Путь сокола

      Страна магов, в которой я оказался после месяца перелетов, показалась ослепительной в лучах солнца. Чистые улочки были узки, и на каждом повороте я чувствовал присутствие мага-патрульного под маскировочным заклятьем.       Многие дома украшали цветы. На перекрестках огромные золотые статуи с вечно горящими факелами в руках встречали горожан гордыми и совсем не «заступническими» взглядами.       Мостовая сверкала так, что я даже подумал, будто ее драили с мылом. По обе стороны улицы нарядные изумрудно-зеленые лавки магов и гномов манили прохожих блеском драгоценных камней и приятными запахами любовных эликсиров.       Иногда по глазам била вспышка белого цвета. Это маги появлялись прямо посреди улицы, частенько сбивая прохожих.       Мне маги с первого взгляда показались воплощением безудержной силы. Студенты магических школ и университетов были похожи на выходцев богатых дворянских фамилий. Одежда на них была всегда потрясающе чистой, глаза блестели, на лицах — выражение осознания своей силы. В руках многие несли посохи. Все они были сделаны так диковинно, что я подумал: неужто сила мага зависит от того, как богато украшена эта деревяшка?       У многих более опытных магов я замечал и оружие. Когда совсем рядом со мной прошла магичка с полным колчаном серебряных стрел, я чуть было не шарахнулся назад.       Нюх заложило почти сразу. Никогда не мог похвастаться исключительным обонянием и в то же время, лишившись его, оказался как без рук. Резкие ароматы сушеных трав, доносящиеся из каждой лавки, перебивали все мое восприятие запахов.       "Я ни за что не останусь тут надолго, — решил я тогда. — Мне бы только найти себе оружие по руке и пару защитных амулетов стянуть, и можно улетать."       Но оказалось проще есть расхаживающих по канавам крыс, чем красть оружие у гномов. Только этому народу разрешали торговать в столице магической страны как лучшим мастерам. Я предпринял первую попытку с наступлением темноты. Но не успел даже подойти к прилавку с загадочно мерцающими клинками, как за запястье меня ухватила чья-то жилистая ладонь. — Подворовываем?       Я не стал ждать, когда же гном схватится за секиру, чтобы отрубить вору руки. Схватив первый попавшийся нож, я швырнул его прямиком в раскрытое окно лавки старика-алхимика.       Гном замер. Глядя на то, какими глазами он проводил свой канувший в небытие труд, я даже пожалел низкорослого мастера. Много позже. В тот день я выпорхнул из лавки, как спугнутый воробей.       Я мало что помню о тех месяцах скитаний по городу. Попрошаек тут не любят, а устроиться куда-нибудь работать я не мог, для этого требовалось разрешение верховного мага. Который бы скорее удавился собственным посохом, чем дал оборотню заработать хоть мелкую монету в этом городе.       Когда живешь счастливо, любая помойка кажется любимыми хоромами. Но только ощутив на своих перьях горести безденежья и причастности к расе «проклятых», начинаешь понимать всю подноготную.       За проведенное в Орискате, столице страны магов, время, я возненавидел роскошь и блеск его улиц. Показательный уют был творением золотых рук одиноких мастеров, которым вряд ли хоть мелкую монету дали за труды.       Почет колдунов построен на крови. Когда жителя этой страны спрашивают, какого он народа сын, он обязательно ответит: «Я маг». Даже оборотнические шаманы здесь могут найти приют, а всех остальных в лучшем случае погонят взашей, а в худшем — дадут попробовать на вкус серебряный кол. Словно чудодейский дар снимает с души все грехи и проклятья. Слепая вера в то, что все маги — отмеченные Светлыми богами, надеюсь, когда-нибудь доведет их до беды.       Я жил в городском парке. По ночам ловил летучих мышей и подвальных крыс, а иногда в полете хватал за крылья какую-нибудь неосторожную пичужку. На магов я не нападал, себе дороже. Нет, в своих силах я был уверен, как и всякий молодой оборотень-сокол, которой может в пике полета пробить насквозь деревянную доску. Но мне не нужен был переполох. Жить в городе, где каждый шаг надо взвешивать со скрупулезностью ростовщика, плохо. Но не жить вовсе еще хуже.       В виде птицы скитаться было проще и добывать пропитание — тоже. Помню, как мне приходилось вместе с голубями подбирать хлебные крошки в парке и взлетать, чуть только рядом пройдет человек.       Людей я не боялся. Редкий маг может отличить оборотня от обычной птицы, если тот сам себя не выдаст. Моя осторожность притуплялась с каждым днем, и как-то раз дошло до того, что я позволил какому-то мальчонке лет шести кормить себя с руки.       Этот ребенок приходил в парк каждый день и подкармливал меня, как обычную охотничью птицу. Иногда гладил по перьям или пытался приучить к командам. Конечно, оборотню не пристало якшаться с людскими детьми, но больше занятий у меня не было.       Это был совсем обычный ребенок, похожий на всех сытых и счастливых детей города. Он вечно шатался в какой-то синей мишуре, немного напоминающей мантию. До сих пор для меня загадка, как же я не узнал резные символы на его манжетах. Впрочем, очень скоро таинственные знаки, сулящие беду для любой нечисти, заявили о себе.       Как-то поздно вечером мальчуган пришел не один. Сопровождающий его маг внимательно разглядывал меня.       По знакам на его одежде я понял, кого принесла нелегкая по мою пернатую голову. На мальчонке символы были тусклыми и смотрелись так нелепо, что я не обратил на них внимания. Но вот на старце, его сопровождавшем…       «Хватило же ума сдружиться с внучком Верховного Архимага!» — бесновался я глубоко внутри. И в то же время прилежно и аккуратно склевывал протянутые мне хлебные крошки.       Магу на вид было лет триста. Не знаю, как велика погрешность, но выглядел он именно так. Бороды не было, но пепельные волосы ниспадали до поясницы. Ослепительно-белая мантия с золотым черепом — знаком архиубийцы нечисти — скрывала все его тело. Одна бледная рука опиралась на простой прямой жезл с алым камнем. Вторая была спрятана в рукав мантии. Зачем он пришел? — Можно мне его взять домой, дедушка? — радостно сказал ребенок. Он протянул ко мне руки, и я без стеснения перебрался на его запястье.       Можно, конечно можно. Но я бы не советовал. — Видимо, чья-то потерянная охотничья птица, — глубоким, сильным голосом рассудил колдун, не отвечая прямо на вопрос мальчика.       Хвастуны-маги. Даже в возрасте почтенных седин пытаются пугать врагов зачарованными голосовыми связками. Словно в схватке голос будет убедительнее острых когтей.       Архимаг протянул ко мне руку и потрепал по перьям. Я знал, зачем хитрый старик это делает. Пытается прикосновением вытянуть мои помыслы. Не знаю, как коварные Темные наплели им это, но волшебники свято веруют, что супротив такого заклятья защиты нет. Я же закрыл глаза и позволил птичьему сознанию захватить меня. Мысли разбежались по углам, прячась от нахального проникновения в разум.       Старик убрал руку и сказал: — Если тебе так приглянулся этот сокол, можешь взять его.       Мне нужно было тут же вспорхнуть и улететь вслед за солнцем, прочь из страны магов. Но в голове сама собой появилась мыслишка-искусительница: «Пожить в доме архимага? Какому еще оборотню выпадет такое! Я убью его как-то ночью, перед этим вдоволь насмеявшись. Довольно он снимал головы с нашего брата!»       Позволив взять себя в руки, я сунул голову под крыло и безмятежно уснул.       Не помню первые дни моего пребывания в доме архимага. Я никуда не вылетал из комнаты и только изредка порхал с плеча моего малолетнего «хозяина» в клетку. Мальчишка явно побаивался, что его «ручная птичка», вдохновившись осколком неба за окном, улетит в неведомые дали. Мне же в то время это замкнутое пространство приелось. Я был готов отказаться от забавной идеи прикончить архимага, но тот внезапно пожалел чахнущего в клетке питомца и сам открыл дверцу.       И как бы мне ни хотелось разорвать ему горло, в тот самый миг я впервые задумался о соответствии титула действительности.       Впрочем, эти нелепые мысли не помешали мне рассмотреть весь дом, не беспричинно показавшийся действующим боевым музеем. Кухня была «украшена» ножами, вышедшими из-под молота разных мастеров. На стенах коридора не было свободного места из-за самых разных боевых магических посохов. Рядом с каждым на листе пергамента висел рассказ о его свойствах. Мальчик каждый день читал надписи и к моменту поступления в академию магов должен был стать на одну ступень с магистром. Я тоже внимательно изучал мистическое оружие. Кто знает, какое из них применит против меня архимаг, когда обман откроется?       Не меньше в доме было и холодного оружия. Секиры, копья и мечи были собраны в огромном белом зале. Туда старик приводил своих учеников.       Поначалу я удивлялся. На вид силы архимага хватило бы лишь на то, чтобы донести ложку до рта самостоятельно. Но каждый день при закрытых дверях он выматывал желторотых колдунов до мыла.       Лишь раз я сумел влететь в зал и спрятаться за широким щитом. Попадись я тогда, моя голова уже лежала бы где-то на дне Черных болот. Но, слава Светлым, я остался незамеченным.       Медленно, с грацией истинного Жреца Смерти, архимаг взял со стены один из мечей и описал им смертоносную дугу. Сталь сверкала в лучах солнца. Старик делал едва уловимые движенья, но клинок порхал, подобно охотящемуся соколу, и каждый удар был бы смертельным, будь это настоящий бой.       Глубоким, но холодным, как сталь, голосом, архимаг объяснял очередному ученику, что магия — не то, на чем свет сошелся клином (представьте мое изумление!). Древко посоха может сломаться в самый опасный для хозяина момент. Но верный меч не подведет. Даже ломаясь, он забирает с собой руку, ногу или жизнь врага. — А этот меч достанется тому, кто одолеет меня.       Вместе с молодым магом я перевел взгляд на оружие… И замер. Клинок показался мне даром всех Светлых. Ни одной зазубрины не было на сияющей стали. Эфес казался мягким, как пух. Хотелось положить на него руку, сжать кулак на совершенном оружии и со свистом прорезать воздух. Меч на взгляд был легким, как перо. Невольно я представил, каково будет воспарить с ним над облаками и насколько он будет смертоносен в воздушном бою. Клинок вожделенного меча украшал сложный узор, у самого эфеса сплетающийся в причудливое изображение трех пышных роз.       Мое сознание не дало мне трезво взвесить и оценить все. Я был опьянен желанием разрезать ветер, раскрошить на лету лист дерева, бить без промаха и крушить каждого, кто встанет у меня на пути. Я видел, что меч хочет крови. Он создан для нее. Как и я. И мне хотелось увидеть, как вражеская кровь превратит стальные цветы в ужасающие алые бутоны.       Я хотел заполучить этот клинок.       И в тот момент я даже не вспоминал о том, что совершенно не умею сражаться на мечах.