***
На 15:30 было назначено заседание. Как бы я не хотел этого, но этот момент настал. Джозеф и Рейна одевались в строгую одежду, когда я постучал к ним. — Вы готовы? — спросил я, просовывая голову в комнату. — Да, пап. Мы готовы, — улыбнулась моя дочь, сидя на своей постели. — Только вот Джо никак не может завязать галстук… — Неправда, я могу его завязать! — огрызнулся сын, крутясь перед зеркалом. — Только вот… он… всё никак… не завязывается! — Давай помогу? — предложил я, подходя к нему. — А ты, Рейна, пока иди вниз. Тебя дядя Тайлер спрашивал. — Хорошо, пап, — девочка спрыгнула с кровати. — Удачи, Джо. Когда дверь закрылась, я развернул сына к себе. Ловкие пальцы, уже привыкшие к этому движению за столько лет, быстро завязали галстук. — Эмм, спасибо пап, — сын недоверчиво проверил мою работу. — Мы едем в суд? — Я… что? — я удивился этой его прямоте. Сын посмотрел на меня своими серо-голубыми глазами и кивнул. — Как ты понял? — Сложно не понять, — мальчик направился к окну. — Смотри, пап, — я подошел следом. — Из окна нашей спальни хорошо видно улицу. Я слышал ваш разговор с дядей Тайлером. Я понял, что что-то не так ещё вчера вечером. В отличие от Рейны, я реалист. — Джо, ты должен понять… -…"что мы все равно любим вас"? Я понимаю, но она будет плакать, — сын указал на дверь, конечно же, говоря о своей сестре. — Рейна не поймет этого, — он опустил голову. — Если ты понял, то и она сможет. Это лишь вопрос времени… — я взял его лицо за подбородок и улыбнулся. — Только ответь на один вопрос: кто виноват в этой истории? Ты или мама? — его глаза, такие взрослые, такие серьезные, ждали своего ответа. И я был обязан его дать. — Я, — тихо, но отчетливо ответил я. Джо зажмурился, взял мою руки и убрал от своего лица. Затем отошёл на пару шагов, пытаясь не смотреть в мою сторону. — Джо… — я протянул к нему руку, но сын отступил дальше. — Больше никогда не смей даже думать, что я твой сын, — когда он поднял на меня глаза, я ужаснулся той злобной решительности, что плескалась в них. — Отличный день рождения, ничего не скажешь… — и мой сын быстрым шагом направился к двери. — Джозеф! Следующая комната, где мне предстояло побывать, была наша спальня. Точнее гардеробная, что находилась рядом. Алёна поправляла свой едва видимый макияж у зеркала, и не сразу заметила, как я вошел. — Зачем ты здесь? — Я рассказал всё Джо. — Что ты сделал? — жена повернулась ко мне, а её щеки порозовели. Мне захотелось коснуться их. — Он спросил, почему мы едем в суд, и я сказал. — Иногда я удивляюсь тебе! Мог бы что-нибудь наврать? Мог! Так что тебя остановило?! — она кричала от бессилия. Понимаю, этот день она никак не ожидала провести вот так. — Он! — закричал я в ответ, прижимая её к стене за плечи. — Ты бы видела его глаза — я не мог солгать! — Отпусти… — попросила она, отводя взгляд. — Пусть будет, что будет. Там они бы всё равно все узнали. — Не понимаю, как ты вообще хотела развестись без их согласия? — я всплеснул руками. — Обыкновенно! Родители не спросили меня, когда разводились! Наши глаза встретились, и я понял, как ей непросто переживать это во второй раз. Так же, как и мне. — Я ведь знаю, что ты чувствуешь… — начал я. — Тогда попробуй представить, что чувствуют близнецы, — и она вышла из комнаты. Я начал думать, что сегодня все вокруг решили оставлять меня в одиночестве после разговора.***
Молоток судьи ударил единожды, всего один чёртов раз, но мне показалось, что кто-то выстрелил мне в голову. — Заседание окончено, — и эта строгая седая женщина удалилась, а я продолжил сидеть на своем месте. Тайлер потянул меня за собой, что-то говоря, но у меня будто уши заложило. Я ничего не слышал, только прокручивал в голове этот ужас. Снова и снова. Хёклин вывел меня на улицу, не переставая говорить, а я тем временем отметил, что небо затянулась тучами. «Дождь», — подумал я, когда увидел её, садящуюся в свою машину. Она обернулась, будто чувствуя на себе взгляд. Дети сидели на заднем сидении и не смотрели в окно. Алёна задержала на мне свой взгляд и отвернулась. И тут грянул дождь. «С днём рождения…» — подумал я. — Пошли, я отвезу тебя домой, — теперь я отчетливо слышал слова Тайлера. — Пойдем же, Йен. Посмотри, какой ливень. Прозрачные матовые капли стекали вдоль моего лица, пока я шел за другом к машине. Все знают, что дождь очищает землю, питает её водой, помогает новой жизни развиваться. Но мало кто знает, что дождь — это очищение и для человека. Душа как бы освобождается от боли, разум становится чище. — Сразу домой? — спросил Тайлер, заводя двигатель моей Ауди. — Нет, давай дадим ей время. Ты же слышал судью… — Как скажешь, — он вздохнул, мягко газуя с места. — Тогда посидим в каком-нибудь баре. От лица Алёны: Дети молчали всю дорогу, а я думала о том, сколько же боли скрывали его глаза там, у здания суда. Аня дома с детьми, она поможет мне собрать вещи. — Эй, чего притихли? — я бросила взгляд на близнецов. — А чего толку говорить? — буркнул Джо, скрещивая руки на груди. — Будто это что-то поменяет… Я была очень признательна Йену за то, что он дал нам время на сборы и не приехал следом. Погрузив чемоданы в машину, ещё раз проверив вещи, я отправила Аню и детей в машину, а сама пошла в спальню. Свет был не включен, чему я была рада. Эта комната воскрешала столько разных воспоминаний, столько красивых ночей и счастливых утренних пробуждений. Я увидела куклу на окне и взяла ее в руки. — Как же ты всё-таки прекрасен… — я провела пальцем по лицу кукольного Йена, немного играя с черными волосами. — Мой принц… Легкая куртка цвета ночного неба и светло-серая рубашка — одежда, которая была на нем в суде. Я улыбнулась, вспоминая этот день: «Наши лица сияют, пока Пол и Джессика достают свои подарки. Женщина вручает куклу Йена мне, а ему мою вручает Пол. Я криво улыбаюсь, немного смущенная подарком. — Мы хотим, чтобы ваша любовь была всегда детской сказкой и никогда не заканчивалась, — они подняли бокалы, говоря это хором. — Эти куклы пусть всегда напоминают вам, как это чудесно — иметь родственную душу, свою вторую половину. Гости аплодируют Рэмси, а Йен держит подарок в руках и смотрит на меня так, будто вокруг никого нет. Он кладет куклу на стол и тянется к моему лицу. И целует, целует, целует…» Я зажмурилась от подступающих слез, сжимая куклу руками. Да, эта любовь и была сказкой… Но каждая сказка рано или поздно кончается. Сейчас это свадебное воспоминание казалось таким нереальным, и только две куклы с кучей одежды являлись живым доказательством того, что это было на самом деле. Я взяла кукольного Йена и поднесла к нему кукольную себя, и проговорила: — Прощай, Йен. И спасибо за эту сказку, — маленькое лицо куклы Алёны ненадолго коснулось лица куклы Йена и тут же отстранилось. Попытка поцелуя, эх. — Прощай, — ответила я за кукольного Йена. Я вышла из комнаты, оставив на комоде только одну куклу. Мою куклу. В дверях я встретила Пейтрин, которая вообще была не в курсе всего этого. Я попрощалась с ней и вышла на улицу, отметив, что дождь кончился. Он закончился, забрав с последними каплями часть моей боли, моей злобы и ненависти. По крайней мере я всегда на это надеялась… — Эй, мисс Сомерхалдер! — закричала Пейтрин, что заставило меня повернуться. Женщина подбежала ко мне и вручила маленькую коробочку. — Что это? — удивилась я, принимая коробку. — Я что-то забыла? — Да, Вы забыли, — она ласково улыбнулась и провела шершавой рукой по моей щеке. — Вы забыли про свой день рождения. — О, спасибо. Действительно… — я удивилась этому, потому что даже сама про него забыла. Наверное, впервые в жизни. — Спасибо Вам, и прощайте. — Пожалуйста, — она обняла меня и шепнула. — А я говорю до свидания. Женщина вернулась в дом, а я проводив её взглядом, пошла к машине. Уже в салоне я развернула подарок и нашла там записку, написанную таким знакомым почерком: «Спасибо за то, что ты всегда заботилась о моём сердце. Но как ни странно с самого начала оно уже было твоим. Просто знай: я всё равно люблю тебя, что бы не случилось.» В коробке лежал маленький винтажный серебряный ключик. Тут слёзы брызнули из глаз, приглушаемые звуком заведенного мотора. Хорошо, что я доверила руль Ане. Я сжала в руках ключ. Тот самый, который подарила ему когда-то в Рождество. От лица Йена: Прошел месяц, но, несмотря на развод, несмотря на все ссоры и разногласия, каждую ночь я был с ней. Мы любили друг друга на нашей кровати, в ванне, где только хотели, мы были так счастливы… Но с рассветом приходило утро, забирая мои сны, забирая мои грезы. Реальность была жестокой, и каждое чёртово утро, просыпаясь, я видел вокруг лишь Ницше и Моука, одинокую куклу на комоде и холодные стены пустого дома, из которого сбежала даже Пейтрин, узнав всю правду. Я остался один, раз за разом вспоминая её глаза и губы, день за днём ненавидя себя всё сильнее. Никогда я еще не ощущал такого разрушения внутри себя, как сейчас.