Голос крови

Тишина угнетала. Фан молчал, недоверчиво глядя на графа и пытаясь собраться с мыслями. Но состояние оцепенения не покидало его. Он не мог поверить в то, что услышал. Ему все еще хотелось думать, что последние несколько минут ему просто приснились в кошмарном сне. - Послушай, я бы не стал заводить этот разговор, если бы не был уверен в том, что только что рассказал тебе, - заботливо успокаивал его граф, наверняка продолжая изображать сочувствие. – Но я меньше чем за сутки перебрал всю информацию, к которой имел доступ. Ошибки быть не может, мы родственники, и я обязан тебе помочь. Титания никогда не бросают своих. - Какая прелесть! – ядовито окрысился Фан. – Если это на самом деле так, с какой стати я тогда оказался в приюте? - Этого я не знаю точно… - задумчиво ответил граф Альзес. – Фан, без твоей помощи мне будет тяжело дальше расследовать это дело и выяснить правду. Даже самые талантливые следователи и самые продвинутые технологии не всесильны. Есть сведения, которые известны только тебе, и без них нам значительно дольше придется разбирать все существующие версии. - Но что такого я могу помнить? – удивленно спросил Фан. – Я помню себя лет с пяти, и тогда я уже был в приюте. Но, сказав это, он почувствовал, что какая-то смутная мысль болезненно кольнула, не давая покоя. Он еще не мог облечь этот ускользающий намек в слова, но решил, что граф может быть прав, есть в воспоминаниях крупицы важной информации. - Уверен? А если что-то еще вспомнится? – умоляюще спросил титаниец, еще и ресницами кокетливо похлопал, изобразив идеально наивный молящий взгляд. Вот же артист! Пакость мелкая… Такого и тискать? Только под дозой или под дрянью вроде того вчерашнего яда. - Не знаю… - неуверенно ответил Фан. – Голова болит… Отговариваться головной болью было не по-мужски, да и от таких новостей боль немного отошла на второй план – шоковая терапия, блин! – но другого выхода Фан не видел. Надо же как-то свернуть этот долбанный разговор и подумать обо всем наедине. Титаниец, похоже, так его и понял, снова ласково погладив по плечу: - Хорошо, мой дорогой кузен, отдыхай, слушайся доктора, и если что-то вспомнишь, расскажешь мне. Граф поднялся и ушел. Едва за ним закрылась дверь, Фан шепотом выругался самыми нецензурными словами, какие только пришли на ум. Он не мог смириться с тем, что такая хрень происходит с ним. Беда пришла, откуда он не ждал. Закрыв глаза, Фан лежал на кровати, пытаясь вспомнить хоть что-то, что могло опровергнуть всю услышанную сегодня лажу. Думал о тех эпизодах, которые раньше вызывали чувство тоски и боли. И всё-таки… всё-таки, возникала мысль, что граф мог сказать правду!