Как я тут, черт возьми, оказался?

      — Цини? — раздался голос откуда-то сзади, и из-за дерева вышла полноватая немолодая женщина. По её внешнему виду нельзя было сказать, что она старая, но волосы уже были покрыты серебром седины. Женщина была облачена в белое простое платье с кружевом на подоле и рукавах. Волосы заплетены в косу. Добрые голубые глаза так и притягивали мой взгляд к её лицу. Это первый человек, встретившийся мне тут, и который выглядит относительно пожилым. Не считая того мужчину, который лечил моё лицо: его пряди тоже были тронуты сединой.       — Нет… — хмуро прошептал я. Настроение до сих пор было ниже плинтуса — взбесился на всех и ушёл в сад, где прекрасные деревья и душистые цветы. Сорвав какой-то плод, нашел скамейку и попробовал фрукт. Он имел довольно приятный аромат, а на вкус был похож на нечто схожее с бананом. На белую кованную скамейку я забрался с ногами и продолжал обижаться на весь мир, но только в обнимку с едой.       — Ах, точно. Ты не мой сын, — стоп. Это мама наставника? — Кто же ты?       — Меня зовут Давид, ну или Авид. Цинииль мой наставник, — отозвался я.       — Неужели аффи? Очень рада знакомству, Давид! Меня зовут Толлерэ. Ты чего тут один? Можно присесть рядом? — она дружелюбно улыбнулась.       — Да, конечно, присаживайтесь, — я пододвинулся. — Да не знаю, чего один. Почему-то сегодня у меня не очень хорошее расположение духа.       — Какое странное выражение! — она села рядом и хихикнула. — А где мой сын с мужьями?       — У себя наверное, — рассеянно откликнулся я.       — Хорошо. А что же ты ешь?       — Да вот сорвал что-то с дерева. Будете?       — Буду! — по-детски улыбнулась она и откусила кусок фрукта прямо из моих рук. — Ммм, — облизнулась Толлерэ. — У Цина всегда франнкулы замечательные были! Очень-очень вкусно!       — На банан похож, только тот синий и овальный, хотя сначала даже подумал, что это слива.       — Ба-ба, что?       — Бабанан! Ой! — я рассмеялся. — Запутали меня! Банан! Фрукт такой на Земле растёт, только длинный и желтый, а на вкус они очень похожи.       — Земли? — Толлерэ сорвала себе ещё один плод. — Что это?       — Это мир, из которого я прибыл сюда. Мне часто снится дом, моя мама и родственники. Очень скучаю по всем ним… — понуро опустил голову себе на колени.       — Так ты из другого мира? Кстати, знаешь, ты очень похож на моего сына. Тебе тут не нравится? — женщина погладила меня по голове, успокаивая.       — Не то, чтобы мне не нравится, даже очень нравится, — тяжело выдохнул я, вспоминая минувшие шестнадцать дней. — Просто всё очень быстро и запутанно. Хотя я ещё ребенок по вашим меркам, поэтому не удивительно, что многого не понимаю. Но я скучаю по своим родителям, странно, но даже соскучился по своей мелкой сестре: мне не хватает её занудства.       — Ты хочешь обратно?       — Скорее всего, нет, хотя мне трудно определиться… Но знаю точно: я бы всё отдал, чтобы снова увидеть глаза моих родителей, услышать их голоса.       — Вот бы и мой сын по мне так же скучал, — грустно усмехнулась Толлерэ. — Вообще, мы с мужем виноваты в этом. После одного случая он нас даже видеть не хочет. А что за дрянной у него характер! Вот видишь это все?       — Да.       — А лет двадцать назад тут были руины после того, как умер Ави­тори­цан­то. После, через полгода тут все реконструировали, но Цинииль… Святая Сестрица! Чего он тут только не творил! Мы думали, что он совсем с головой не дружит. Злой, как разбуянившийся дракон! Изо дня в день загонял себя. Винил. Он себе этого никогда не простит. Да нам нужна была помощь Сестрицы в эти годы, а она уснула. Скоро будет двадцать один год со смерти Ави­тори­цан­то.       — А мне скоро двадцать один исполниться. Через… — я посчитал на пальцах. — Шесть… Да, через шесть дней.       Глаза Толлерэ расширились. Она оглядела меня с макушки до пят, повздыхала. Посмотрела на мою шею, громко вздохнула. Хотела что-то громко произнести, но тут появился Цинииль. Осмотрев свою мать, цыкнул. Устало потер глаза:       — Ты чего тут забыла? — хрипло выдал наставник.       — Прилетела проведать, — улыбнулась она.       — Твои старые крылья еще не износились? Жаль, очень жаль! — иронично выдал он. — Руки от моего ученика убрала!       — Не злись, птенчик мой! Ты в курсе… — она сразу же перестала говорить, и я понял почему. В глазах Цинииля заиграли синие молнии. Даже мне стало страшно. Интересно, я тоже так могу? Выглядит, ммм, впечатляюще, можно и так сказать.       — Руки! — она сразу же отпустила меня. — Удачно оставаться! Авид, пойдем, начнем наш второй урок.       И понеслось-поехало!       На шесть дней я выбыл из реального мира. Мужья мои видели меня только перед сном, когда я уставший, измотанный и потный шел в ванную, а после выходил и сил хватало на сонные чмоки и чтобы упасть в кровать.       Мы изучали остров. Он огромен! Мне рассказывали столько всего, что голова гудела, но «варила» поток информации. Взобравшись на какой-то холм недалеко от пляжа, я увидел могилу. Это…? Множество цветов, он тут каждый день? Все так аккуратно. Высокий памятник, из какого-то белого камня. Заметив мой любопытный взгляд, наставник сразу же отвел меня в другую сторону что-то непонятное бубня себе под нос.       Мне кажется, что мы обошли все закоулки на острове. Меня даже попытались затащить в море, но я был против настолько, что охрип. Орал как-будто режут. А вот встречу с пауками по пол метра я пытаюсь забыть. Перепугался я тогда не на шутку. Как только увидел — онемел. А Цинииль с ними как с котятами. Чуть ли не целовал. А когда эти монстры подползли ко мне, и один из них коснулся моей ноги, я завопил так, что даже Кай с Леем на другой стороне острова услышали.       Пробежал я тогда без остановки не хилое расстояние. При этом крича, матерясь, проклиная все и вся. Наставник еле меня поймал, при этом, вставил мне не хилых люлей. Не, ну за что?! Я же не виноват, что этих бабаек боюсь! Они с множеством лапок, противных глазок и этими жесткими ресничками. Наставнику не совсем понятно было почему я так сильно их боюсь, но он забил наверное на это.       Еще одно, чем я могу гордиться, так это то, что я научился видеть ветер. Да-да-да! Это маленькие пылинки, которые невозможно увидеть обычным глазом. Их множество, они образуют поток ветра и показывают, куда дует ветер. Теперь я смотрю на мир совершенно иными глазами! Больше таки ничего удивительного не было, поэтому под конец тяжелых пяти дней, Цинииль дал мне шестой день отдыху, как никак моё день рождение! ***       Утром я проснулся в весьма отличном настроении! Готовый опять любить этот мир. Сегодня мой двадцать первый день рождения, а как был дурнем так и остался им. Так, а чего это товарищи лежат, сопят в подушку, а не целуют именинника в обе щеки?! Непорядок! Сел сверху на Лея и пытался разбудить его взглядом. Что же еще делать, когда проснулся раньше мужей? И видимо, это на него действует, раз он начал морщить носик и щуриться.       — До-о-о-оброе утро! — протянул я над ухом и чмокнул в щеку.       — Доброе, — меня тоже звонко чмокнули в щеку.       — Лей, а ты помнишь, что сегодня за день?       — Какой день? — минута недоумения. — Так что же сегодня за день, а? Расскажи мне, радость моя! — в душе холодело, а улыбка слетела с лица. — Так у тебя же сегодня нет занятий! Вот так праздник!       — Ясно, — холодно процедил я, слез и начал одеваться. Я им про день рождения за четыре дня до него напоминать начал! А он! А они! Р-р-р! Оделся и открыл дверь:       — Ты куда? — Лей, обеспокоенный моим поведением, одел халат и хотел было уже идти за мной, но я захлопнул перед ним дверь.       Так, где же мой наставник? Хлопнула главная дверь, пойду-ка туда. Быстренько спустился вниз. Там были все кроме Цинииля. В черной траурной одежде. Ой… На всех и лица не было.       — Авид? Что случилось? — спросил Татлас.       — Да… Я Цинииля искал… — стыдно даже стало, забыл, что для него этот день полон горя, впрочем как и другие. Крант на меня злобно глянул и ушел наверх.       — Ты на него не злись только, — приобняла меня Толлерэ. — Это и его сын был. Вот он и зол. Ты, конечно, можешь пойти к Цину, он на могиле своего сына.       — Хорошо, я знаю где она.       — А, Авид! Поздравляю! — Лис­трон обнял меня.       — Да не, не стоит, — я смущенно улыбнулся. Даже они помнят, а тот! Ррр! Змея склерозная!       — И я поздравляю! — пожал мою руку Татлас.       — И я! — Толлерэ чмокнула меня в щеку.       — Спасибо большое… — мд-а, как же мне неудобно теперь! У них горе, а у меня праздник… — Ладно, пойду к наставнику.       Хорошо, что оделся под настроение. Все темное. Так, до того холма идти совсем не далеко. За минут десять я управился постоянно оглядываясь по сторонам, а что? Эти пауки меня наверное преследовать будут. Наконец-то! Я быстренько спустился вниз. Не забыв по дороге цветов нарвать даже, поэтому у меня получился довольно большой букет. Цинииль сидел на земле и смотрел в белый памятник. По щекам одна за одной текли слезы. Все беззвучно.       — Соболезную… — положил цветы к другим.       — М? А, Авид. Спасибо, — он быстро вытер слезы. Я сел рядом с ним. Минуты тишины тянулись так болезненно и медленно, а наставник уткнулся мне в плечо тихо плача. Странные чувства. Кажется, что внутри того маленького гробика, что под землей никогда не лежал ребенок. Что его там никогда не было. Он все двадцать один год был пустой.       — Чего плачем? — раздался женский голос. Мы ойкнули и одновременно вздрогнули.       — Сестрица? — Цинииль повернул голову.       — Ты! — я охринел. Эта же та! Которая от холода меня спасла! Так она действительно богиня?! Йпрст…       — Циня! Ты чего плачешь? — она провела рукой по его щекам и от слез вообще ничего не осталось даже красноты, которая была до этого.       — Как-будто ты не знаешь! — зло рыкнул он.       — Так у твоего сына день рождение! Чего же ты не радуешься?       — Его нет! Он мертв, Сестра!       — Нет, — от её холодного тона, внутри все сжалось не только у меня, но и Цинииль вздрогнул.       — Что значит «нет»? — отойдя от шока, спросил наставник.       — То и значит, твой сын жив и здоров. Ты даже его забыл с днем рождения поздравить!       — Ты про что?!       — Давид, сколько тебе сегодня исполнилось?       — Двадцать один…       — Вот! Цинииль! Поздравляй своего Ави­тори­цан­то с его двадцать первым днем рождения! — торжественно проговорила Сестрица.       — ЧТО?! — шокировано произнесли мы с наставников в один голос.