Гонщик

— Дальше. В первый же год — чемпион младшей серии; ещё через пару лет — переходит в G.P. класс. И пошло поехало. К 14 годам он был самым молодым участником взрослого чемпионата страны. Титул чемпиона в первый же год. Его тогда уже заметили представители команд формулы Renault. Приглашения на тесты. А потом… — Харви опустил глаза и показался Торбу неестественно для него потерянным. — Он тогда выступал в Ф-200… Ганс Штейнер… хозяин команды Scandy Stek взял его. 20 круг гонки. Машина была на удивление послушна. В этом повороте Тарсо вовремя ушёл на внутреннюю траекторию и опередил замешкавшегося соперника. На выходе из поворота справа от его машины засвистели тормоза, Тарсо успел только развернуть голову, как по корпусу со страшной силой ударил задник чьей-то Лолы. Тарсо тут же вынесло на гравий. Ещё не поняв, что произошло, он хотел, было выскочить и набросится на пилота злосчастной Лолы, но, дёрнувшись вверх, испытал острую боль в обеих ногах. Тарсо вскрикнул и рухнул в кокпит. — Всё произошло очень быстро. Транхельм «обрубил» задний спойлер Чангу за поворот до этого. Тот уже не смог вписаться в следующий вираж, пролетел со страшной скоростью по траве, его Лолу развернуло, она вылетела прямо на траекторию на выходе из поворота и протаранила Scandy Тарсо. Удар пришёлся как раз в переднюю часть, по ногам парня. У него был болевой шок. Без сознания на вертолёте доставлен в больницу. Операция длилась часов 20. Потом полгода в инвалидной коляске. После этого не то, что о формуле Renault, о той же Ф-200 речи не шло. Кто может знать, что он чувствовал там, в больнице. Только он сам. Но об этом он не расскажет никому. — Медсестра! Он очнулся… Это я слышал ещё сквозь пелену тумана. Белый свет резал глаза. Потолок, стены — всё вокруг было таким белым. Через несколько мгновений надо мной склонилась медсестра. Она взглянула на приборы позади, затем на меня, мило улыбнулась и убежала. А затем прямо перед собой я увидел глаза матери. Счастливые глаза. — Когда на следующий день врач сообщил ему о том, что он не сможет ходить, парень чуть с ума не сошёл. Он не хотел в это верить. Просто не мог. Закрывал глаза, кричал о том, что это только сон. Может, это и был для него кошмарный сон. Самый ужасный из всех возможных. Дэн и Диана делали всё, чтобы поднять его на ноги. Но как можно помочь тому, кто уже не хочет жить… — Хватит, отец! Остановись! Это ни к чему не приведёт. Ты хочешь, чтобы я начал ходить, а я хочу — ездить. Хочу водить! Ты хочешь, чтобы я стал пешеходом?! …Не мечтай! Я не стану так жить! Я — гонщик! Я…я… Затем парень закрывался у себя в комнате и часами, днями и даже неделями просиживал там. Он не мог видеть уставшие глаза отца. Боялся надежд, которые ещё оставались в них, потому, что его собственные уже погасли. Не хотел мучить его, но по-другому не мог… Да и сюда то по началу его привели только из прихоти, как тогда казалось, обречённого человека. Мы с его отцом просто хотели поднять парня на ноги. Увлечь хоть чем-то. Внушить, что этот мир стоит того, чтобы жить. А Диана… она смирилась с тем, что это необходимо… Он систематически появлялся здесь, тренировался. И знаешь, в его глазах вновь появился блеск. Да-да. Надежда, вера в себя.… Когда он выиграл первую после возвращения гонку, никто и не удивился. Что особенного: такой бугай обыграл свору мальчишек. И только мы с Дэном понимали: он возродился.