Голос крови

Берти пошел за ним молча, с угрюмым видом, будто все еще не мог отвлечься от тяжелых мыслей. Ему явно было некомфортно находиться и в этом доме, где даже стены в коридорах были увешаны картинами с пышными обнаженными и полуобнаженными бабами, а убранство комнат больше подошло бы жилью престарелой кокетки. Когда они зашли в спальню – вполне скромную на вид, если не считать экрана с картиной, изображающей страстно целующихся барышень – Жуслан прикоснулся к сенсору, выключил голограмму, и обнял кузена, прошептав: - Спокойной ночи, Берти. Спи и ни о чем не переживай. Утром на свежую голову всё решим. Но Берти с силой прижал его к себе и тихо попросил: - Не уходи. Останься со мной. - Как скажешь. Если тебе так лучше, останусь, - успокаивающе сказал Жуслан, поглаживая его по спине. - Ты единственный меня понимаешь и ни с кем не сравниваешь. Ты ведь не думаешь, что моя мать права? – с беспокойством спросил Берти. - Ни в коем случае. Ты для меня самый близкий и дорогой человек, и так будет всегда. И даже не смей в этом сомневаться, ты понял? – Жуслан тоже обнял его еще сильнее. На какой-то миг они застыли, обнявшись, а потом быстро разделись, выключили свет и легли. В постели было холодно – простыни и покрывала еще не успели нагреться от тепла их тел. Жуслан вздрогнул. Рефлекторное движение в попытке согреться прогнало мурашки по коже. Рядом ощущалось тепло кожи Ариабарта. - Я подвинусь поближе к тебе, ты не против? – прошептал Берти. – Холодно… - Холодно… - тихо повторил Жуслан, прижимаясь к нему, обнимая. Берти уткнулся носом в изгиб его плеча. Эти еще неуверенные объятия, эти прикосновения заводили всё больше. Жуслан чувствовал бедром напряженное естество Берти, и, даже осознавая, что они могут зайти слишком далеко, всё равно прижимался сильнее. - Жуслан… ты уверен? Я… я не смогу остановиться… - прошептал Берти. - Не надо останавливаться, Берти… Жуслан не сопротивлялся ни уверенным поцелуям, ни сильным и властным прикосновениям. Втайне он уже давно ждал, что подобное когда-нибудь случится. Но разум до сих пор брал верх над эмоциями и влечением. Теперь же всё становилось возможным, теперь по-другому быть и не могло. Чувствовать себя единым целым с любимым, отдаться и наслаждаться плавным неспешным ритмом движений… наконец-то это произошло не в мыслях, а на самом деле. Уже утром, проснувшись рядом с Берти, Жуслан подумал, что не знает, как рассказать ему горькую правду о семейных тайнах. Да и стоит ли?..