Скованные

Женя завел меня в какой-то бар, а я внутренне на него злилась. Он намекает, что я ботан и что мне таким образом надо развлечься? Ладно, я, может, в какой-то степени действительно тихая, волнуюсь об оценках, но ведь до школьного задрота мне далеко! Его слова задели меня, но я не показывала виду. Он мне что-то говорил, рассказывал о своих драках, и говорил так, будто мне было интересно. Сейчас я еще больше проклинала эти наручники и хотела исчезнуть. Мы сели за барную стойку, и я подперла подбородок рукой, тем самым придавая себе скучающий вид. Пусть знает, что пить я и вовсе не хочу. И вообще, алкоголь — не мое. Могу выпить шампанское, но лишь в умеренных количествах. Мои родители все время твердили мне, что алкоголь разрушает жизнь, и эти слова стали моим девизом по жизни. Бармен, увидев нас, улыбнулся, а потом, как это обычно бывает с незнакомыми людьми, опустил взгляд на наши руки и поднял брови вверх. ― Вам чего-нибудь покрепче? — заявил он, и Женя одобрительно кивнул. Хорошо, что не стал расспрашивать о том, откуда мы и почему наши руки скованны, иначе он бы просто счел нас за сумасшедших подростков. История действительно смешная и тупая. ― Виски, — сказал Женя, и бармен стал вертеть в руках бутылку с алкоголем. Я раскрыла глаза. Виски? Он хочет меня убить? Нет, я не буду это пить. И не просите. ― Ты выпьешь это, — сказал Женя. У меня все мои эмоции на лице написаны? Не удивлюсь, что это так. Потому что я крайне редко могу сдержать то, что чувствую. Это мой минус. ― Нет, и не проси даже, — твердо сказала я, но когда стакан оказался передо мной, то Женя своей свободной рукой взял его и протянул мне. ― Давай же. Внутри меня воевало между собой две стороны: одна просто умоляла меня отказаться от этой затеи, а вторая утверждала, что от одного стакана ничего не случится, и я лишь почувствую спокойствие и умиротворение, и все мое волнение, которое я испытываю со вчерашнего вечера, улетучится и больше ко мне не вернется. Что ж, если это так, то мне нужно попробовать. Я выхватила из рук Жени стакан с темной жидкостью и выпила его практически залпом. В горле неприятно зажгло, я поморщилась, и бармен протянул мне закуску, дабы мне стало легче. ― Ну как? — спросил Добров, смотря на меня с легкой ухмылкой на губах. ― Как ты это пьешь? — я старалась уйти от ответа, потому что мне вроде как понравилось, а, вроде как, и хочется вернуть время вспять и отказаться от этой затеи. ― Тебе полегчало, не ври. Я вижу это по твоему лицу. И, действительно, чувство, будто я на иголках, ушло на задний план, и мне стало гораздо легче. Хоть мне и не хочется принимать тот факт, что полегчало мне от алкоголя, я должна сказать, что он действительно может помочь справиться с эмоциями, которые бушуют внутри тебя. Женя заказал еще два стакана и, окинув меня задорным взглядом, выпил свой взахлеб, практически не поморщившись. Для него это было совсем не ново, и думаю, что виски — это не самый крепкий напиток, который он пробовал в своей жизни. ― А у тебя щечки горят, — заметил Добров, дотронувшись ладонью до моих щек. И они запылали еще сильнее. Его руки такие прохладные. И такие приятные. Мне сразу вспомнился тот момент, когда он взял меня за руку в отделении, или где я тогда была, чтобы унять мою дрожь. Я невольно прокручиваю в голове то, что тогда было, иногда при этом улыбаясь. ― Ну, сколько градусов в этом напитке? У тебя они тоже покраснели. ― От сорока до пятидесяти градусов, — незнакомый голос раздался над моим ухом, и я развернулась, увидев перед собой девушку чуть старше нас. Ее большие зеленые глаза уставились на меня, на губах легкая улыбка. — иногда бывает больше семидесяти, но в твоем случае здесь максимум пятьдесят пять, — она провела рукой по своим длинным каштановым волосам, после чего продолжила. — я со своим другом наблюдаю за вами с того момента, как вы зашли сюда. Ваши наручники так и притягивают взгляд. Только сейчас я заметила, что с ней рядом стоит парень, который с такой же улыбкой смотрел то на меня, то на Женю. Я вопросительно перевела взгляд на Доброва, мол, что им от нас нужно. Но он на меня даже не посмотрел, его глаза были устремлены на наших новых собеседников. ― О, наручники, — сказал он. — эти тупые штуки притягивают взгляд абсолютно всех. Только вы первые, кто к нам подошел. Парень и девушки сели на стулья рядом с нами. И что они этим хотят сказать? Им что-то от нас нужно? Эти двое совершенно мне не внушают какого-либо доверия. И заводить знакомства в барах — не самая лучшая идея. Вдруг они наркоманы или их навещает белочка? ― Мне, пожалуйста, дайкири, — сделала заказ девушка. — я Олеся. А это — Макс. ― Я Женя, а это — Диана, — произнес Женя, даже не дав мне назвать своего имени. Даже здесь он делает все за меня… ― С каких пор по нашему городу разгуливают подростки, чьи руки скованны наручниками? — подал голос Макс, и я стремительно перевела взгляд на него. Должна заметить, что этот бар — почти пустой. Ну, конечно, на дворе утро, нормальные люди будут заниматься своими делами. Ладно мы с Женей, это не считается, но эти двое? Алкоголики, ну точно — алкоголики! ― Нас поймала полиция, ну, а мы, решив, что тухнуть всю ночь в обезьяннике — не выбор, выпрыгнули из окна. ― Ты выпрыгнул, — заметила я. —, а я всего лишь последовала за тобой, ведь выбора у меня не было. ― Ох, повезло же мне с этой занудой, однако, — саркастически произнес Добров. Я опустила взгляд, желая оказаться дома в своей кровати или взять книгу в руки, забыв обо всем и погрузиться в прекрасную атмосферу. Я бы отдала сейчас все, чтобы просто оказаться дома в кругу своих родителей и рассказать им об этой сумасшедшей истории. Но вместо этого я сижу в баре и выслушиваю то, что меня считают заядлой занудой. И этого парня мне нужно будет терпеть три дня. ― Эй, да не такая она уж и зануда, раз выхлебала стакан виски, — сказала Олеся, понимающе посмотрев на меня. ― Если бы не я — она бы алкоголь и в рот не взяла, — Женя, как обычно, пытался выделить себя из толпы, показать, что он такой крутой из себя, и если бы не присутствие людей, я бы наградила его лицо хорошими такими пощечинами. ― Ты гордишься, что спаиваешь девушку? — Макс усмехнулся. Я уставилась на него, а он, перехватив мой взгляд, подмигнул мне. ― Я горжусь, что даю ей попробовать в жизни что-то новое помимо учебы и неинтересных книг. ― Ты их просто не читал, поэтому не можешь утверждать, интересные они или нет, — я обиженно опустила взгляд. ― Ладно, — сдался Женя, поднимая руки. Моя рука, конечно же, поднялась вслед за ними. — сдаюсь. Олеся, наконец, получив свой дайкири, начала постепенно выпивать содержимое. Я смотрела на них и думала, почему они к нам подошли. Хотя, если бы я увидела подростков в баре с наручниками на руках, то, сама же, несомненно, заинтересовалась бы. Но подойти я не смогла бы. Смелости у меня — как мозгов у Жени. ― Вы ищете приключений на свой зад, как мы с Максом, — Олеся положила бокал на барную стойку, сложив руки на коленях. Я посмотрела на нее, пытаясь просканировать то, что она сказала. Простите, но приключений на зад ищет только Женя, а я лишь — соучастница, которая даже не хочет ею быть. — поэтому мы к вам и подошли. Я видела, что Женя воодушевился. Хотя бы потому, что он начал дергать рукой, отчего звон наручников опять резал мне уши. А вот я не воодушевилась. Внутри меня появилось странное сомнение, и неприязнь к этим людям, которая непонятно чем была вызвана, увеличилась. ― Что вы имеете в виду? — спросил Добров. ― Мы с Олесей колесим по стране, по пути заезжая в самые разные бары, клубы, посещая самые людные и громкие места. Нам нравится сравнивать, например, бар, в котором мы были сегодня и в котором мы будем завтра. Все они такие разные. Разный дизайн. Разные столы. Разные, но удобные стулья. Разная музыка. Все такое разное, но приятное по душе, — Макс начал двигать руками, вырисовывая какие-то рисунки. — не хотите присоединиться к нашей скромной компании? В нашей машине мест хватит. Я издала смешок, показывая, как безумно это предложение. Мы? Колесить по стране? С едва знакомыми людьми? Да их даже знакомыми назвать нельзя. Все, что мы о них знаем — это их имена. Какие же они наивные, если думают, что мы согласимся. ― Мы согласны, — заявил Женя, отчего я чуть не подавилась своей же слюной. ― Что? — во рту пересохло, и мой голос был похож на звук, который издавал умирающий. — Женя, через три дня, три чертовых дня, приедет твой Леха и поможет избавиться нам от этих гребаных наручников. Три дня — это не три недели. Ты предлагаешь уехать из города, даже не имея представления, когда мы вернемся? Женя смотрит на меня. На его лице изображен скучающий вид. Я понимала, что он не изменит свое решение. Я понимала, что если он захотел так — то так и будет. Я просто пытаюсь предпринять жалкие попытки, надеясь, что в один прекрасный миг внутри него что-то переключится, и он согласится со мной. ― И после этого вы утверждаете, что она не зануда? — обратился к ним Добров. ― Не ломайся, — сказала мне Олеся, положив свою руку на мою. — мы не какие-то там убийцы, мы обычные подростки, ну, правда, немного постарше, но это не имеет значения. Мы такие же, как и вы — не хотим жить скучной жизнью и каждый свой день делаем более насыщенным. Присоединяйтесь к нам. И если через три дня вы обязаны быть здесь, то даем вам слово, что привезем вас целыми и сохранными. Ну, а если через три дня вам не обязательно здесь быть, то для вас же лучше. Получите гораздо больше впечатлений и приятных воспоминаний. Они меня не убедили. Но Женя, естественно, вместо меня, сказал сто раз да. А это значит, что мое мнение мало кого интересует. Как всегда. Добров опять ищет на наши жопы приключений. И опять, я уверена, опять мы вляпаемся в неприятности. По чьей вине? По его.