Скованные

Когда мы вышли из бара, я глазами стала искать машину, на которой нас обещали отвезти неизвестно куда Олеся и Макс. Я все еще искоса смотрела на них с презрением, но они либо делали вид, что не замечают, либо действительно не замечают. Женя с явным воодушевлением плетется рядом со мной и, заглянув ему в глаза, увидев там радость и восторг, непонятно откуда вызванный, можно подумать, что он мальчик, который впервые в жизни получил конфетку за хорошее дело. Женя действительно сейчас был похож на пятилетнего ребенка. Но машины я не нашла. Рядом с баром вообще не было машин, только трейлер, на котором я решила не зацикливаться. Но, как оказалось, сделать это стоит, потому что Макс достал ключи, и фары автобуса мигнули, что означало: «Двери открыты». Я раскрыла рот, переводя взгляд то на парня, то на девушку. ― Это ваша машина? — спросила я. ― Это наш дом. Дом на колесах. Постоянного места жительства у нас нет, довольствуемся этим и даже не жалуемся. ― Вау! Дом на колесах, — подал голос Добров, присвистнув. — я такое в кино видел. Прекрати вести себя как ребенок! Мне за него даже стыдно. С виду такой брутальный мачо, а внутри — самый настоящий ребенок. Двери открылись, и мы вошли внутрь. Я удивилась от роскоши, которая царила внутри. Действительно роскоши, потому что, можно сказать, для таких подростков, иметь кожаные диваны и всю мебель из темного дерева… Ну невозможно! Трейлер был не таким маленьким, каким он мне показался снаружи. По крайней мере в него поместились большой кожаный диван и одно кресло, стоящее рядом с ним. Плазма висела напротив дивана, и экран, скажу я вам, был не из маленьких. Чуть подальше было две двери, как я поняла, это душевая и туалетная комнаты. Затем в мое поле зрения попала, как я поняла, кухня, ибо стоял небольшой кухонный стол, плита, сковородки, тарелки, висели шкафы, и черт, почему все это выглядит так красиво? Я хочу сказать, что мебель будто новая, все блистает, как будто этот трейлер только что купили, хотя, если судить по рассказам этих загадочных людей, ездят они на нем около года, а то и больше. Я прошла вперед, волоча за собой Женю, который только и говорил: «Ого! Да тут покруче, чем у меня в квартире!», и увидела еще одну дверь, она вела в небольшую комнатку, в которой стояла двуспальная кровать с тумбочкой и маленьким телевизором на столике. Цвета в каждой комнате (хотя их было всего две, не считая туалета и ванной) были очень теплыми и красочными. Никаких темных цветов, в этом трейлере будто всегда царило хорошее настроение. ― Ну, как вам? — спросила Олеся, когда мы все обошли. ― По лицу Жени все можно понять, — сказала я, кивнув на Доброва, который улыбался от уха до уха. ― Ну же, Диана, — протянул Женя, поднимая наши скованные руки вверх. — скажи же, здесь здорово. Ну, улыбнись же! Прекрати дуться. И злиться. Я закатила глаза, но выдавила что-то наподобие улыбки. Меня просто пугает неизвестность. Меня пугает то, что мы даже не знаем, что нас ждет. Хорошие или плохие воспоминания? Насыщенные или не насыщенные дни? Что нас ждет? Мне бы оптимизм Жеки… ― Все равно, я не считаю, что мы поступаем разумно, — сказала я Жене. ― Вот если вы еще раз скажете, что моя спутница не зануда, пеняйте на себя, — пригрозил Олесе и Максу Женя пальцем и сел на кожаный диван. Я приземлилась рядом с ним, снова почувствовав, как железо режет мою кожу. ― Ты действительно зануда? — Олеся села рядом с нами, задумчиво глядя на меня. — не волнуйся. Мы это изменим. ― И куда мы едем? — что удивительно, так это то, что вопрос задала не я, а Женя. ― Сегодня концерт рок-группы. Неизвестной. Ну, знаете, они как бы любители, но умудряются собрать большую аудиторию. Он недалеко от Москвы. Они обычно проводят концерты не в крупных городах, а напротив. Диана, прекрати делать такое лицо. Их музыка заставляет чувствовать какую-то эйфорию… — Максим закрыл глаза, будто прослушивая в голове музыку этих музыкантов. ― Рок-группа? Что? Нет. Нет. Я хочу домой! — рок — это не мое. Не. Мое. Слишком тяжелая музыка для моих ушей, которую я никогда не понимала. ― Прекрати, — прошептал мне на ухо Женя. — не волнуйся. Если мы вляпаемся в какую-то беду, а я уверена, что ты боишься, что мы вляпаемся, то мы хотя бы будем в этом дерьме вместе. Он неожиданно сжал мою руку, и я, расширив глаза, уставилась на него. Он подмигнул, как бы показывая, эй, все отлично, успокойся, и волнение действительно отступило. Ненадолго, но все-таки.

***

Мы ехали уже часа два. Макс вел трейлер, а Олеся устроилась рядом с ним. Они достали из холодильника (в трейлере есть электричество?! Хотя, если тут есть телевизор, то да, есть, но мысль о том, что в каком-то автобусе еда хранится и не портится, меня убивала) колбасу, и мы с Женей сели бок о бок (выбора у нас не было), и старались есть по очереди, потому что эти наручники, эти тупые наручники, нам мешали. Не думайте, что мы ели еду, которую можно увидеть в ресторанах. Обычные бутерброды и чай, который, кстати, тоже успокоил мне нервы. ― Я все еще не понимаю, зачем мы едем, — нарушила тишину я и вновь получила от Жени осуждающий взгляд. ― Когда ты прекратишь? ― Когда они развернут автобус и вернут нас обратно домой, а еще тогда, когда с нас снимут эти наручники, и я благополучно вернусь домой, получив от родителей домашний арест за то, что меня не было дома несколько дней. Черт, родители… ― Мы им позвоним. ― Почему тебя не заботит то, что о тебе волнуются родители? — спросила я. ― Потому что они и не волнуются, — Женя отложил бутерброд в сторону и запил его чаем. ― То есть как? ― То есть так. Они привыкли видеть меня дома несколько раз в неделю. А еще у них свои дела, и я думаю, что им и так не до меня. Я вздохнула и взяла теплую кружку в руки. Едем в неизвестность. На какой-то концерт рок-группы. Непонятно зачем. Рок-группа… Ладно, я бы поняла, если бы это был кто-то известный. Но, черт возьми, даже не в городе выступают! И… И рок! Рок, который я терпеть не могу! Ладно. Все равно теперь от меня ничего не зависит. И я должна хотя бы попытаться получать удовольствие так, как это делает Женя.