совсем другой Наполеон, не тот, которого он тащил в ресторан с улицы, боясь, что тот грохнется в обморок. Илью резко ударила мысль о том, что возможно, Соло изначально планировал таким образом избавиться от него, может, он не ожидал, что напарник решит его куда-то потащить, хотел отвязаться. Курякина пронзила вторая волна ненависти, и на этот раз объектом всё же был Соло, потому что он явно обманул его. Американец еле успел перехватить горлышко бутылки другой рукой, чтобы первой расплатиться с хозяйкой ларька. Поворот - и домашнее вино плавно скользнуло в уже порядком растолстевшую сумку Наполеона. Вот чего он не ожидал увидеть, так это большевика, в грудь которого он чуть не врезался. - Илья? - заикнулся Соло и побледнел, потому что не ожидал здесь увидеть русского и этот самый русский сейчас был очень зол. - Ax ti suka! Idy suda, prochvost ebanyi, - Илья схватил американца за шиворот и поволок куда-то за собой. Курякин практически не разбирал дороги, таща ЦРУ-шника сквозь разномастную толпу. Он уже видел конец этой улочки и собирался именно там поговорить с напарником. Вырваться не было шансов - русский танк шёл напролом, а пальцы, которые сжимали воротник рубашки Соло, было не расцепить. Американец всерьёз раздумывал над тем, чтобы укусить того и убежать, пока есть шанс. То, что он упирался всеми частями тела, не помогало; он кричал на Илью - тоже бесполезно. - Отцепись уже от меня, ненормальный! - Соло размахнулся собственной сумкой, собираясь ударить русского ей по голове и очень рассчитывая на тяжёлую бутылку с вином. От удара увернулись, сумку перехватили, а самого американца как котенка швырнули куда-то на землю в пыль. Торговая улочка заканчивалось развилкой. Вперёд уходили совсем бедные дома местного населения, а по бокам протянулись дороги, которые дорогами можно было назвать лишь условно, предназначенные для доставки товаров. Народу здесь почти не было. Илья толкнул Наполеона как раз в угол, образованный двумя каменными плитами. Соло чуть не приложился затылком о бетон, но вовремя нагнул голову и ударился только спиной. Он закашлялся от той пыли, которую сам же поднял в воздух своим падением. Наполеон с ужасом посмотрел на то, где он лежит. А лежал он фактически в помойке, весь в пыли и ещё неизвестно в чём, а над ним навис третьей стеной русский. - Какого чёрта? Илья?! - американец всё ещё очень старался нормально поговорить с коллегой. Однако то, с какой бережностью русский поставил недалеко от них его сумку и свой пакет, а потом вернулся к Наполеону, совсем не оставляло надежды. - Вставай, - прорычал Илья. - Что ты себе позволяешь? К чему всё это? Что ты вообще здесь делаешь? - Наполеон понимал, зачем Курякин просит его подняться, но оставаться валяться в этой пыли в надежде, что лежачего бить не будут, он не собирался. - Илья... - Соло поднялся и выставил руки перед собой в успокаивающем жесте. - Ты воровал! Я всё видел! - процедил сквозь зубы русский. Илья чувствовал, как подступает ненависть и агрессия. Он не мог, а прямо сейчас ещё и не хотел противостоять своему приступу. Мозг услужливо подсказывал ему все грехи Наполеона, помогая оправдать себя. Пока у него оставались силы на то, чтобы говорить, он обвинял американца именно в воровстве, а ещё в том, что это могло угрожать миссии, если бы за ними всё же была слежка. Но истинная причина, которая жгла грудь изнутри, была совсем другой. Илья сейчас ненавидел Соло за двуличность, за враньё, за то, что он притворялся его другом. Всё это было ради его же выгоды, ему было в данный момент удобно так обращаться и разговаривать с Курякиным. - Вор паршивый! - с этими словами Илья вывернул одну из выставленных рук Соло и впечатал его лицом в бетонную стену. - Ты поставил под угрозу всю нашу операцию здесь! Ради чего? Ради своего грязного и низкого удовольствия обворовать местных жителей? Да у тебя в кошельке лежит больше, чем они зарабатывают за месяц, - Илья отпустил руку напарника, позволяя тому обернуться, но только для того, чтобы ударить в живот и одновременно под коленку. - Ты мерзкий, противный, гнусный уличный воришка, который, наверное, никогда не попадался, а потому всё ещё живой, - Курякин вновь поднял его за шкирку - всё же лежачих бить подло. Он дернул и хорошенько приложил вора на этот раз спиной о бетонную стену. Он помнил: лицо не трогать. Им работать ещё. - Меня тошнит от тебя. Соло старался схватить Илью за плечи, чтобы хотя бы попытаться ослабить хватку КГБ-шника, но толку от этого было мало. Когда русский свирепел, и бетонная плита ему была не помехой, а Наполеон крепко его разозлил. - Большевик, - закашлялся Соло, - остановись... - А ты знаешь, что делали раньше с такими как ты? - Илья поднял руку Наполеона и сжал его кисть своей. - Им отрубали руки. Тебе, конечно, повезло, что ты живёшь не в те времена, но поверь, я тоже могу тебя развлечь. Хочешь, я сломаю каждый твой палец в нескольких местах? И кисти рук. Чтобы ты больше никогда не мог двигать ими так же быстро, как делал это несколько минут назад! - улыбка Ильи стала практически маниакальной, а глаза безумными. Ему хотелось причинить Наполеону боль. - Только попробуй, - прохрипел Соло, - и даже сломанными пальцами я выпотрошу тебя и сяду на электрический стул без оправданий, - его голос больше не был адекватным или успокаивающим. Теперь он рычал и смотрел на Илью примерно так же, как и сам Курякин на него. - Я тебе это обещаю. - Твои слова ничего не стоят, - Илья отпустил руку Соло, а через пару мгновений и его самого, наконец отходя от него на два шага. Его пальцы всё ещё дрожали, и энергия буквально заставляла его всего трястись. Он отвернулся от американца, чтобы не видеть этого лица, этой лживой улыбки, на которую купился. В прямой схватке Илья был сильнее, а у Соло был шанс только при эффекте неожиданности или с пистолетом. Наполеон это прекрасно понимал. Поэтому, когда русский отошёл на несколько шагов, американец кинулся ему на спину, пытаясь применить достаточно простой захват, который хорошо знал. Он был рассчитан на то, чтобы уронить противника на землю, причём именно плечом вниз, и по возможности выбить сустав правой руки. Илья и правда не ожидал какого-то продолжения, но он был агентом и чемпионом СССР по самбо, так что на землю они полетели с американцем вместе. В этот момент остатки сознания покинули Курякина, а глаза застлала красная пелена и звенящая глухота. Убить Наполеона он мог парой движений, но сейчас хотелось просто сделать как можно больнее. Из последних сил Илья старался не бить Соло по почкам, не ломать рёбра и другие конечности. Наполеон яростно отбивался, он тоже порядком разозлился и сейчас не пытался уйти от драки, напротив, он её жаждал, потому что хотелось хоть немного принести русскому той боли и унижения, которые испытал сам только что. Американец был в сознании, в отличие от Курякина, поэтому он изо всех сил напрягал память и в ответ использовал различные болевые точки. Чтобы оказаться сверху, пришлось вывернуться и с силой ударить Курякина под дых. Илья ослабил хватку, и Соло удалось заломить ему руку, что он попытался сделать максимально болезненно и грубо. Но потом его снова опрокинули и, схватив за плечи обеими руками, с силой приложили затылком о бетон. У американца искры из глаз посыпались, и он на какое-то время даже потерялся в пространстве, боль острой вспышкой отражалась во всём теле. В Соло сейчас осталось только две вещи: боль и злость, перемешанная с обидой. Широко распахнув глаза, он уже видел, как большевик собирается вновь приподнять его и, похоже, точно так же треснуть головой о землю. Нужно было срочно что-то сделать. Наполеон из последних сил собрался и сделал абсолютно подлую вещь: заехал коленом русскому в пах, настолько сильно, насколько мог, вкладывая в этот удар всю обиду и собственную боль. Курякин резко ослабил хватку на плечах напарника, взвыв от боли. Соло воспользовался этим, чтобы спихнуть русского с себя и напоследок хорошенько пнуть его в спину со всей своей силы. Илья откатился от американца, держась за пострадавшую гордость и отборно ругаясь русским матом. Соло просто иногда шипел на русского, держась за... да за все держась, потому что и болело почти все, но больше всего голова. Почему-то он был уверен, что это конец их драки, и теперь можно было оценить последствия. Думать было ужасно тяжело - голова гудела и на каждое движение приходилась ударная доза прошивающей боли. Кажется, у Наполеона даже уши и нос ломило от того, каким сильным был удар затылком. Пелена ненависти спала с глаз Ильи. Удар по самому дорогому прекрасно нейтрализовал вспышку, и теперь мир русского снова наполнился звуками и красками. Перед глазами стояла сплошная пыль, которую они с Наполеоном подняли. Наполеон... Илья резко поднял голову, осматриваясь. Наконец рядом он заметил неподалеку неподвижное тело напарника. Соло лежал на спине, руками закрывая лицо и голову. Курякин ещё более-менее хорошо помнил только то, что происходило до того, как американец накинулся на него сзади, а после... Неужели он сделал что-то серьёзное, пока был зол? Если это голова, то всё может быть очень плохо. Курякин по-настоящему испугался и, не обращая внимания на всю свою боль, кинулся к напарнику. - Ковбой... - Илья упал на колени рядом и постарался отстранить руки Наполеона, чтобы осмотреть последствия. Американец заметно дёрнулся от него, чисто рефлекторно пытаясь уйти от прикосновения, как от удара. - Ш-ш, спокойно, - совесть, которая всегда особенно остро проявляется после агрессии, сейчас просто раздирала Курякина, - дай мне посмотреть, - Соло пробормотал что-то совсем невнятное, но дёргаться перестал - это было слишком больно. Илья аккуратно перевернул того на бок и осмотрел затылок. Уже наливался приличный синяк, и была совсем небольшая ранка, которая испачкала руку Ильи кровью. Курякин тяжело вздохнул, стараясь особо её не трогать. Кровь была скорее из-за удара о землю, а не из-за какой-то внутренней травмы. Как только Илья убирал руку, из раны ничего не текло, и он очень надеялся, что никаких серьёзных последствий, кроме сотрясения, не будет. Соло порядком охренел от такой внезапной заботы русского. Эти его перепады настроения добивали Наполеона ещё и эмоционально. Соло вообще вставать не хотелось; ему было жарко, голова болела, всё тело ломило. От того, что он был весь мокрый, было совсем противно. Ещё и русский со своим вниманием. Сейчас просто хотелось, чтобы от него все отвалили и не трогали. Но всё, что Соло мог, это опираться на руку напарника и покорно ждать, пока тот закончит осмотр. - Жить будешь, - тихо вздохнул Илья и помог Наполеону сесть, - Не вставай и не трогай голову, я скоро, - он дождался слабого кивка и быстро скрылся на рынке. Когда он вернулся, свободолюбивый американец дополз до их сумок и сейчас хлестал домашнее вино, которое украл, прямо из горла. - Ковбой, ну я же просил.... - Не называй меня так, - тихо прервал его Соло. - Наполеон, - Курякин подошёл и сел рядом на колени. - И так тоже не называй. Я вообще больше не хочу с тобой разговаривать, отойди от меня на несколько метров, как минимум. Илья скорее понимал, что в интонации американца должна быть злость, чем слышал её. Потому что голос Соло был тихим, и он явно не хотел тратить силы на нужную эмоцию. Кое-как американец впихнул в руки Курякину его пакет с орехами, - Уходи... - настойчиво попросил он. - Нужно рану хотя бы промыть, чтобы заражения не было, - вздохнул Илья, демонстрируя купленную двухлитровую бутылку с водой. - Нужно хотя бы головой думать, чтобы этой раны и вовсе не было, - всё так же безэмоционально ответил американец. - Скажи мне, зачем? - Что зачем? - Ты прекрасно меня понимаешь - я хочу слышать причину. То, за что ты мне чуть не проломил голову, - Наполеон поднял голову и теперь пристально смотрел Курякину в глаза. - Я разозлился. - Гениальный ответ, - Илья пропустил свою реплику. - Я жду внятного ответа, - чуть громче попросил Соло. - Я тебе всё сказал, - холодно ответил Илья, подразумевая первую часть их драки. - А, это где я обворовываю бедных невинных местных жителей? Я ещё тогда тебе не поверил. Или про то, что я таким образом проваливаю операцию? Ты сначала бил, а потом думал, что сказать, я же видел! Тебе, конечно, наверняка очень противно работать с вором, собственно как и общаться, но эта не та причина, почему ты меня чуть не убил. - Я... - Ты хотел переломать мне пальцы, и не потому что я ими ворую, а потому что ты знал, что это причинило бы мне невыносимую боль, как моральную, так и физическую. Так что я тебе такого сделал?! - Соло повысил голос, и голову сразу же прошило новой порцией боли. Он прикрыл глаза, возвращая себе относительно сносное состояние, в котором всё лишь монотонно ноет. - Что это была за комедия посреди улицы, как будто бы тебе плохо? - ответил вопросом на вопрос Илья. - Ты сам так решил! - вскинулся Соло и снова прижал руку ко лбу, шипя. - Я говорил, что со мной всё в порядке, но нет, ты куда-то меня потащил! - Правильно, а тебе хотелось, чтобы я просто наконец отвязался от тебя, - тоже повысил голос русский. - Илья, - тяжело вздохнул Наполеон, - я ничего не понимаю. - Тебе обязательно быть таким двуличным? Я понимаю, что тебе нужно со мной общаться, потому что мы напарники, но разве обязательно было делать это именно так, как будто бы ты действительно хочешь стать... хочешь нормально со мной общаться не только по работе. Можно же было просто работать вместе и расходиться по разным углам, но ты так настойчиво требовал общения, разговоров. Соло из последних сил напрягал мозги, чтобы понять, о чём же ему говорит русский. Наверное, у него точно сотрясение, раз он не понимает. - Илья, потому что мы напарники, и было бы неплохо по крайней мере не пытаться друг друга убить. А ещё это лучше для работы, чтобы хотя бы внутри напряжения не было. Чем тебя не устроило, что я хотел пообщаться с тобой, или тебе начальство запретило? Работать можно, общаться нельзя, так? - Наполеон сам сомневался в смысле сказанного, но он всё же головой ударился. - Да blyat', - выругался Илья. - Можно. Только тогда зачем потом так явно показывать, что моё общество тебе настолько в тягость? - Ты же меня избил, вот я и хочу, чтобы ты не подходил ко мне! - Да я не про сейчас. - А о чём ты тогда? - почти простонал Наполеон. Коммуникации не выходило от слова совсем. - Сначала на улице, потом в ресторане. Я хочу помочь - ты злишься. Я пытался с тобой поговорить, а ты конечно разговаривал со мной в ответ, но через силу. Я тебя так утомлял, что ты предпочёл пойти воровать! - Ты же первый ушёл! - Облегчил тебе жизнь, чтобы не пришлось думать, как меня выгнать. Соло не ответил и лишь удивлённо посмотрел на Курякина, чтобы убедиться, что тот серьёзен. Сам тяжело вздохнул. - Курякин, ты такой тупой, - простонал Наполеон, внезапно откидываясь на спину, но не совсем, а на локти. - Это просто нереально, - он тихо рассмеялся, - Ты настолько редкий идиот, что это даже сначала понять трудно. - Прекрати, - Илья слабо пихнул Соло в коленку. Но тот лишь ещё больше развеселился. - Ты просто уникальный человек. Чудо советское, - всё ещё хихикал Наполеон, а потом снова принял сидячее положение, снисходительно и даже ласково смотря в глаза русскому. Примерно так же, как сам Курякин смотрел на курдскую девочку сегодня. Илья молчал, не понимая американца и абсолютно не зная, как реагировать. Поэтому как обычно сжимал губы и хмурился. - Большевик, ты в курсе, что людям свойственно поддаваться эмоциям, воспоминаниям... Грустить, переживать о чём-то... - спросил Соло, говоря таким тоном, как будто бы перед ним был ребёнок. Илья кивнул. - А как ты считаешь, я человек? - продолжил Наполеон. Здесь русский задумался ненадолго, но всё же с мучительной гримасой на лице кивнул, относя Соло к людям. - Я вёл себя сегодня подобным образом не потому, что ты меня раздражал, или бесил, или напрягал, или был мне противен. А потому что мне хотелось побыть одному. Я сейчас такую банальную вещь скажу, - он слабо рассмеялся, - дело не в тебе, дело во мне, - Наполеон усмехнулся, припоминая, сколько раз уже говорил её в абсолютно другом контексте. - Ты тогда вспомнил что-то? В Тарлабаши, - пропустив все шутки напарника мимо ушей, спросил Илья. - Когда мы вышли из кафе, ты оцепенел. - Да, - кивнул Наполеон. Этот инцидент сейчас ему казался чем-то таким далёким и неважным, - А потом просто... - он пожал плечами. - Не мог отделаться от воспоминаний. Илья сидел, сложив ноги по-турецки и теребя в руках купленную бутылку воды. А сейчас ещё и прожигал её взглядом, обдумывая слова Наполеона. - Прости меня, - спустя минуту искренне и на выдохе попросил он, смотря виноватыми глазами на Наполеона. - Ну-ну, Герасим, всё же Му-Му ты утопить не успел, а значит не всё потеряно, - хмыкнул Соло. - Но давай договоримся. Сначала спрашиваем, потом бьём. Хорошо? Тем более, если мы с тобой напарники. - Хорошо, - кивнул Илья, опуская взгляд. - Ты ещё добавь "я больше так не буду", - вздохнул Соло, но остался доволен. - Эх, чего ты тут притащил? - кивнул он на бутылку в руках русского. - Надо промыть рану, - оживился Илья, понимая, что его худо-бедно, но простили. - Ты мне всё-таки проломил голову? - изогнул бровь Соло. Сам он всё-таки грязными руками туда не лазил. - Совсем чуть-чуть... - Как можно проломить голову чуть-чуть? - Ну, ты же живой. - Ну да, глупый вопрос был, - вздохнул Наполеон, - давай промывай, или чего ты там хотел. - Полей мне, - Илья открыл бутылку и протянул Соло. Американец сначала сделал глоток, а потом только начал лить на руки напарнику. Курякин постарался как можно тщательнее их вымыть. - Теперь отдай, и... можешь как-нибудь перевернуться, чтобы я тебя всего не облил? - забрал бутылку и поднялся на ноги, подходя к Соло со стороны головы. - А это всё ещё имеет какое-то значение? - тот кивнул на свой внешний вид, но всё же медленно перевернулся на бок, а затем сел на колени, выставляя руки вперёд и наклоняя голову. - Думаю, будет щипать, потерпи. А вообще, нам срочно нужна аптечка, - предупредил Илья и, аккуратно раздвинув волосы, стал лить на рану и волосы вокруг, избавляя их от пыли и грязи. Действительно щипало, но по сравнению с тем, что и так все тело болело и ныло, это было ничто. Соло молча терпел. -Ну вот, кажется, и все, по крайней мере, до отеля дойдёшь. - О, ну спасибо, доктор, - фыркнул американец и удержал ладонь Ильи, которой тот придерживал его голову. - У тебя руки ледяные. - Всегда, - удивлённо ответил Курякин. - Сейчас градусов тридцать, - Соло поднял голову, держа напарника за запястье и прижимая его ладонь к своему лбу. Тихо простонал от наслаждения. Было жутко жарко, и голова болела. - Если мои руки будут тёплыми, значит, скорее всего, я уже почти при смерти, - хихикнул Илья, - это не значит, что мне холодно, - Наполеон приложил ко лбу теперь тыльную сторону ладони Курякина, как компресс. - Хоть какая-то от тебя польза, - вздохнул он. Илья покорно ждал, пока напарник вернёт ему руку. Он не возражал, понимая всё прекрасно. - Пойдём, - наконец сказал Соло, отпуская запястье Ильи, - Мне нужна ванна. Желательно ледяная. Илья взял сумку Наполеона, убрал туда початое вино, свой пакет с орехами и перекинул ремешок через своё плечо. Затем аккуратно поднял Соло на ноги, медленно, чтобы это не особо резко отдавалось в голове. Тот попытался было идти сам, но удар русского под коленку не прошёл бесследно, и он временно прихрамывал на одну ногу. - Ковбой, не геройствуй, - Илья перекинул руку Наполеона себе через плечо, а второй крепко обнял за поясницу. - А ты не льсти себе, большевик. Не так уж сильно ты меня избил, - фыркнул Соло, но вырываться не стал. - Так это потому что я ещё контролировал себя более-менее... - Кстати, как твой младший Илья? А спина? А плечо? - стал припоминать свои удачные моменты Наполеон. - Заткнись, ковбой, - рассмеялся Илья, - а то самостоятельно хромать будешь. - Вперёд, мой жеребец, ты всё равно членом не пользуешься... - махнул свободной рукой Соло. До него немного достучалось домашнее вино. - Suka...