Герои второго плана

Дополнительные жанры: Любовь/Ненависть Время действия: Десятый эпизод Допущения: Главная героиня встретила на пляже Натаниэля и Амбер Первый день сентября едва успел перевалить за середину, а из огромного здания школы уже торопливо выходили последние запоздалые ученики. Ясный солнечный свет золотым кружевом расписал гулкую тишину пустых коридоров, заглянул в окно учительской, не без удивления обнаружив двоих, слишком увлеченных разговором, чтобы обращать на него какое бы то ни было внимание, и сквозь плохо прикрытую дверь просочился наружу. Задумчиво проследив его путь, Пегги шмыгнула веснушчатым носом и трепетно, словно в поисках поддержки, провела ладонью по шершавой поверхности старого микрофона. Лучший репортёр школьной газеты в вечных поисках величайшей сенсации впервые думала о том, что, возможно, есть вещи, которые она не хотела бы знать. Но знала.

***

Весь следующий день Натаниэля был посвящён работе. Начало осени в школе вообще всегда утопало в океанах официальных бумаг и невыносимой суматохе, однако устроенное директрисой соревнование окончательно поглотило даже намёки на свободное время у всего студенческого совета. И, утопая в кипах важных документов, староста меньше всего на свете хотел видеть её, эту вездесущую занозу, эту всеобщую головную боль, свою личную Немезиду… — Привет, — многообещающе потянул голос из-за приоткрытой двери, в очередной раз доказывая тезис о том, что мысли материальны. Пока Натаниэль прикладывал немалые усилия, чтобы не взвыть от ощущения безысходности, в учительскую вслед за любопытным веснушчатым носом протиснулась и вся его обладательница собственной персоной. — Как прошли каникулы нашего безупречного старосты? Видел кого-то из школы? Есть пикантные подробности? — Умоляю, Пегги, не сейчас! Я очень занят. Нужно успеть подготовить разрешения для учеников и… — Не беспокойся, я отниму у тебя всего пару минут, — воодушевлённо перебила девушка. — Чем быстрее расскажешь, тем быстрее сможешь вернуться к своим важным насущным делам. Порой на звезду школьной газеты находило состояние лихорадочного вдохновения, и тогда она вцеплялась в свою жертву не хуже голодного клеща и разъярённого бульдога вместе взятых. К своему ужасу, юноша осознал, что на этот раз именно ему не повезло столкнуться с веснушчатой бестией в состоянии повышенной работоспособности. Вздохнув со смиренным отчаянием и приняв свою незавидную судьбу, Натаниэль отложил в сторону бумаги, плотно закрыл дверь в учительскую и наконец повернулся навстречу лихорадочно блестящим глазам журналистки. — По правде говоря, Пегги, я понятия не имею, что ты хочешь от меня услышать. Я провёл все каникулы дома. Не думаю, что твоим читателям будет это интересно. — Моим читателям всё интересно, — отрезала девушка, бодро тряхнув своими непослушными кудряшками. — Неужели за все каникулы ты не выбрался на природу хоть на денёк? — Мы с сестрой один раз съездили на пляж, — неопределённо пожал плечами староста. — Никакой сенсации. Синие глаза проницательно прищурились, придавая уверенному, прямому взгляду игривую хитринку. Пегги знала, что она докопается до правды. В конце концов, не даром же она знает всё обо всех в этой проклятой школе. — Удивительно, — вкрадчиво начала будущий светоч журналистики. — Есть еще один человек, который сказал мне, что столкнулся на пляже с Амбер. Можешь себе такое представить? От одной лишь мысли о том дне парня бросило сначала в жар, а потом в холод. Это воспоминание, спрятанное в самом далёком уголке его сердца, было слишком дорогим, слишком личным. Это воспоминание принадлежало только ему одному, и там не было места для незваных чужаков, беспардонно сующих любопытный веснушчатый нос не в своё дело. Натаниэль почувствовал, как в душе закипает горькая, эгоистичная, почти детская обида. — Не понимаю, о чём ты. Я провёл один день на пляже со своей сестрой. А чем она занималась оставшуюся часть каникул — это уже не моя забота. По-хозяйски откинувшись на стуле, Пегги смерила собеседника нечитаемым взглядом, и вдруг заговорила, театрально растягивая гласные, явно пародируя чужие интонации: — Честно говоря, я немного скучала по тебе, Натаниэль, и по нашему дню на пляже… — Ты, — резко перебил её юноша, отводя взгляд и чувствуя, как к щекам приливает краска, — подслушивала? — А чему ты так удивляешься? — вскинула брови журналистка. — Я постоянно это делаю. Стиснутые кулаки побелели от напряжения. В этом жесте смешалось всё: смущение, обида и даже малая толика страха. Страха, что все эти чувства выйдут из-под контроля и вырвутся наружу, сметая всё на своём пути. — И после этого ты пытаешься убедить меня, что никакой сенсации в твоей поездке нет, — уголками губ улыбнулась девушка, задумчиво склоняя голову на плечо. — Должно быть, это было то ещё зрелище: столкновение нашей избалованной принцессы, нашего идеального старосты и нашей тронутой чудачки… — Не смей её так называть! Выплеснувшаяся наружу злоба всё ещё стучала в такт пульса в висках, когда Натаниэль понял, что, кажется, сболтнул лишнего и выдал себя с потрохами. Он резко отвернулся и прорычал сквозь стиснутые зубы: — Вместо того, чтобы задавать одноклассникам глупые вопросы, лучше бы занялась своей учёбой. — Я лучшая студентка в параллели, после вас, конечно, мистер совершенство, — змеёй прошипела Пегги, и староста не сразу осознал, что не ему одному в этом разговоре наступили на больную мозоль. Силясь перевести непонятно с чего сбившееся дыхание, парень украдкой взглянул на свою собеседницу. На её побелевшем лице особенно ярко проступила щедрая россыпь рыжих веснушек, а любопытно вздёрнутый нос по-детски нахмурился. Жемчужина школьной газеты была в ярости. — Ты невыносима, — почти жалобно простонал Натаниэль. — У нас много общего, — ехидно фыркнула девушка. — Например? — Мы трудоголики. Всех себя посвящаем себя любимому делу, не умеем даже отдыхать толком. В том месте, где столкнулись взгляды янтарных и синих глаз, от напряжения, кажется, готовы были заискриться молнии. — Не знаю, как ты, а я прекрасно умею расслабляться. — Раз в неделю, заменяя учебники на детективы? Втянув носом воздух, школьный староста в несколько шагов сократил разделяющее их расстояние до считаных сантиметров. Лицом к лицу, глаза в глаза, готовые уничтожить друг друга одной лишь силой своего взрывоопасного коктейля кипящих чувств. Схватив юношу за галстук, Пегги притянула его к себе и зашипела ему в самые губы: — Да, я знала, что у нашего мистера безупречность тоже есть эмоции. Злишься? В ярости? И что же ты мне сделаешь? — Ты, ты, несносная прилипала, сдвинутая активистка… — Требовать введения вегетарианского меню в столовой — это нормально, ты, невыносимый зануда! — Я просто серьезный человек и мне не очень нравится получать наказания, в отличие от некоторых! — Скучный, правильный размазня и тряпка! — Ветреная, навязчивая, настырная бестия! Ни один из них не мог потом вспомнить, кто же сделал первый шаг, кто первым бросился в пропасть, кто первым подался вперёд. Но в следующий миг все слова уже утонули в яростном, горячем, глубоком, всепоглощающем поцелуе. Он стиснул её талию, то ли утверждая свои права, то ли боясь, что этот миг оборвётся, будто сон. Она зарылась руками в его волосы и прижалась к нему всем телом. Пути назад уже не было. — Как тебе такая сенсация, а?