Славные рогалики

      Я люблю просыпаться от запаха свежих рогаликов. Или от маминого голоса. Или от джаза. Или от щебетания птичек. Есть много вещей от которых хочется просыпаться.       Но крик Майкла Уэя в этот список не входит. Особенно, когда этот придурок наваливается на меня сверху и начинает говорить, что будет свидетелем на нашей с Джерардом свадьбе.       Блять. Джерард.       О том, что творилось вчера в моей голове, я говорить не хочу. Хотя бы потому, что сам в этом не разобрался. Для того, чтобы делать какие-то выводы, надо хоть что-нибудь да понимать, а я не понимаю. И мне ужасно не нравится это подвешенное состояние, а сказать я об этом, пожалуй, никому не могу. Не к школьному психологу же ради этого идти.       Я помню, меня как-то к ней послали, в итоге я почувствовал себя самым больным в мире человеком.       Так вот, на мне лежал Майки, а еще между моим и его телом лежала рука Джерарда, что до жути меня смущало. Стараясь не думать обо всех странностях, которые сейчас происходили в моей душе, я обматерил младшего Уэя с ног до головы, тот слез и сдернул меня с кровати с совершенно невозмутимым видом. — В школу, — фыркнул Джи, вставая и потягиваясь, как кот. — А ты, чудище? — приподнял бровь младшенький, садясь на кровать в позе лотоса и глядя на меня и Джерарда так, будто сам давно достиг нирваны. — А я не чудише, — брюнет презрительно оглядел брата, Застегивая белую рубашку. Я отвел взгляд, потому что реакция моего мозга на данную картину не радовала. Уэй, видимо, это все заметил, потому что я услышал самодовольную усмешку. Меня общение с братьями до добра не доведет. Если бы моя матушка обращала чуть больше внимания на мое воспитание, мне бы давно запретили приближаться к Майки ближе, чем на милю. — А кто ты? — меланходично спросил Майкос, не собираясь подниматься с кровати. — Дива, — Джерард по-девичьи отставил ногу и свысока посмотрел на нас, смахивая волосы тыльной стороной ладони, — Парни тоже бывают дивами.       Он закатил глаза, всем своим видом показывая, что мы ничего не понимаем в его тонкой душе, что мы быдло и вообще не достойны дышать одним воздухом. Я усмехнулся и начал одеваться. Сегодняшний день, наверное, должен быть лучше других, но это уж слишком утопично — прожить целый день без тычков, пинков и всего прочего. Да, пожалуй, это невозможно. Не в этой школе и не в моем положении. Естественно, будь я каким-нибудь Саймоном из футбольной команды, мой день мог бы и пройти без издевательств, но увы. Я всего лишь Фрэнк Айеро, который из толпы выделяется только татуировками, колечком в нижней губе да маленьким ростом. И про рост, кстати, чертовски важно, потому что эти придурки частенько издевались надо мной именно из-за роста. Даже в том злополучном послании на шкафу не забыли сказать, что я карликовый.       Люблю заниматься самокопанием. Наверное, это дерьмово, но это так. Репутация — это то, что другие знают о тебе. А честь — это то, что ты знаешь о себе сам. Трение возникает, когда они разнятся. Нет ничего хуже, чем стоять с осколками чести у ног, когда общественное мнение носит тебя на руках. Вот это действительно разъедает душу.       Из задумчивости меня вытянул Майки, который напомнил, что вообще-то надо бежать в школу.

***

      Утро добрым не бывает. Особенно, когда поверх старой надписи на шкафчике сияет другая. «Фрэнк Айеро — педик». И не фиолетовым. Я почти уверен, что это сделал кто-то из нашей школы. Не то чтобы меня это сильно заботило, просто запихнув желание взорвать школу куда подальше, я закатил глаза и ударил кулаком по дверце. — Ты что-то собираешься с этим делать? — поморщился Майкос, внимательно разглядывая буквы поверх очков. — А что делать? — глупо вздернув брови, спросил я, потому что все утро я чувствовал вместо мозга кашу с изюмом, — Стирать я не буду, нижняя сотрется, а жаловаться на кого-то не хочу, — вздохнул я.       Я оглядел снующих туда-сюда учеников. Обычное утро в школе. Однако, созерцая этот пейзаж, я через некоторое время вот о чем подумал. Люди выглядят счастливыми, каждый по-своему. Я не знаю, счастливы ли они на самом деле или просто выглядят такими. В любом случае, посреди славного полдня в конце сентября люди казались счастливыми, и мне было грустно как никогда. Казалось, я один не вписываюсь в этот пейзаж. Даже Майки со своим вечным пофигизмом отлично вписывался в эту тусовку. А я — любящий страдать панк, был просто лишним.       А может, я просто люблю страдать. Даже знать ответ не хочу.       Первый урок был у мисс Баллато, которая у меня, в общем, не вызывала эмоций. Да, она нравилась большинству моих одноклассников, но я просто терпеть не мог химию, поэтому к Баллато был достаточно равнодушен. Подойдя к кабинету, я увидел, как мечтательно-счастливая учительница чмокнула Джерарда в щеку и влетела в кабинет парой секунд позже меня. При виде этой, наверное, трогательной картины, мне хотелось поморщиться, но вместо этого я поприветствовал химичку и вновь ужаснулся тому, что происходило в моем воспаленном мозгу. Со стороны Майки донеслось недовольное бормотание на тему того, какой у него шустрый братец. Такая реакция вызвала у меня усмешку, а еще помогла отвлечься от всего. Все-таки хорошо, что рядом был Майкос.       Учительница с широкой улыбкой поздаровалась с нами, а я заметил, что, наверное, она в первый раз выглядит такой счастливый. И следовало бы порадоваться за нее, потому что учительницей она была довольно неплохой. И я правда-правда хотел за нее порадоваться, но просто не получалось. И хрен знает, с чего так. Всяческие чувство к старшему брату моего друга я отметал, потому что не могли они появиться за один день, каким бы распрекрасным ни был Джи. А еще я был натуралом, это важно.       Я с натянутой улыбкой, хотя я и пытался выглядеть непринужденно, рассказал какой-то параграф, о сути которого не имел ни малейшего понятия и уселся в кресло. Я не хотел получить еще и пару по химии, и без того в моей жизни было слишком много дерьма. На самом деле, я волновался слишком из-за многих вещей, хотя хотел казаться до жути независимым и так далее. Я не такой сильный человек. И мне далеко не все равно, поймут меня или нет. Есть те, кого я хочу понять и самому быть ими понятым.       В этот список входил только Майки, я не хотел видеть там кого-либо еще. Особенно Джерарда. Потому что этот человек меня пугал, мое отношение к нему меня пугало. Тьфу!       Как только прозвенел звонок, я с удивлением обнаружил, что следующим уроком должна быть история. — Майки, — я вдруг осознал то, что не давало мне покоя, — Джерард же гей? — Ну да, — непонимающе уставился на меня друг, — А что? — Ничего, кроме того, что я видел висящую на его шее мисс Баллато, — я задумчиво растрепал волосы на затылке, — Ты сейчас просто обязан сказать, что они друзья детства и развеять все мои сомнения. — Эм… — Майкос замялся, все еще удивленно глядя на все вокруг, — Вообще-то нет, извини, но он не знал ее до этого. — Вот сука, я же… — Я поймал на себе хитрый взгляд Уэя и мгновенно исправился, — ему только вчера разрешил быть пидором!