Sugar? Yes, please.

      Когда я проснулся, телефон показал мне, что ещё даже меньше десяти, а я уже был в одиночестве. И кровать рядом со мной даже не была тёплой, что говорило о том, что Митч встал давно.       После всех утренних процедур я оделся и отправился на кухню, ожидая увидеть любимого там, но и здесь его не оказалось. Как, впрочем, и завтрака. А через пару минут я понял, что во всей квартире никого нет, кроме меня.       Я осмотрел всю поверхность холодильника, тумбочку в прихожей, а затем вернулся и осмотрел кровать и тумбочку в комнате Митча, в поисках хоть какой-нибудь записки, но ничего не было. Не было и смс. Что ж, всё это было больше, чем странно.       Погода за окном была такой же хорошей, как и вчера, люди быстро ходили, торопясь по своим делам. Отлично, значит апокалипсиса тоже не случилось, и наша нация не вымерла. Тогда чем еще можно объяснить тот факт, что я нахожусь в чужой квартире совершенно один? Или семейство Грасси уже смирились с тем, что я к ним переехал?       Я засыпал кофе в кофеварку и не знал, чем мне заняться, пока тот варится, как вдруг вспомнил мысль, промелькнувшую у меня в голове несколько дней назад.       Я определенно должен был порыться в шкафу Грасси в поисках скелетов. Если уж на чистоту, я точно не был хорошим и порядочным мальчиком, так что я мог себе это позволить.       Я прокрался обратно в комнату, чуть ли не на цыпочках, но затем вспомнил, что я в квартире один, а от совести не скроешься. У Митча было не так уж много мест, в которых можно было бы устроить тайник, но под подозрение попадала вся мебель. Я начал с простого — с прикроватной тумбочки. На ней не было ничего, кроме лампы, а внутри лежали выключенные часы-будильник. Что ж, я и не рассчитывал, что всё будет так просто. Следующим делом я проверил под матрасом, а затем под одеждой в комоде, но там тоже не оказалось ничего, что не должно было бы там находиться. Оставалась только небольшая гардеробная. Я зашёл внутрь, включая там свет. Почти всё место занимала одежда, висящая на вешалках, и обувь. Но был один выдвижной шкаф, из которого Митч доставал розовую футболку для меня. Я открыл его, аккуратно, чтобы не оставить улик, приподнимая вещь за вещью, и вот оно: я наткнулся на маленький блокнот с розовой ламой на нём.       — Нехорошо… — протянул я вслух, сомневаясь, стоит ли мне читать это.       Вообще, я, наверное, даже надеялся ничего не найти, потому что не хотел быть плохим. Но теперь я нашел, и не знал, что делать. Я не мог решить, словно у меня на плечах сидели ангелочек и чертёнок, которые спорили между собой, но затем я не смог удержаться и, решив посмотреть, но потом обязательно рассказать об этом Митчу, я открыл блокнот. Он не оказался дневником, как я сперва подумал. Это был сборник собственных стихов Митча и набросков, из которых он пытался сделать песни. Здесь были тексты и мелодии, записанные нотами или в виде аккордов. Тексты, к слову были интересные, первый из которых датировался тремя годами ранее. Некоторые из них даже представляли из себя уже готовые песни с набросанной мелодией, а некоторые так и оставались зарисовками. На каждой странице стояла дата, на некоторых даже время. И все страницы были разрисованы разными дудлами, случайными словами или узорами. Видимо, Митч делал эти маленькие рисунки, просто водя ручкой по бумаге, в то время как сочинял, как люди делают, разговаривая по телефону.       Страниц в блокноте было много и почти все они были исписаны. Некоторые песни я прочитывал, а некоторые просто перелистывал, даже не посмотрев, потому что их было действительно много, так и дойдя до конца. Последняя запись была датирована 9 декабря 2016.       9 декабря? Кажется, это был день, когда мы узнали результаты прослушивания. Это меня заинтересовало.       На странице не было нот, был только неоформленный текст, состоявший из отдельных строк. Повсюду были пометки: I wanna give you my love But I donʼt need another heartbreak or a headache What a cute boy Why canʼt I take you off my mind? With you Iʼve never felt more alive This love could be bad for us Nobodyʼs filling my cup like you do So wrong This love could be bad But I want it Dangerous And Iʼm ready if youʼll be tell me why boy nobody can make me feel the way you do I wanna just be bad 'Cause baby you drive me crazy Put on some old school Britney На этом слова закончились, но затем я заметил кое-что, от чего моё сердце пропустило удар. В нижнем углу, у самого перегиба страницы, было аккуратно выведено и несколько раз обведено моё имя. Пролистав весь блокнот еще раз, я убедился, что это первый раз, когда оно встречается. Зато я заметил, что фразы I wanna just be bad 'Cause baby you drive me crazy и What a cute boy уже были написаны на нескольких страницах раньше, правда отдельно от основного текста. И первая такая запись была сделана два с половиной года назад. Два с половиной года — как раз столько прошло с начала старших классов? Разумеется, не факт, что это всё было обо мне, но что, если так? Получается, Митч был влюблен в меня с того момента, как впервые увидел? А я даже не помню, чтобы у нас были совместные занятия с ним. Это одновременно льстило, но пугало и расстраивало. Я дёрнулся, когда услышал, как хлопнула входная дверь, и быстро положил блокнот обратно, закрывая его одеждой. Удостоверившись, что всё выглядит в точности так же, как и до меня, я выключил свет и пошёл к кровати, беря в свои руки телефон и стараясь успокоиться. Сердце колотилось как бешеное от того, что я чуть не попался.       Митч попытался тихо зайти в комнату, но, заметив, что я не сплю, широко улыбнулся мне.       — Привет, прости, что оставил тебя одного, — брюнет подошёл, садясь ко мне на колени, лицом к лицу, положив свои руки мне на шею. Я обнял его в ответ. Сердце всё ещё билось достаточно быстро, но уже не настолько, чтобы Митч это заметил. — Я принёс тебе очень вкусных черничных маффинов, — сказал тот, нежно меня целуя.       — За что небеса послали мне тебя? Я не был таким хорошим, — сказал я, подумав об этих двух с половиной годах, которые Митч провёл, тихо наблюдая за мной, не имея возможности подойти из-за своего страха передо мной. Теперь я очень хорошо понимал его реакцию и поведение, когда мы познакомились. Два с половиной года он желал моей любви, но думал, что я, в лучшем случае, рассмеюсь ему в лицо, если он скажет мне об этом. А затем его мечта сама пришла к нему в руки. Действительно здорово пугает и слабо верится в то, что это правда.

***

      Я снова не поехал домой и до самого вечера ни на шаг не отходил от Митча, что выглядело очень странно и не ускользнуло от него. Но я отмахнулся, говоря, что просто хочу наверстать на день вперёд, потому что завтра будет репетиция, и мы не сможем быть так близко, потому что пока вынуждены скрываться. Нет, на самом деле, я пытался наверстать за эти упущенные два года. Я всё еще не верил в то, что обнаружил. Это казалось нереальным и не укладывалось в моей голове ни в какую. Я даже представить не мог, что Митч чувствовал всё это время, а тем более, что чувствует сейчас, когда его мечта, наконец, сбылась. Мне хотелось сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы загладить свою вину перед моим хрупким мальчиком, хоть я и не был на самом деле виноват. Я даже ни о чем не подозревал, чтобы быть виноватым.       И мне в голову пришла поистине безумная идея. Если раньше я называл какие-то свои мысли ненормальными, то я ошибался. По сравнению с этой они были не то, что цветочками, а семенами, которые еще даже не были посажены. Поэтому, когда родители Митча вернулись домой вечером, я оставил Митча в комнате одного, а сам, под предлогом жажды, пошёл на кухню, ожидая увидеть там его отца. На мою удачу, он все еще сидел там после ужина, наслаждаясь чаем. Мамы, к счастью, здесь не было.       — Мистер Грасси, можем мы с вами поговорить? — серьезно спросил я, стоя в проходе.       — Конечно, сынок, присаживайся, — кивнул тот на стул напротив.       — У меня к вам очень серьезная просьба. А точнее даже вопрос, — мужчина кивнул в знак того, что внимательно меня слушает. — Я понимаю, что мы с Митчем знакомы всего месяц, а с вами и того меньше, и что это очень короткий срок… — мистер Грасси отставил чай, пристально смотря на меня, не понимая, к чему я вообще клоню. Я пару раз вдохнул и выдохнул, набираясь смелости, а затем на одном дыхании выдал. — Вы позволите вашему сыну выйти за меня замуж?