***
Лили встретила меня и Керри в своем офисе, куда уже подъехали Йен и Питер. Втроем мы сели в лимузин и отправились на премьеру «Кошки и Дракона» где-то в 18:20. Лили сказала, что даже в машине мы должны делать вид, будто вместе. — Фото, автографы и совместное интервью, как авторов книги, — лимузин остановился, и людской гул начал сносить голову. — Но я не автор книги… — начал Йен. — Это неважно. Дверь распахнулась, и свет ударил в глаза. Мужчина в форме подал мне руку, и я выпорхнула из машины, так легко и естественно, будто делала это ежедневно. Я выпрямилась, готовая для фото. Йен пристроился рядом, улыбаясь и посылая воздушные поцелуи. Снова эта громкая и красочная жизнь… — Давай сделаем этот вечер, — он прижал меня к себе и коснулся уха губами, говоря эти слова так тихо и так отчетливо. Внизу живота проснулись бабочки. Те самые, которых я пыталась убить целый месяц. Свет ослеплял и взбудораживал, заставляя меня принимать различные позы и улыбаться, заставляя меня обнимать и целовать своего бывшего мужа, так, будто я безумно люблю его. И… я любила. Интервью было назначено перед показом фильма. Актеры, играющие главных и второстепенных героев, разошлись по укромным уголкам вместе с репортерами, которые жаждали с ними поговорить. Мы с Йеном тоже нашли такого. — Как долго вы вынашивали идею книги? — это был её первый вопрос и не самый оригинальный. — Лет в четырнадцать я услышала одноименную песню, спустя три года возникла идея написать какой-то рассказ с героями песни. Но только в двадцать восемь лет я вспомнила про неё и написала книгу. — Вы говорите, что писали её для дочки. Не чувствуете ли вы некую параллель между историями написания вашей книги и «Гарри Поттера»? — Многие родители сочиняют сказки для своих детей, некоторые для себя самих, — ответила я, улыбнувшись. — Но не думаю, что меня можно сравнивать с женщиной, подарившей нескольким поколениям потрясающую историю. — Вы считаете ваша книга — промежуточное увлечение? То есть она не станет вековым произведением? — Почему же? Я не отрицаю этого, просто любое произведение является более популярным, когда популярна его тематика. Но «вековое произведение» в моем понимании — это не то, что отобрали в ряд истин великие умы, а то, что является истиной лично для тебя. — Хорошо, спасибо, — девушка положила ногу на ногу и продолжила. — Поговорим о главных персонажах. Вы говорили в ранних интервью, что образ Кошки, как и образ Дракона, собирательный. Он не является прототипом конкретного человека, а больше похож на смесь нескольких людей. — Да, это так. И я считаю правильным смешивать личности. Это предает герою большую реалистичность и делает его ближе к читателю. Круг людей, которые увидят в персонаже себя или просто заметят некоторые схожие черты характера, увеличится. Это хорошо, как для читателя, так и для писателя. — А что на счет Дракона? Он предстает перед нами не самым однозначным героем. Он и ласков, и груб, он открыт и имеет множество тайн, — девушка облизала губы. — Каждый из читателей видит своего Дракона, но каким видите его вы? — Я… — я задумалась. — Я вижу его очень сильным в духовном плане, очень темным и светлым одновременно. Он — медаль с разными сторонами. И хороший, и плохой. Он борется с самим собой, оба героя борются, но не оба побеждают в этой борьбе. — А как вы относитесь к тому, что вашу пару стали называть «Кошка и Дракон»? Это странно или же нет? И согласны ли вы с тем, что в вас есть что-то схожее с главными героями книги? — Лично я согласен, — вдруг подал голос Йен. — И дело даже не в иллюстрациях к книге, которые моя жена рисовала, беря за основу внешность нас обоих. Дракон был близок мне раньше, а сейчас стал почти единой плотью. Он делал ошибки и плохие дела, я тоже. Он безумно любил девушку и согласился на то, чтобы оставить её, потому что так будет лучше. Я тоже, — он встретился глазами с журналисткой, и я увидела, как девушка вздрогнула. — Его сердце разбилось, моё тоже. — Вы хотите сказать, что… — она не договорила, потому что Йен перебил её. — Да, — он кивнул, продолжая отвечать на вопрос. — И я думаю, в Кошке есть что-то от моей жены. Доброта, вера и куча сомнений, которые управляли ей. В ней также есть безграничная любовь и мечта. Она не просто идеальная главная героиня, она — разношерстная личность с множеством упрямых попыток перебороть свое нутро. И, в конце концов, она отпускает свои страхи. Наступила тишина. Я смотрела на Джесси, журналистку из Нью-Йорк Таймс, она смотрела на моего мужа, а он смотрел на меня. Её диктофон работал. Она почти, что прошептала свой последний вопрос. — Вы расстались? — Да, — ответили мы хором. — Можете спокойно писать об этом, — добавил Йен. — Но пусть всё выяснится после показа фильма. — Да, сэр. И спасибо за интервью вам обоим. — Не за что. Мы прошли на свои места, держась за руки. Я постоянно думала о том, что скоро все будут тыкать в меня пальцем и говорить, какая я глупая. Журналистка с правдивой сумасшедшей новостью, это как обезьяна с гранатой, и я не знала, когда эта граната взорвется. — Я горжусь тобой. Интервью прошло отлично. Ты молодец, — прошептал Йен, когда на огромном экране стали появляться имена тех, что принимал участие в съемках фильма. — Учусь у лучшего, — ответила я, ухмыляясь. — Лучше бы ты просто меня поцеловала, — и тут начался фильм, и я просто не посмела ответить.***
Люди, пришедшие на фильм, остались довольны, и даже больше — все хотели бы прочесть и увидеть продолжение. Рианна, которая любезно пришла на премьеру, обняла меня и с улыбкой сказала: — Весь фильм я думала, почему я не героиня твоей книги? — мы засмеялись. — Рой (сын Рианны) вчера спрашивал меня про Джо. Может, вы приедете к нам на выходных? — О, я не против, только вот… — Мы приедем, — Йен обнял меня и улыбнулся женщине. — Привет, Ри. — Привет. Ладно, тогда жду вас через три дня у себя. Пока! — Пока, — я попрощалась с ней. — Зачем ты согласился? Я не смогу быть в субботу у неё, у меня встреча с директором Дисней. — Я поеду, — его глаза так нежно глядели на меня, что на миг возникло ощущения, что никакой проблемы у нас нет, и пропасти между нами тоже нет. — У меня как раз выходной, и я хотел пообщаться с детьми. Мы… давно не виделись. — Да уж, давно, — буркнула я, но, остыв, добавила. — Спасибо. Я не знала, как сказать об этом кому-либо. — Я, если честно, тоже, — он подошел ближе. — Да я и не собираюсь говорить… Он наклонился и мягко коснулся моих губ, прикрывая глаза. Этот всплеск, этот мёд, этот взрыв в моей груди — я так давно не чувствовала чего-то подобного. Весь месяц мое тело и душа застыли, омертвели, но сейчас, одним прикосновением, он оживил меня. Мир в прямом смысле замер, всё затаило дыхания. Он отстранился, с нежностью во взгляде ожидая моей реакции. Как ни странно во мне не было ни злости, ни ненависти. И боль тоже ушла. Было что-то другое. — Поцеловал, будто прощаешься… — прошептала я и тут же поняла: так и есть. — Нас всегда будет связывать незримая нить, — ответил Йен, проведя ладонью по моей щеке. Как ни странно, я не оттолкнула его в этот раз. — Или дети, — усмехнулась я. — У меня странное ощущение… — Какое? — морщинка пролегла между его бровями. — Будто завтра все будет иначе. Совсем по-другому. И ты «улетишь к своим звёздам». — А ты «мягко скользнешь в мир машин и людей»? — Да… — выдохнула я. — Наша эра закончилась… — я видела, как потемнели его глаза. — Что дальше? Впервые в жизни меня пугает завтрашний день. — Меня тоже, — вторила я. — Завтра в газетах мы будем порознь, — он помолчал, наверняка думая правильно ли все-таки поступил, разрешив Джесси печатать наше интервью. — И не только в газетах… Спасибо, что сегодня ты добра ко мне и не отстраняешься. Мне тебя не хватало. — Йен, я… — я осеклась, но потом всё же сказала, пожав плечами. — Ты мой муж, отец моих детей. Сколько бы боли ты не причинил мне, часть моего сердца навсегда с тобой. — Тебе сильно удалось меня к себе привязать, — он вздохнул, проводя рукой по своим волосам. — Ты мне снишься и мерещишься… Я не знаю, что делать, — он отпустил голову. — Ты тоже мне снишься, — я заставила его посмотреть мне в глаза и сказала. — Ты справишься, ты очень сильный. — Но я не хочу с этим справляться! — он сжал мои запястья и прижал их к своей груди. — Не хочу… — Прощай, Йен, — я приподнялась на носках и поцеловала его. Мои холодные губы врезались в его теплые, осторожно скользнув и тут же отстранившись. Его пальцы едва ли коснулись моих волос на затылке. — Удачи, — я села в машину, которая все это время ждала меня у обочины. Когда я отъезжала, то чувствовала на себе его взгляд. Потом Йен и сам уехал к себе домой, но этого я не видела. Это будет нелегко, местами страшно и пыточно, но мы с ним и не через такое проходили.