***
Запах ароматных гренок наполнял кухню. Том готовил завтрак и со стороны выглядел самой невозмутимостью, что, естественно, было не так. Он был раздражен и зол, но, как мог, сдерживал рвущиеся на свободу эмоции. Почувствовав, как тупая боль постепенно концентрируется у висков и медленно перетекает к области лба, брюнет заставил себя успокоиться. Если не абстрагироваться, не отвлечься, сбросив нервное напряжение, головная боль наберет обороты и останется надолго. А этого никак нельзя допустить. У него есть всего пара таблеток и снотворное, тщательно спрятанное от Билла. Больше ничего нет. Нужно терпеть, оставив обезболивающие на самый крайний случай. Сварив ароматный кофе, Том начал завтракать. Он почти полностью погрузился в мысли, когда бесшумной тенью Билл скользнул в кухню. Блондин тихо сел за стол напротив Тома. Его слегка потряхивало. Спокойствие и игнор Нойманна бесили невероятно, однако он нашел в себе силы унять приступ злости. — Не делай вид, что меня тут нет, — сказал Билл тихо. — Кофе хочешь? — Нет. — Не хочешь — не надо. — Том… — Что? — Нойманн всё так же пытался не смотреть в сторону собеседника. Создавалось впечатление, что содержимое полупустой чашки волнует его больше всего на свете. — Как далеко до города? — Далеко. — Насколько? — Настолько, что не дойдешь. Утонешь в снегу и замёрзнешь. Оставь эту мысль. — Наплевать. Я хочу уйти. — Послушай, Билл, — Том отставил чашку в сторону и потер переносицу; в жесте его угадывалась сильная усталость. — То, как тебе хочется уйти — понятно. Мне тоже мало приятного находиться с тобой в одном доме в такой обстановке. Я хотел помочь и попытался, но, вижу, помощь не нужна. Я всего лишь сдержал обещание. Нашел ключ и забрал тебя, как ты когда-то просил. Теперь решать тебе, как поступить дальше, и как использовать этот шанс. — Если тебе всё равно, тогда, — Билл сделал глубокий вдох, — тогда какая уже разница? Отдай мне… — Нет! Давай не начинать снова. Итог будет один. Серьезно, Билл, иди лучше умойся, приведи себя в порядок. Посмотри в зеркало. Ты похож на чудовище и воняешь. Неужели тебе настолько на себя наплевать? — Ты и не представляешь, насколько, — хрипло ответил Билл. Окинув взглядом хмурого озлобленного парня, Том ясно увидел: этот человек потерян даже для самого себя.***
В хмуром молчании прошел день. Том делал хорошую мину при плохой игре, создавая иллюзию нормальности и обыденности. Билл, в свою очередь, нервничал все сильнее. В его личном мирке царил хаос, безысходность и отчаяние. Место, в котором он находился, вызывало отвращение. Нойманн раздражал и, как бы это ни было абсурдно и ужасно, блондин ловил себя на мысли о том, как ему хочется обратно. Домой, в привычную среду, где в пьяном угаре правил Чужак, заставляя Билла смириться, принять и привыкнуть к устоявшейся, грязной, развратной и продажной жизни. Он снова злился на себя. За чувство стыда, за то, что опустил руки, за бессилие противостоять Чужаку, который упорно тянул назад. Он был пленником своей ограниченной свободы. Странно, но именно так. Другого описания, лучше характеризующего жизнь до появления Тома, не подобрать. Перед тем, как уйти спать, Нойманн, как показалось Биллу, пренебрежительно бросил ему чистую сменную одежду и полотенце. — Приведи себя в порядок. — Сам разберусь, — Билл провел рукой по спутанным волосам и отвернулся. Он сделает то, что сказал Том. И не только. В голове Билла созрел абсурдный план, в успехе которого он был уверен.***
Том чувствовал, как теплая ладонь Эцеля касается его спины, мягко заставляя прогнуться в пояснице. Он весь подался навстречу, закрыв глаза от предвкушения наслаждения, и закусив губу от очередного чувства стыда. Наверное, находясь в неопределенности этих новых отношений, он так и будет испытывать парадоксальные эмоции. Вернётся ли Нойманн к Эцелю или посчитает нужным забыть то, что произошло между ними? Забыть, как продал себя за помощь и услугу, кои оказал ему Эцель. Но это было приятно. Нельзя отрицать. Так же приятно, как сейчас, когда нежная ладонь касалась его плеча. Стоп! Том распахнул глаза, моментально вынырнув из крепких объятий сна. — Что ты делаешь?! — он с силой пихнул склонившегося над ним Билла. — Ничего, — ответил тот, снова попытавшись дотронуться до Нойманна. — Не прикасайся ко мне! — Том отстранился и комично подтянул одеяло к подбородку. Билл улыбнулся, и во мраке улыбка показалась зловещей: — Я всего-лишь хотел поблагодарить… — Не таким же образом. — Том, — Билл потянул одеяло на себя, — не бойся. Будет очень хорошо. Обещаю. — Уходи. Том ударил его по руке, пресекая новую попытку забрать одеяло. В ярком свете луны, пробирающегося сквозь неплотно закрытые жалюзи, он четко видел очертания Билла. От парня приятно пахло свежестью и чистотой, а волосы были аккуратно зачесаны набок, что очень ему шло. — Ты не знаешь, от чего отказываешься. — И знать не хочу, — Том потянулся к настольной лампе. Он хотел включить свет, посмотреть в глаза наглецу, а затем выставить его вон. — Не нужно, — опережая Нойманна, теперь уже Билл ударил по руке. — Успокойся. С проворностью юркой змейки Билл поймал момент и, нырнув под одеяло, прильнул к Тому, прижимаясь обнаженным торсом к горячей широкой груди. — Билл, отстань, прекрати, — брюнет пытался высвободиться из вынужденных объятий, но как только получалось отстраниться, Билл снова и снова льнул к Нойманну, напоминая кота, которого никак не получается выгнать с колен. — Хватит. Серьезно. Хватит… Билл, я начинаю злиться, — Том сам не заметил, как перешел на шепот. Их возня на кровати продолжалась еще какое-то время, пока Том не заметил, что просит оставить его в покое уже не так уверенно. Шептание сбилось, стоило лишь ощутить на своей шее поцелуй. Мягкие горячие губы спускались ниже, туда, где ласковые руки уже дарили приятные ощущения, обнажив его плоть. Настойчивость Билла быстро ломала сопротивление. И в тот момент, когда губы его едва коснулись члена парня, он спросил: — А теперь? Ты хочешь? — Да… — Том весь подался вперед, стыдясь проявленной слабости, чувствуя себя рабом собственных желаний. — Мне продолжать? — язык Билла коснулся головки члена; мягкие губы нежно сомкнулись, окутывая возбужденную плоть влажным теплом. — Продолжай… — с придыханием ответил Том. Он закрыл глаза от удовольствия и откинулся на подушку. Ладони сжимались в кулаки, комкая простынь. Брюнет ловил наслаждение по крупицам, по каплям. В этот момент, впервые за долгое время, он позволил себе расслабиться, забыв о постоянном и таком привычном напряжении. — Тебе нравится? — Билл остановился, специально испытывая разгоряченного парня. Его ладони мягко поглаживали бедра Нойманна, ясно давая понять, что сладкая пытка ещё не окончена. — Да. Почему ты… перестал? — слова давались Тому тяжело. — Я тоже кое-что хочу, — ладонь Билла снова легла на его член. Блондин слегка сжал пальцы, заставляя почувствовать нечто среднее между приятными касаниями, и касаниями, приносящими боль. — Что? — вздох сорвался с губ, когда проворные пальчики, влажные от смазки, заскользили снизу вверх, совершая обратно-поступательные движения. — Ты отдашь то, что спрятал от меня. — Нет. — Хорошо подумал? — не дожидаясь ответа, Билл продолжил начатое, но, почувствовав, насколько близок Нойманн к финалу, снова остановился. — Издеваешься? — Том тяжело дышал. Билл пошло провёл языком по мокрым губам и усмехнулся. — Хорошо. Я отдам то, что ты просишь… — Том сдался, теряя остатки самообладания. Всё, чего ему хотелось на данный момент — чтобы Билл довёл дело до конца. «Бой» был проигран. В то мгновение, когда Нойманн излился в рот парня тёплой струёй спермы, он ощутил отвратное чувство равнодушия. Он понял, насколько бессмысленны были его действия в целом. Понял простую истину: Билл тот, кем является, и вряд ли что-то его уже изменит. Всё, что сделал Том, оказалось ошибкой.