Голос крови

441 год по космическому календарю, Уранибург Прошло уже полторы недели с того дня, как взорвался шаттл, на котором летел лорд Александр, а Берти все еще ходил будто в тумане, и на заседаниях то и дело складывалось впечатление, что мыслями он где-то не здесь. Никто и подумать не мог, насколько сильно ударит по нему гибель отца. Подготовкой к траурной церемонии занималась леди Джессика, дела в ведомстве шли прежним чередом благодаря удачно подобранному штату, а сам Ариабарт мало во что вникал. Идрис уже в открытую издевался над тем, что Ариабарт не умеет держать лицо – и, хоть определенная доля правды в этих словах была, иногда Жуслану хотелось схватить белобрысую тварь за шкирку и хорошенько встряхнуть. Вот же двуличная сволочь: с таким уважением говорит о прежнем главе клана, так талантливо изображает сдержанную аристократичную скорбь, и так хитренько и гаденько лыбится, когда думает, что никто не видит. Даже мысль возникала: а не Идрис ли поспособствовал трагедии? Казалось бы, оснований подозревать кого-то из родственников не было: террористы из Армии Сопротивления не отрицали своей причастности к убийству. У изгнанников с планет, аннексированных империей при правлении лорда Александра, было более чем достаточно причин для нападения. Однако с другой стороны, кто-то же сообщил им точный маршрут шаттла, и кто-то снабдил оружием? А у Идриса был веский мотив, Идрис опасался, что лорд Александр помешает ему стать главой ветви рода. Но доказательств нет, и прижать эту коварную гадину не получится. Да и как бы там ни было, погибших уже не вернешь, а живым следует смириться с утратой и жить дальше. После заседания в Небесном Дворце, Жуслан предложил кузену развеяться, как прежде, съездить куда-нибудь, но Ариабарт отвел взгляд в сторону и тихо сказал: - Нам с тобой не мешает поговорить, но не в людном месте. - Я понял, - спокойно ответил Жуслан, сохраняя все тот же равнодушный светский вид. – Едем. Они не перемолвились ни словечком, ни выходя из здания, ни садясь в аэрокар. Ехали молча. Напряженная, такая непривычная тишина угнетала. Жуслан видел, что последняя неделя далась Берти нелегко – он заметно похудел и побледнел. Когда за окном показался ряд однотипных ярких домиков – такие в Уранибурге называли «домиками для свиданий» - Ариабарт настороженно спросил: - Куда мы едем? - Мой отец когда-то давно купил небольшой дом в этом квартале, - с улыбкой сказал Жуслан. – Сомневаюсь, что он использовал это жилье для конфиденциальных разговоров, но я решил, почему бы и нет. Дом абсолютно автономен, в отсутствии прослушки я убедился. - А с дамами ты встречаешься там же или снимаешь номер в гостинице? – в голосе Берти прозвучала язвительная нотка. - Я мог бы задать тебе тот же вопрос, - в тон ему ответил Жуслан. – Но думаю, наш разговор никак не касается женских прелестей? Ариабарт промолчал. Машина остановилась у одного из стандартных домиков. Дверь бесшумно открылась, когда Жуслан прикоснулся к сенсорной панели со сканером отпечатков пальцев, и так же бесшумно закрылась, когда мужчины зашли. Берти слегка поморщился, разглядывая обстановку – типичное любовное гнездышко с крохотным холлом и огромной гостиной в псевдоэкзотическом стиле. Низкий диван с множеством подушек занимал почти половину комнаты. От пестроты декора слегка рябило в глазах. Жуслан щелкнул брелком с микродатчиком, и вскоре уверенно сказал: - Тут мы можем поговорить без лишних ушей. Берти с неохотой сел на самый край дивана и растерянно ответил: - Даже не знаю, с чего начать. - С самого начала, - Жуслан пожал плечами и подошел к бару. Достал бокалы, поставил их на столик у дивана, беззаботно спросил: - Налить тебе джин? - Лучше виски или коньяк, - с неожиданной злостью и горечью сказал Берти. – Случай тут особый. Я думал, что мой отец герой, что он… я представить себе не мог, что он поступил как настоящий подонок. - Спокойно, не нервничай, - ответил Жуслан, наливая себе джин, а кузену коньяк, и сел рядом на диване. – Нам пора бы смириться, что родители не идеальны. Когда я разбирал архив своего отца, я тоже выяснил, что у него было немало секретов от меня и от мамы. Берти судорожно схватил бокал и сделал глоток, а затем зло процедил сквозь зубы: - И что такого ты узнал? Что лорд Кристиан не мог пропустить ни одной юбки? Так это всё равно все знали. Тоже мне секрет. А вот мой отец… поверить не могу. Скажи, ты помнишь Ренли? Мама всю жизнь попрекает меня, что я не могу заменить его, но я даже ни одного его фото не видел. Я помню, как я был маленьким и в мой манеж заглядывал рыжий мальчик с карими глазами. Но это же мог быть и ты, в детстве у тебя волосы были светлее. - Причем здесь Рен? – Жуслан отвел взгляд. – И причем здесь личная жизнь моего отца? Ты объяснишь мне, наконец, почему ты так хочешь залить проблемы коньяком? Огрызнувшись, он почувствовал жгучий стыд. Но сам вопрос про Ренли слишком сильно бил по самому больному. Берти поставил бокал на столик и застыл, обхватив голову руками. А через какой-то миг сказал: - Притом, что боевики из секты «Погребенных богов» не просто так похитили Ренли. Им намекнули, будто лорд Александр пойдет на любые уступки и заплатит любые деньги, чтобы спасти первенца. А на самом деле это была деза, которую он сам и слил, чтобы получить оправдание для ввода имперских войск на территорию Айронкорта! - Что?! – невольно вскрикнул Жуслан. Он испытывал такое потрясение, даже сразу поверить не мог. – Это невозможно… В этот момент хотелось прибить всех нахер. Берти залпом допил коньяк и глухо сказал: - Так и было. Я-то думал, что отец совершил подвиг, что он пожертвовал своим ребенком ради блага людей. Я думал, что он не любит говорить о тех событиях, потому что ему больно! А он просто променял сына на рудники, скважины и копи драгоценных металлов. Из-за его амбиций мама меня ненавидит… ненавидит просто за то, что я существую. Ведь если бы не родился я, Ренли был бы жив. Ее драгоценный ненаглядный мальчик! Жуслан молча пил джин. Шок был слишком силен. Выходит, всё было предопределено заранее? Его трясло так, будто он залпом выпил рюмку водки. Не в силах ничего ответить, он молча наблюдал за тем, как Берти поднимается, подходит к бару, наливает себе полный бокал коньяка, садится и пьет. А потом потирает виски кончиками пальцев и шепчет: - Мой отец – убийца… И как он только мог жить с такой мерзостью на душе? И баловать меня, успокаивать, когда я чего-то боялся. Он всегда говорил, что я его гордость и главное его сокровище. Ну а вдруг бы ему понадобилась еще какая-то планета?! - Берти, я понимаю, тебе больно, - тихо сказал Жуслан, опустив ладонь ему на плечо. – Но мы ничего не изменим. Наши родители совершали ошибки, которые невозможно исправить, а нам остается только учиться на их опыте. - Если бы дело касалось тебя и твоих родителей, ты бы так не говорил, - раздраженно возразил Ариабарт. – Я всегда думал, что я для отца значу хоть что-то, а ему власть была дороже родных детей. Я думал, что если буду полезен для семьи, мама меня оценит, перестанет критиковать каждый мой поступок. Но я для нее будто злейший враг! Я ее раздражаю тем, что похож на отца хотя бы внешне… теперь мне думать страшно, что я и поступить смогу, как он! Я отравляю ей жизнь просто тем, что я другой. И когда я думаю, что, может, и для тебя я только замена Ренли… - Нет, - уверенно ответил Жуслан, обнимая Берти. – Как ты мог вообще такое подумать? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя таким, как есть? Хотелось сказать: «люблю больше, чем полагается любить брата» - но для такой откровенности выпитого еще было мало.