Голос крови

440 год по галактическому календарю, Уранибург Мама не раз намекала, что в кабинете отца, да и в целом в его апартаментах, стоило бы сменить обстановку. Но Жуслан откладывал значительные перемены на неопределенный момент. Ему было не до того – за последние пару недель после похорон он дома только ночевал, всё время отнимали многочисленные деловые встречи, поездки и инспекции. А во-вторых, к чему зря тратить лишние средства? Жуслан не хотел уподобляться дворянам, которые содержали дом на широкую ногу, тратя на это средства из основного капитала, а то и влезая в долги. Как бы он ни был занят, он заметил: мама странно себя ведет, кажется, будто ее тяготит и траур, и любое напоминание о покойном муже. На публику все приличия соблюдались, никто бы не мог упрекнуть герцогиню Агнессу в чем-либо. Вот только любимые безделушки отца слишком быстро исчезли из ее части дома, его одежду, браслеты и даже любимую чашку слуги попрятали по кладовым… парадные портреты в траурных рамах висели в гостиной и зале – а вот маленькие фоторамки с семейными фото остались только в той части дома, которую занимал Жуслан. Молодой глава рода невольно вспоминал, что герцог Теодор после смерти жены наоборот, стремился сохранить в особняке тот порядок, что при ней, и даже ее корзинка для рукоделия осталась в гостиной на виду. А еще снова приходило на ум, как быстро в доме герцога Александра исчезло из виду всё, что напоминало о Ренли. Казалось бы, ничего такого в этом нет, люди переживают горе по-разному. Кому-то важно сохранить память о былом, кто-то после потери стремится начать жизнь с чистого листа. Но мучила навязчивая мысль: нет, что-то здесь не так! Чем больше Жуслан стремился оставить прошлое в прошлом и отложить давние файлы с отцовского компьютера до лучших времен, тем чаще что-нибудь ему о них напоминало. В один день он ехал с заседания в Небесном Дворце вместе с Ариабартом – у них давно уже вошло в привычку по возможности уезжать вместе и, если есть время, провести час-другой за чаем и приятным разговором в уютной обстановке. Обычно эти поездки радовали обоих, но в этот день Ариабарт, сев в авто, несколько раз щелкнул брелком-микроприбором, проверяя, нет ли прослушки, а после теребил пальцами браслет, глядя в сторону и не решаясь начать разговор. - Здесь мы можем поговорить спокойно, - тихо сказал Жуслан. – Нас никто не подслушает. Я вижу, ты из-за чего-то волнуешься? - Не то чтобы… - неуверенно ответил Ариабарт. – Просто… меня настораживает то, что мой отец явно повлиял на лорда Адама, заставил его назначить наследником титула главы семьи Залиша, хотя все знают, какие надежды лорд Адам возлагал на Альзеса. И это назначение Альзеса губернатором на Эменталь больше похоже на ссылку. Жуслан склонил голову набок, с интересом слушая. Что правда, то правда – уже долгое время глава клана стремился удалить от двора молодых и проницательных членов семьи. Виконта Бернара, на редкость талантливого специалиста, направил в составе дипломатической миссии в Союз Планет. Графа Кароля, гениальнейшего следователя, отослал на Липтию, в сонную глушь, где ничего не происходит. А ведь Кароль хотел служить на Айронкорте и там был бы на своем месте. И лорда Идриса глава клана не спешит официально допустить в Совет Герцогов, хотя герцог Теодор уже совсем слаб и не раз подавал прошение о досрочной передаче титула старшему сыну. А теперь еще и Альзеса намерены отправить в ссылку – якобы он себя скомпрометировал бурной личной жизнью и жестокостью. Или всё-таки добрался до тщательно охраняемых скелетов в шкафу? - Хмм… а что-то в этой идее есть, - задумчиво сказал Жуслан. - Отец точно стремится убрать из столицы всех, кто отличается талантами, я не могу это одобрить. Как тогда будем работать мы? – взволнованно спросил Ариабарт. - Никто не запрещает тайно связаться с теми, кто может быть нам полезен, - с усмешкой ответил Жуслан. Какое-то время Ариабарт молчал, глядя в окно – будто сомневался, стоит ли делиться дальнейшими предположениями. Но все же с усилием сказал: - Жуслан, меня самого мучит совесть, что я подозреваю родного отца. Я никому другому такое бы не сказал, но ты, я думаю, сможешь отнестись ко всему беспристрастно. Мне кажется, на Айронкорте произошло то, что отец не хотел бы сделать достоянием общественности. Он очень боится, что кто-то узнает… заметь, всех, кого он назначил на должности в посольствах и провинциях, объединяет одна черта: все они наблюдательны и любопытны. И еще одно – мама часто упрекала отца именно за айронкортскую кампанию. Мне даже страшно повторить, что она говорила. - Материнское горе, - задумчиво сказал Жуслан. – Леди Джессика не может забыть, что клан получил Айронкорт ценой жизни ее первенца. Политика политикой, мы-то понимаем, что глава клана был не вправе идти на уступки террористам. Но матери ее ребенок дороже всего. - Меня она так не любит, - Ариабарт не мог скрыть раздражение. – Когда отца не было дома, она всегда говорила мне, что я бездарность, что если бы Ренли был жив, он стал бы лучшим наследником титула. - В том, что она так считает, твоей вины нет, - успокаивающе сказал Жуслан, прикоснувшись к ладони кузена. – Не принимай это близко к сердцу. И… я не уверен, стоит ли нам интересоваться тем, что произошло на Айронкорте на самом деле. Сейчас дела там идут благополучно, вряд ли имеет смысл ворошить прошлое. Просто Жуслан ни с кем, даже с Ариабартом, не хотел говорить о Ренли. Это было его сокровенное, а после смерти отца давняя душевная рана напомнила о себе снова. * Позже, в уютной кофейне, о делах и политике не было сказано ни слова. Грея ладони о чашку с чаем, Жуслан слушал рассказ Ариабарта о забавном случае, произошедшем во время рейса, и улыбался. Берти умел из обыденного происшествия вроде проделок новичков и стажеров на корабле, сделать историю, вызывающую добродушный смех. В зале играла тихая музыка, было так спокойно сидеть за столиком в углу, как раз у стойки с цветами в кадках. Хорошее место – не на виду. Приятно удобно устроиться в мягком кресле, оббитом синей тканью, за широким деревянным столом, говорить о чем-то далеком от текущих дел, и украдкой наблюдать за немногочисленной публикой. За столиком неподалеку симпатичная полненькая дама с густыми темными кудряшками неспеша пила сок и листала журнал, а ребенок лет пяти, такой же темноволосый, сосредоточенно складывал головоломку, отвлекаясь только на то, чтобы потянуться к вазочке с вафлями. Почему-то от этой милой сценки в сердце защемило. Жуслан вспомнил точно такое же кафе, похожее на яркий кукольный домик, вспомнил Ренли, сидящего за столом и увлеченно рисующего. Рен обожал рисовать, гувернантка всегда держала наготове блокнот или альбом и коробку с карандашами, когда они куда-то выходили. Кстати, а куда делась та девушка? Жуслан точно помнил, что Берти вырастила спокойная, тихая Нэнси, высокая полноватая шатенка. Но на фото из той самой папки, рядом с Жусланом и Ренли была другая гувернантка, тоненькая, как тростинка, с длинными черными косами и узкими глазами. Нет, точно необходимо как можно быстрее просмотреть те, давние файлы. А то догадки только на нервы действуют, так недолго и к психоаналитику угодить. Вот, Берти уже поглядывает с беспокойством, лучше сделать вид, что ничего не случилось.