Приключения Ромула

      Заяц принюхался, повел усами. Передние лапы нерешительно перебирали, топтали хвою и шишки. Поднял голову, прядал ушами, сопел, маленькие черные глазки бегали по сторонам, высматривая подвох. Попятился своими тощими, но аппетитными окороками.       - Давай же…       Животинка вернулась, еще раз принюхалась к неказистому кусочку. В лесу добыть пищу не так-то просто, но это вообще непонятно что. Похоже на камень, запаха почти нет. Еда ли это? А может, яд и следует убежать? Заяц еще помялся, оглянулся. Быстро схватил приманку, мощные задние ноги отбросили назад. Петля скользнула по шее и беспомощно повисла, отпуская животное.       - Невозможно!       Ромул выскочил из кустов, отчаянный лазерный луч полетел следом, но лишь потревожил сухие иглы. Заяц скрылся среди сосен, обманув силки.       - Да как же так! За что мне это? Уже второй раз… Последний кусок…       Рядовой обессилено оседал на колени, вспоминая оставшуюся порцию сухпайка. Интересно, это был тот самый заяц, что и вчера? Больше еды не осталось, ни крохи. Живот скоро прилипнет к позвоночнику, он больше не выдержит. Выбора нет, пришло время попробовать эту планету на вкус. Только вот сама она противится всеми силами.       Пахло древесной смолой, но лучше бы пахло жареной зайчатиной.       - А, мерзкая порода! Почему вы так быстро бегаете?       Ромул обернулся на место засады, где провел томительные часы ожидания, – на кустах покачивались темные ягоды, успели намозолить глаза. Уже рассмотрел со всех сторон, нюхал, выдавливал сок, глотая слюну. Выглядят безобидными. Пробовать не решался, но не сейчас.       - Была, не была.       Собрал жменю и бросил в рот. Сладость моментально разлилась по небу, заполнила межзубные щели, проникала в десны. Челюсть свело от буйства вкуса. Немного вяжет, но аромат бесподобный. Ел ли что-то подобное у себя дома? Как давно это было. Рука потянулась за очередной порцией. Нет, следует выждать. Если через десять минут не откинется, есть можно. От греха подальше отошел, глаза не сходили с куста, представлял, как набивает брюхо.       Есть захотелось еще больше, кажется, сок омыл желудок, расчистил место, увеличил его до неприличных размеров. Сейчас бы умял целого грокса! Ромул чуть не взвыл от голодухи, обхватил ствол, крепился, от молчаливого бессилия начал грызть кору. О нет, плохая идея. Сильный дух смолы на несколько минут отбил любой аппетит, заставил жадно глотать воздух. Зато теперь можно лакомиться, проверка пройдена.       Юноша накинулся на куст. Маленькие ягодки исчезали в глотке, только сильнее разжигая аппетит. Хотелось еще и еще. Красный сок брызгал по сторонам, окрашивая губы алым. Глотал и давился, в безудержном желании наполнить живот приятной тяжестью. До чего же вкусно. После проклятых всеми рядовыми, танкистами и прапорщиками сухпайков это просто божественная пища.       - Ой, что это за соколик?       Ромул резко обернулся, ягода встала поперек горла, и сок брызнул наружу. Откашлялся, поднял голову. Лицо ниже носа и ладони в крови, то есть в соку. Глаза от изнеможения ошалели, смотрит голодным зверем.       - Какой красивый парубок.       Перед ним стояла старуха с палкой в подбитой ватой телогрейке, за спиной связка хвороста. Смотрела с добродушной беззубой улыбкой под крючковатым носом, почти что клюв.       - Здравствуй, бабушка, - поздоровался Ромул.       - Здравствуй, солдатик, - ответил тонкий голос. - Чего это ты в кустах таишься, меня, что ли, испужался?       Настоящий мужчина, а тем более гвардеец, ничего не боится.       - Нет, просто еду искал. Голод покоя не дает, скоро на дерево полезу, птиц ловить. После крушения у меня запасов немного осталось.       - Чумазый какой, как помидор красный, - удивилась старушенция. – У меня внучок точно такой. Как доберется до банки с вареньем, весь измажется.       Ромул стыдливо потерся рукавом.       - Не кормят тебя что ли?       - Да говорю же, я сюда случайно попал. Беда случилась…       - Так ты не местный? – осведомилась бабулька. - Пошли ко мне, я тебя попотчую, борща усыплю. Заодно поведаешь мне все.       - Борща? – переспросил Ромул.       Бабка взглянула на него с недоумением.       - Видать, точно издалека… Это суп такой, с пирожками отведаешь.       Звучало неплохо, но тревога не покидала гвардейца. А вдруг это еще одна подстава хаоса? Волк в овечьей шкуре. Глупость, она же такая безобидная, добрая и маленькая. Одной левой скрутит.       Существует вопрос, способный проверить любого шпиона, любого ассасина.       - Бабушка, вы верите в Бога?       Она взглянула с подозрением, глубокие морщины перекатывались на лице.       - Конечно, верю, без его наставлений не протянешь, - отозвалась бабуня и стукнула тростью. – Каждый день молюсь, чтобы послал хлеб насущный и путников добрых… Идем. – Поманила пальцем.       Солдат вытащил из кустов пожитки и отправился следом. Немного успокоился, отлегло от сердца. Все в порядке, перед ним настоящий человек, праведный.       - Это хорошо, я тоже верую… Давайте помогу, - он подхватил вязанку хвороста, бабка сразу распрямилась. - Я думал, что забросило меня за пределы Империума, в какой-нибудь дикарский мир. Но есть все-таки люди настоящие, есть.       Они пересекли старую дорогу, идущую из города. Ромул постарался не вспоминать богохульные картины из хранилища. Хватит и тех образов, что терзают по ночам. С нее заставил сойти голод, и солдат занялся охотой. Если бы пошел в другую сторону, встретил бы женщину гораздо раньше.       - Я б одна тут не протянула. Люди нужны, нужны, надобны. Без них никак.       - Значит, есть и другие? – с надеждой воскликнул Ромул. – Вы из поселения, деревни?       - Не, одна-одинешенька деньки коротаю. Хозяйство небольшое, как-то перебиваюсь. И отвлекает, за работой не кручинишься.       - Что, вообще никого? Откуда тогда вы пришли?       - Бывает, проходит мил человек, вот как ты, - она ткнула тростью в солдатскую грудь. - Зайдет, погостит, и дальше путь держит.       - А гвардейцы не проходили? – с замиранием сердца произнес Ромул. – Как я одетые. Недавно должны были, несколько дней…       - Да были, были давеча.       - Где?! – Ромул выронил вязанку. - Вы должны показать, куда они ушли!       - Ишь нетерпеливый какой, - хмыкнула женщина. – Погодь, не лезь поперед батька, все расскажу. Только накормлю тебя сначала, а то исхудал весь, извелся, взяться не за что. Небось, под одежей ребры как вилы торчат.       - Вы не понимаете, мне нужно срочно их догнать… Я должен найти командование, все рассказать… Это опасное место, поймите…       - Опасное-шнапасное… - старушка подняла хворост, сунула в руки юноше. - Голодный что ли побежишь?       Желудок заурчал. Ромул попридержал язык и понял, что без сытного обеда не то что не побежит, а и ноги переставляет с трудом. Проклятые ягоды только сильнее разожгли аппетит. Да какой там аппетит, настоящий звериный голод.       - Верно говорят, что со старостью приходит мудрость.       - Верно. Вот и слухай меня.       Вскоре подошли к добротному каменному дому, такие на века строят. Цоколь позеленел ото мха, толстые бревна крыши в некоторых местах потрескались. Узкие окна со ставнями и массивная дверь. Как она ее открывает? Но открыла, даже не напряглась. Вот закрывать пришлось ему. Удалось только со второго раза, изрядно поднатужившись, а он сам не маленький и далеко не хрупкий. Странно. Оголодал и захилел? Или на этой планете все сильные, даже пожилые люди, пальцами подковы гнут?       Лакомый запах выбил из головы все сомнения и мысли. Под высокими потолками накрыт белой скатертью стол, в печке бурлит источник аромата. Такой печи Ромул никогда не видел, какие-то древние технологии - белая глинобитная пристройка, горнило напоминает разинутый рот. Все сложено из толстенных дубовых бревен, и потолок, и мебель. На стенах качались пучки трав, вперемешку с половниками и ложками. В углу пара больших сундуков.       - Располагайся, не стесняйся. Живем скромно, что бог подает, тому и рада. Так шо не серчай.       Бабушка подошла к печи, отодвинула заслонку. Внутри красовались глиняные горшки, пылающий жар окрасил бока оранжевым заревом.       - Хорошо здесь бабушка, как только зашел, сразу ваш дом полюбил. У нас тоже был большой стол. Как соберемся вместе, так и болтаем до самой ночи.       - А сейчас?       - Не знаю. Давно вестей не получал, - Ромул сбросил одежду, аккуратно разложил на лавочке подле себя, сверху придавил каской. - Да и некогда, теперь у меня одна забота – служба.       - Ох, вам бы токмо воевать, - пробормотала бабулька, не поворачивая головы, и добавила себе под нос: - А лучше бы предались настоящим богам…       - Что говорите?       - Я говорю, ружьишко поклади, мешает же.       - Ваша правда.       Лазган дулом прислонился к стене. Ромул с интересом смотрел, как, орудуя длинным шестом, бабушка поставила на стол один из горшков. От аромата потемнело в глазах, желудок скрутил очередной спазм. Как же… давно… он нормально… не жрал!       - Погоди пока, еще котлетки не подоспели. Не есть же одну картоху? А борщеца я тебе мигом подогрею.       Она вышла в соседнюю комнату, отделенную занавеской. Ромул не мог больше ждать, казалось, от голода уже умирает, накатывает дурнота. Что это за яркий белый свет? Перед ним сам Император? Ах, нет же, это картошка, сваренная с луком и посыпанная укропом. Пальцы схватили горячие кругляши. Едва подув, начинал грызть, рот обжигало, но голод сильнее, заставлял пропихивать внутрь.       Вошла бабушка с глиняной посудиной, внутри тот самый борщ. Сунула в печь.       - Вот отведаешь, будешь мне спасибо казать. Где это слыхано? Не знать что такое борщ. Это же первейшее блюдо на столе! Еще моя матушка меня наставляла, а ее – ее матушка, а ту – прабабка. Гарный борщ получается только на мясном узваре. Мясо должно быть как картопли, капусты трохы поменьше. Мешать токо деревянной ложкой…       - Простите, бабушка, честное слово, никогда не слышал, - Ромул с трудом оторвался от картофелины. - У нас на родине еду запекают или едят сырой.       - Ничего-ничего. Откушаешь борщеца, потом пирожочков, котлеток. Больше ничего другого не пожелаешь. За уши не оттащишь.       - Котлеты – это хорошо, мясо… - мечтательно проговорил солдат. - А что это за ружье в углу?       Бабушка оставила борщ, посмотрела на лазган, грустно вздохнула.       - Это от мужа осталось, служивенький он был, как и ты. В одном из походов сгинул… Только через пять лет телеграмму получила.       - Жаль, уверен, он достойно сражался, - попробовал поддержать ее Ромул. – Не переживайте, теперь он почивает подле Императора. Вы можете гордиться своим мужем. Он достойный человек, настоящий храбрец.       - Да, сражался очень храбро, - пробормотала бабка и вынула борщ. – Еле завалила…       - Что вы все время шепчете? – не выдержал солдат.       - Ох, прости старого человека, - отмахнулась бабушка. – Как в одиночестве живешь, так начинаешь сам до себя балакать.       Ромул прищурился, кажется, ему послышалось другое.       - Рубаха тоже его?       - Его-его. Чья ж еще?       - И две других тоже?       Бабушка взволнованно взглянула на одежду цвета хаки.       - Так… не в одной же ходить.       - А зачем достали?       - Где ж ты взялся такой балакучий? Лучше б ел молча, - старуха взмахнула ладонями, отвернулась, по морщинистой щеке пробежал ручеек. - Как станет грустно, достану, понянчу на руках. Вспомню суженого своего, как обнимал меня, в ланиты целовал. Слезу старческую пущу, аж самой стыдно. Вот жеж дуреха, не воротится он. Знаю, что не воротится… Я же тут совсем одна... Красивый он был, как ты.       Как же жалостливо говорила, до самой души проняло. Наверное, это и есть настоящая любовь, когда можешь ждать у окна до самой своей… Ромул устыдился расспросам. В самом деле, что пристает к старому одинокому человеку? Одна в лесу, от силы пару раз в год людей встречает. Вместо того чтобы уважить, порадовать новостями и историями, допрашивает, как инквизитор.       Но все же. Почему бунтует внутреннее чутье?       Снаряжение валялось на лавке, явно брошено. Если она бережет одежду мужа, тогда должна доставать и класть бережно, как ценную реликвию. А потом прятать обратно в сундук вместе с горькими воспоминаниями. А это просто валяется, как броня того съеденного орка…       - Кушать будешь? А то сидит, рот раззявил, - хмыкнула бабуня, воздух со свистом прошел сквозь щели в зубах. - Вот не могу смотреть на тебя спокойно. Скулы торчат, худющий.       Ромул пришел в себя. На столе перед ним объемная тарелка того самого борща – выглядит неплохо, всплыл шмат мяса, даже замечательно. Толстые от начинки пироги. Кажется, закапала слюна.       - И правда… чего это я.       Гвардеец поднес ко рту деревянную ложку. Под вздох старухи опустил.       - С вашего позволения.       Солдат поднялся, сложил руки. Заструилась тихая молитва.       - Император - наш свет путеводный. Надежды человеческой луч средь Галактики тьмы. Хоть служим Ему, Он наш величайший слуга. И склоняясь пред ним, Знаем - он думает только о нас. Когда во мраке мы заставляем содрогнуться тени, Император с нами. И в духе, и деле.       Ромул сделал вид, что полностью, со всей страстью отдался литании. На самом деле, это не составляет труда, слова давно выбиты в мозгу, как барельеф на стене монастыря. Может зачитать любую молитву, даже если разбудят среди ночи и подвесят за ногу над пылающим озером прометия. Сквозь приоткрытые веки внимательно следил за бабушкой. Известно, что святое имя заставляет любую скверну явить истинное лицо.       Каждый раз, слыша величайшее имя в Галактике, бабка вздрагивала, словно под лавочкой пылали горячие угли, побледнела, как поганка. Вся напряглась, а когда он закончил и сел, не сводила тяжелого взгляда.       - Закончил? – осведомилась хриплым голосом.       - Да, бабушка, сейчас отведаю твоей стряпни! – нарочито весело произнес Ромул, а у самого сердце начало опускаться в пятки.       - Тогда изволь заткнуться и откушать.       Поднял пирожок, пахнет так соблазнительно. Невидимая рука остановила. Но почему, он такой вкусный. Его догадки высосаны из пальца. Он должен быть благодарен за гостеприимство, бесплатную еду. Должен проявлять уважение к старшему. Ладно, есть еще один вариант, одна проверка. Психологический трюк, которому их обучал на корабле комиссар. Если что, извинится, а если нет… Лазган рядом.       - Говори, ты кто такая?! – вскрикнул Ромул и страшно округлил глаза.       - Ой, что ты взбеленился? – подскочила старушка. - Или стряпня моя не по душе?       Хм, реагирует естественно. Неужели ошибся? Но почему тогда сердце не на месте, известно ведь, что это орган, с помощью которого с нами говорит сам Император. Ладно, отступать поздно.       - Не лги! Лазган и одежда совсем новые, они не могли принадлежать твоему мужу. И вообще, снаряжение очень ценится, чтобы Департаменто Муниторум позволило оставить, тем более у гражданского лица. И расцветка как у моего полка. И… - Ромул попытался придумать еще доказательств, потряс пирожком, как судья молоточком. – Да! Когда ты ходила в соседнюю комнату, я увидел твои хаоситские штуки!       Бабка опустила голову, съежилась, спрятала взор. Что-то изнутри вздыбило телогрейку, хотя руки оставались неподвижными. Хриплый рык прошелся наждаком по ушам.       - Аха-ха, глупец, зря ты просто не отведал пирожков, как твои дружки, - от густого и зловещего мужского голоса у Ромула застыла кровь. - Тогда я бы подарила тебе легкую смерть. Разве в твоей гвардии не учили, что вопросы – это первейший путь к сомнениям и ереси?       - Ты убила их… - страшная догадка заставила выронить пирог. – Убила всех…       - Они оказались очень сытными. Не знаю, как вы сюда попали, да и не хочу знать, но теперь у меня много запасов тушенки. На зиму хватит, - бабка самодовольно выпрямилась, под одеждой продолжались пугающие метаморфозы. - Такие наивные, растерянные… Молодые и вкусные. Приходили ко мне чуть ли не каждый день. А я и рада помочь. Заходите, дорогие гости, угощайтесь, с пылу с жару… А знаешь, что мне нравится больше всего? Смотреть, как вы жрете мясо друг друга…       Желтый луч вошел в лоб хаоситки, тело повалилось под лавку.       - Я тебя убью… - прошипел Ромул.       - Очень смешно.       Старуха откинула лавку, припала к полу. Тело начало резко меняться, раздулось, как бочка. Телогрейка треснула, как и многочисленные кофты под ней. Гигантский колобок вытянул руки и ноги, те начали принимать завершенный вид. Густо наросла шерсть и перья. Голова превратилась в голову пса, из груди выходили жилистые лапы, что покоились на птичьих ногах. Сзади топорщился куриный хвост, перья расходились и сходились веером.       Лазган прошелся по брюху. Сожженная шерсть тут же зарастала.       - Твое оружие бесполезно, как и твой бог, - голос еще сильнее огрубел, низко рычал. – Не смей больше произносить его имя. Здесь есть только один властелин, мастер мороков и тайн Тзинч, а я его верная последовательница, ведунья.       Монстр возвышался над Ромулом неприступной ужасной горой, смрад из широкой пасти заставил зажать нос. Это же демон, настоящий демон! Когда-то он слышал о таком, но всерьез не верил. А когда попробовал расспросить комиссара, получил профилактических плетей, неделю спать не мог от боли. Лучше отступить… Но как же долг гвардейца противостоять любой напасти? Нет, лучше отступить. Тактическое отступление вполне вписывается в военный кодекс, к тому же все внутри ратует за эту идею. Солдат оглянулся - на его глазах засов сам собой вошел в паз, заклинив двери. Колдовство! На окнах переплетаются толстые дубовые рамы, не пролезть и не выбить. Она не оставляет ему выбора. Ловушка захлопнулась.       - Именем Императора… я уничтожу тебя!       - Ха-ха, ты станешь начинкой для пирожков, как и твои друзья, которых я любезно приютила после крушения.       Гвардеец попятился, попробовал лопатками подогнанные без зазора бревна стены.       - Страх – ничто, ибо вера моя сильна!       Ромул бросился на демона, штык наперевес, но бесполезно, силы неравны. Песеглав схватил человека, сжал в когтистых лапах, поднес к морде, смрад многократно усилился. Солдат болтался над столом, протянул руку и схватил первую попавшуюся вещь со стола, бросил, но и чашки, и ложки исчезали в пасти, словно моментально растворялись в высокотоксическом желудочном соке.       - Сейчас и ты попадешь в мой живот, - пообещала тварь.       Ромул почувствовал неизбежный конец, бессильно бил штыком в шею, но шкура толстая, будто каленое железо. Что же делать, когда руки слабеют от страха, а мысли только о бессилии? Но плох тот гвардеец, что пасует перед превосходящими силами противника. Пусть он не космодесантник, но просто так не сдастся, Император помоги. Неважно, что он трепыхается подобно рыбе, он же еще жив, челюсть пса еще не сомкнулась на шее.       В голове мелькнула шальная идея. Ромул схватил пирожок и швырнул в клыкастый рот:       - Подавись! Благородная плоть моих братьев отравит тебя!       - Да ты шутник, - кряхтела тварь, быстро работая пастью. – Я пожрала десятки людей, весь стол проглочу и не подавлюсь.       - А вот и не верю! Божественное покровительство со мной! – воскликнул Ромул, продолжая кормить колдунью. Пусть это немного отвлечет.       Военный достал фраг-гранату, незаметно сунул в пирог и забросил наживку. Как хорошо, что не снял пояс.       - Глупец! Боги хаоса поглотят всех вас, вы для нас как насекомые. Человеческая жизнь коротка и мимолетна.       - Ты не сожрешь даже это! – следом отправились еще два заряженных пирожка с горячей начинкой.       - Сожру, увидишь… Точно, я начну обгладывать тебя с ног, чтобы ты мог видеть свой конец. Возможно, заставлю тебя есть собственную плоть. Моя магия сильна, ты не сможешь противиться моему…       Глухой хлопок прервал тираду. Из глотки вырвалась и окатила человека струя разжиженных внутренностей и крови. Хватка разжалась, освободив находчивого гвардейца. Неудивительно, что лазвинтовка оказалась бессильной. Рядом рвануло три гранаты, а он даже не почувствовал. Зато всю прелесть пороховых газов ощутила ведунья.       Ромул тяжело дышал, ужасный запах и набившаяся в ноздри и рот слизь заставила картошку покинуть желудок. Проклятье, он так давно нормально не ел. А теперь еще и стираться. Вытер рукавом рот, сплюнул желчь.       - И на старуху найдется проруха.       В подвале под полом отыскал то, чего страшился больше всего, даже больше демона. К сожалению, на сей раз мерзкие речи твари хаоса оказались не лживым бредом. Ровные кучи выбеленных и обваренных костей покрывали утрамбованную землю. Венчали могильные холмы человеческие черепа. Ведунья промышляла давно, собрала пугающую коллекцию. С другой стороны, это означало, что где-то есть другие люди, верные Империуму.       Крайняя насыпь оказалась самой маленькой, но резала по сердцу больнее всего. Он насчитал две дюжины черепов среди костей. Тут же валялись лохмотья гвардейской формы, измятые именные жетоны.       - Император не забудет вашу жертву. И я не забуду, - произнес Ромул. - Враг оказался слишком страшным. Но вы будете отомщены! За каждого из вас я убью по демону. Нет, по десятку демонов! Не знаю как, но обещаю…       Саперная лопатка помогла вырыть могилу, работал до самого вечера. Тьма легла на землю, но сегодня ее владения уменьшились – на заднем дворе вырос курган погибшим воинам.