Голос крови

Доктор Флендерс снимала кабинет в небольшом здании, окруженном клумбами с яркими цветами. В приемной ждала секретарь. Молоденькая девушка, казалось, не особо обращала внимание на уходящих и приходящих пациентов: монотонно произносила полагающиеся инструкции и вновь углублялась в какие-то записи. Это к лучшему – видать, для нее все посетители на одно лицо и она вряд ли выделит из потока человека, который засветился в прессе и на телевидении. В кабинете было уютно и светло, нежно-персиковые и светло-зеленые тона создавали ощущение тепла и покоя. В большом кресле у круглого стола так и хотелось устроиться поудобнее, а вот на кушетку чуть поодаль, Жуслан взглянул с опаской. Да уж, угораздило попасть к целителю душ человеческих! Впрочем, если доктор – такая привлекательная дама, в ситуации можно найти свои плюсы. К такой бы красавице, да на свидание. Хороша, взгляд не отвести. Темные волосы собраны в изящную прическу, спокойный и внимательный взгляд вызывает доверие, улыбка такая приятная… И кажется, фигурка очень даже ничего: конечно, скромная бежевая рубашка с высоким воротом прелести скорее скрывает, чем подчеркивает, но взгляд знатока не обманешь. Поприветствовав прекрасную леди, Жуслан не упустил возможности сказать, что в жизни она выглядит куда симпатичнее, чем на официальных фото из документов. Доктор Флендерс улыбнулась: - Ну, профессиональных фото я не люблю, если честно. Они ни о чем не говорят. Другое дело удачно пойманные кадры из жизни. Что же, располагайтесь поудобнее, не волнуйтесь. Жуслан сел в кресло за столом и спокойно, будто на деловом совещании, поинтересовался: - С чего мне начать, доктор Флендерс? Я должен сразу изложить всю суть проблемы? - Не обязательно сразу, только если вы уже готовы к такой откровенности. На первой встрече мы просто привыкаем к нашему общению, находим общий язык. Можете просто рассказать о себе, о том, чем вы увлекаетесь. Кстати, можете называть меня по имени, мы же не в официальной обстановке. Спокойный голос и доброжелательная улыбка отчасти успокаивали. И Жуслан был даже рад, что о проблеме не придется говорить сразу. Если с самыми близкими он не мог обсудить свои мысли и подозрения, что говорить о человеке не из семьи – хоть это и специалист. - У меня не так много свободного времени… - задумчиво сказал он. – Но когда вечером выпадает пара часов, еду с кузеном где-то развеяться. Выпить чаю, или что покрепче, по ситуации. Поговорить. Иногда гонки смотрим вместе. Кстати, вижу, вы за «Торнхиллских тигров» болеете? – поинтересовался он, заметив на столе блокнот в плотной обложке с эмблемой команды. - Да, - весело ответила Николь. – А вы? - Я тоже. Видели полуфинал галактики? Давно уже на чемпионате не было такой трассы!- с энтузиазмом заговорил Жуслан. – Но судья… он же, бессовестный, явно подсуживал командам из Союза Планет. Общая тема нашлась, да еще и не одна, и разговор пошел вполне непринужденно. Всё-таки, кто бы что ни говорил, с женщиной, которая искренне интересуется гонками, неплохо разбирается в компьютерах и любит выезжать в горы и на рыбалку, общаться намного приятнее, чем с изнеженным тепличным цветком вроде дочек некоторых придворных. Объяснялся такой склад ума и характера просто: чем же еще интересоваться девушке, у которой четверо братьев. Вот говорить о семье было труднее… Жуслан неохотно признался: - Мне не хочется обсуждать с родными ни ту самую проблему, ни то, что я считаю необходимым прийти на консультацию. Всё-таки дело касается именно семьи. Но мы за два года потеряли немало родственников, я должен заботиться о близких, а не сам взваливать тяжесть на их плечи. - Это естественное желание, вы не хотите причинять боль тем, кого любите. Вы не хотите тревожить их, потому сами себе не позволяете испытывать и показывать эмоции, - предположила Николь. Идея была высказана осторожно и с сочувствием, но Жуслан все равно настороженно отвел взгляд, чувствуя себя неловко. - Вы правы, - неохотно ответил он. – Но у нас и не принято говорить о чувствах. Мама с детства учила меня контролировать эмоции. - А вам, должно быть, не раз хотелось нарушить ее запреты? – спросила Николь. Судя по сосредоточенному взгляду, она уже строила предположения и была готова аккуратно подобраться к сути дела. - Я был послушным ребенком, - поспешно возразил Жуслан. – Хотя… один раз я, можно сказать, нарушил запрет. Я… спрятал фотографии, которые маме не нравились. Но они были дороги мне, я бы не смог от них отказаться. В этот раз о самой тайне не было сказано ни слова, но Жуслан покидал кабинет с чувством смутного беспокойства, и вины, что с кем-то обсуждал свои отношения с матерью. Да, он был уверен, что с Николь он может поговорить о Ренли – наверное, уже в следующую встречу – но, похоже, разбираться в прошлом будет труднее, чем он предполагал. Эх, жаль, что все исполнители заказа уже давно на том свете – придушил бы уродов! Сделать, что ли, монстров в виртуальной игре похожими на этих тварей? Вот будет кайф, размазать их по стенам! Скорее бы добраться до желанного развлечения.